Подставка сделался Императором? Невозможно.
Еще ни о чем не думая, он шагнул в повернувшиеся вертушкой двери. Зал, в котором он очутился, был так велик, что стены и потолок терялись в темноте. Низкий стол в форме полумесяца был освещен круглым солнечным лучом. Другой луч, поменьше, падал на поверхность маленького бассейна. Поверхность дрожала, столбики пара поднимались над водой и таяли, переливаясь зеленовато-бирюзовым зыбким светом. На краю бассейна спиной к Варану сидел человек. Не перебирал бумаги, как обычно Подставка, не делал вид, что поглощен государственными делами — сидел неподвижно, глядя на воду и на туман.
Варан присмотрелся. У человека были длинные спутанные волосы — почти полностью седые.
— Ваше… — начал Варан и понял, что говорит беззвучно. Запнулся. Замолчал.
— Проходи, — сказал человек, не оборачиваясь. У него был хриплый сорванный голос — как у старого полководца, не раз и не два за свою жизнь проревевшего «В атаку!».
Варан медленно, шаг за шагом подошел. Контраст между ярким солнцем в середине зала и темнотой в его углах производил странное впечатление — казалось, отовсюду смотрят тысячи глаз.
— Шуу… Это на самом деле ты, — сказал человек, — Я не верю собственным ноздрям…
— Ну конечно, это я, — сказал Варан, внезапно обретая голос и спокойствие. — А вот вы, Ваша Незыблемость… неужели вы теперь — Ваше Величие?
Человек на краю бассейна обернулся. Это был не Подставка; вместо вывернутых всевидящих ноздрей Варан увидел прямой, довольно длинный нос на бледном немолодом лице.
Глаза под складками набрякших век — тусклые, серые. Белые губы — изогнутые в ухмылке. На голове, полускрытый седыми волосами, — тонкий золотой обруч.
Варан запоздало поклонился. Выпрямился, встретился с Императором глазами. Тот смотрел, будто чего-то ожидая.
— Ваше Величие, — сказал Варан, с трудом подбирая слова. — Я… принял вас за другого.
Одних этих слов, сказанных в лицо Императору, было достаточно, чтобы отправить добропорядочного горожанина — или даже чиновника высокого ранга — на эшафот. Но Император не выказал гнева; ухмылка его стала шире.
Варан замолчал. Его привели сюда, как пленника; его удостоили немыслимой для простого смертного чести. От него чего-то ждут, а он не может понять, в чем состоят ожидания.
Он решил молчать и слушать. И, закрепляя свою решимость, поклонился снова.
Император не сводил с него глаз. Это был один из тех взглядов, в которые можно смотреть долго, как в огонь или в прибой. И Варан смотрел бы, если бы не растущий страх — непривычный, вяжущий. Впрочем, в столице все всегда знали, что предстать перед Императором — страшно…
— Ты нашел того, кого искал? — спросил Император.
— Нет, — выговорил Варан.
— Жалко, — сказал Император. — Подойди…
Варан подошел, силой воли удерживая дрожь в коленях.
— Я тоже не нашел, — сказал Император. — Иногда мне кажется, что его нет на самом деле. Он — тот, кого мы хотим встретить, но никогда не догоним… Легенда.
— Я шел за ним, — сказал Варан. — Я шел по его следу много недель…
Император перестал улыбаться.
— Я тоже, — сказал тихо. — Потом оказалось, что все это были разные люди… Разные бродяги или просто странствующие мастеровые, его и описывали по-разному, а я не хотел этого замечать… И ты не хотел.
— Есть одна особая примета. Он никому никогда не говорил своего имени — его и не спрашивали…
— Вот видишь. А спросили бы — сказал бы.
— Никому не приходило в голову…
Он больше не мог сказать ни слова. В горле пересохло. Император снова улыбнулся. Покачал головой:
— Что с тобой? Ты пахнешь страхом… Ты меня не узнал?
— Нет, — выдавил Варан.
— Я бы тоже не узнал тебя, если бы запах твой не остался прежним. Запах мальчишки-поддонка, винтового, проводника между верхним и нижним миром… Любителя водить пальцем по древесным прожилкам…
Император опустил набрякшие веки.
Прошла очень длинная минута. Тихо пела вода в бассейне, и переливался цветами туман.
Император сложил ладони. Блеснул красный камень золотого перстня; руки напряглись, ладони раскрылись, над туманом взлетела огненная бабочка, полетела выше и выше, стала едва заметной искоркой, и там, на головокружительной высоте, осветила сводчатый потолок и цветную мозаику — сложенное из слюдяных пластинок женское лицо…
— Подорожник, — сказал Варан.
Бабочка под потолком погасла.
— Ты в мыслях называл его Подставкой? Забавно. У него было имя, которое мне не хотелось бы повторять… Да.
Варан разглядывал сидящего перед ним человека. В центре зала хватало света; Варан видел каждую складку кожи, каждую бороздку, оставленную временем — и чем-то еще. Во власти Императора надеть на себя какое угодно лицо — молодое или старое, благородное, величественное, кроткое. На то у Императора целый штат придворных магов…
Сидящий перед Вараном не стеснялся своего настоящего лица — отечных век, жесткого рта, красноватых, с прожилками, глаз. Варан долго и тщетно пытался высмотреть в нем Подорожника, пока наконец не увидел — и не ужаснулся тому, что сделало время… и что-то еще, чему Варан не мог найти названия.
Секунда прошла. Подорожника не было; перед Вараном сидел Его Величие Император, верховное божество всей обитаемой земли.
Тонкие ноздри дрогнули:
— Варан?
Он склонил голову.
— Я жив, — сказал Император. — Его Незыблемость совершенно правильно тебе объяснил: маг мертв, когда его тело опознано и покоится в государственной усыпальнице вместе с другими. Во всяком случае тело бывшего Столпа лежит именно там, и я не поверю в его воскрешение.
— Тогда могу я знать, по чьему приказу…
— Варан, императоры меняются, Император остается бессмертным. Некоторые приказы отданы столь основательно и крепко, что их, хочешь не хочешь, приходится наследовать, как трон…
— И вы, Ваше Величие, наследуете предшественнику…
— По праву, — его собеседник усмехнулся.
— Понимаю. Вы были в своем праве еще сорок лет назад, когда…
— Тогда, кроме права, у меня не было ничего. Потом появилась сила. Ты знаешь, кто был сыном Шуу?
— Я видел десятки… — начал Варан и вдруг осекся.
Император — Варан не мог думать о нем, как о Подорожнике — кивнул:
— Да. Самозванцев вешали, а сын Шуу оставался. Обо мне говорили, что меня нет, и это было очень удобно — исчезать, скрываться, притворяться кем-то другим… Императорский Столп скоро понял, с кем имеет дело.
— Залесье, — сказал Варан. — Чаша. Разломы в земле…
