Это тем более занятно, если учесть, что до войны между советскими и кубинскими профсоюзами были установлены и бурно развивались прямые связи. В частности, весной 1934 года кубинская профсоюзная делегация совершила поездку по СССР. Кубинцы посетили тогда Москву, Ленинград, Свердловск, Челябинск, Горький, Харьков. В принятой по окончании поездки резолюции члены делегации заявили, что готовы со всем международным пролетариатом «защищать Советский Союз»
{16}.
Впрочем, и к этому, на первый взгляд, странному повороту я ещё вернусь позже. А пока скажу, что никак не менее поучительно взглянуть и на выбранные редакторами «Правды» сообщения ТАСС о соседях Кубы.
В параллель
Например, 3 июля 1941 года — интересное сообщение из центральноамериканской республики Никарагуа: аккредитованный там финляндский консул г-н Сенгельмана ушёл в отставку «в знак протеста против сотрудничества Финляндии с Германией».
Интересно, как потом сложилась судьба этого человека?
В то же день — отклики на советско-германскую войну ещё и из Мексики. Про эту публикацию стоит сказать особо. Как и в случае с заметкой про Чили, текст — про реакцию парламентариев. В принципе, заметка — и заметка. Но, оказывается, — неполная.
Замаскированное Замоскворечье
Москва, Замоскворечье, улица Большая Ордынка, дом 21. Именно здесь до сих пор работает академический Институт Латинской Америки.
Принимал меня там человек, которого можно назвать «ходячей энциклопедией» в области отношений Москвы с той частью света. А. И. Сизоненко — доктор наук, профессор. Называет себя Александр Иванович человеком левых убеждений. Но, как учёный, он ещё как объективен. И вот когда в нашей беседе всплыла публикация «Правды» про Мексику от июля 1941 года, он указал мне на то, что она, на самом деле, ущербна.
Оказывается, в той заметке ни слова не было сказано о много более значимых заявлениях: со стороны не мексиканских депутатов, а мексиканского правительства.
Оказывается, уже 24 июня (!) 1941 года МИД Мексики отреагировал на войну Гитлера и Сталина раньше, чем на неё откликнулись и собственный мексиканский парламент, и все остальные правительства Латинской Америки. Другое дело, что, осудив германское вторжение в СССР, мексиканское правительство, не называя имён, косвенно пожурило и Сталина: за то, что он так долго заигрывал с Гитлером. Про это, конечно, в «Правде» не было ни слова.
Но даже при всех изъятиях советская печать действительно вдруг вспомнила обо всех этих «латинах». А ведь даже названия этих стран для большинства тогдашних советских людей звучали в диковинку. Позади действительно была длинная-длинная пауза.
Разговор у нас сейчас будет не про одну только Кубу. Но так — даже интереснее. В конце концов, Куба — это кристалл, грани которого бывают шероховатыми, но отражают по-настоящему разные страны Латинской Америки.
Безвременье
В конце этой книги я обязательно выражу благодарность всем-всем моим помощникам, редакторам и рецензентам, но уже здесь поблагодарю мою дочку Александру. При всей моей любви к экзотическим странам, когда есть время и возможности, вырываемся мы с Александрой куда-нибудь поближе. Вот и перед новым 2012 годом мы отправились на миниканикулы в австрийскую Вену. Там в свои пять с половиной лет Александра Сергеевна, естественно, первой освоила новомодный электронный аудиогид. Выдали нам такую говорящую трубку в Шёнбрунне — бывшем загородном дворце Габсбургов. Именно этот гид в кабинете императора Франца-Иосифа со строгой печалью указал нам на портрет его брата Максимилиана, напомнив грустную историю, которую я, признаться, и позабыл. Ведь брат императора Австро-Венгрии стал в XIX веке императором… Мексики, но был расстрелян восставшими подданными.
И ведь действительно: после того, как бывшие колонии Испании и Португалии в Новом Свете обрели независимость, в этот регион рванули вкусить власти и совершенно новые игроки.
Не будем преувеличивать мудрость наших Романовых (в конце концов, и они империю потеряли). Но в тот период они были осмотрительнее Габсбургов: по крайней мере, ни в какие авантюры с престолонаследием в Латинской Америке не ввязывались. И, например, именно Россия инициировала приглашение латиноамериканцев на Гаагскую конференцию мира 1907 года
[19].
Ирония судьбы: особую роль в утверждении отношений с юными и сумбурными тогда латиноамериканскими республиками сыграла «Аврора», с выстрела которой потом всё и притормозилось. Впрочем, та «Аврора» — это не знаменитый крейсер из брони и стали, что стоит на вечной стоянке в Питере, а его предок-парусник. Как бы то ни было, та «Аврора» ещё на самом «рассвете», в середине XIX века, стала всего-то третьим в истории российским кораблём (после «Рюрика» и «Суворова»), который зашёл в Перу. Там, в Южной Америке, особую роль сыграл российский посланник в Рио-де-Жанейро Александр Ионин. Из Бразилии он совершал вылазки в соседние страны: и в прибрежные Уругвай с Аргентиной, и в куда более труднодоступные Парагвай с Боливией в сердце континента. Судя по тому, что Ионин потом написал в своей книге «По Южной Америке», наибольшее впечатление на него произвело путешествие из Бразилии в Уругвай. Он, кстати, стал, возможно, самым первым европейским дипломатом, кто добрался до Монтевидео не по воде, а через степь-пампу.
В 1886 году в Уругвае Ионина поразило всё: от первобытных нравов кочевых уругвайских пастухов-гаучо до передовой манеры уругвайцев-горожан размещать на могилах фотографические карточки усопших. Конечно, едучи по степи-пампе, Ионин еще не знал, чего ждать от этого Уругвая. Но, добравшись до городов, был приятно удивлён. Он именно что восторженно описал и газовое освещение в городке Флорида, и по-европейски мягкие сиденья в поездах, и «натуральную весёлость дам», и орловских рысаков у тогдашнего верховного правителя страны генерала Сантоса. И правописание, и тогдашняя пунктуация — сохранены.
«Великолѣпный экипажъ, сопровождаемый отрядомъ скачущей в каръеръ еще болѣе великолѣпной кавалерiи, раззолоченной, в красныхъ плащахъ съ перьями — в опереткѣ такихъ не встрѣтишь. Я основился, широко раскрывъ глаза: монументальное голубое ландо, съ гербами, запряжено было парою великолѣпных сѣрыхъ русскихъ, настоящихъ русскихъ рысаковъ. Около кофейни генералъ вышелъ прогуляться и встрѣтил меня… Генералъ любезно пошел ко мнѣ навстрѣчу. Съ особенно развязнымъ жестомъ, которому онъ, видимо, старался придать какъ можно болѣе военнаго характера, протянувъ мне руку, онъ выразил большую радость меня встрѣтить и спросилъ, что мнѣ больше всего понравилось въ Монтевидео?
