— Товарищ Сталин, даже если Мао изменит свою внутреннюю политику, то во внешних делах китаец — всегда китаец. Уверен, что, получи он от нас Маньчжурию, Мао Цзэдун будет тем более претендовать и на Монголию, и на Туву. Ведь это — земли как раз маньчжурской династии Цин.
Советские солдаты па тропе Пу И в 1945 году
— Разрешите, товарищи? — слово вновь взял генерал Антонов. — При планировании операции в Маньчжурии мы отдельной строкой в наших планах выделили необходимость провести специальную десантную операцию по нейтрализации императора Пу И.
— Правильно, что готовите такую операцию, товарищ Антонов. Но, повторяю, Мао — такой же китайский националист, как и император Пу И, и генералиссимус Чан Кайши.
— Поэтому, товарищ Сталин, в этом вопросе действительно нам лучше использовать нынешний момент и договориться о статусе Монголии не с Китаем, а с Америкой и Англией, чтобы любому китайскому правительству потом было неповадно.
— Что ж, Вячеслав, готовь тогда такой документ. Сопроводим им наше окончательное согласие на вступление в войну с Японией
[244].
— А что с Тувой?
— В случае если Вашингтон и Лондон признают Монголию, то прямой границы с Китаем у Тувы не будет. Она окажется зажатой между СССР и международно признанной Монголией.
— А нужен ли нам тогда такой «буфер»?
— Товарищ Сталин, ждём вашего решения.
Сталин тяжело поднялся из-за стола заседаний и перешёл к своему рабочему столу. Нажал кнопку вызова секретаря:
— Соедините меня с товарищем Токой. А вы свободны, товарищи.
Первым вышел генерал Антонов. Молотов и Берия внимательно следили за тем, чтобы никто из них не оказался в положении пропускающего. За своей спиной они услышали, как Сталин сказал в трубку:
— Здравствуйте, товарищ Тока.
Оргвыводы
Оставим Сталина продолжать разговор (которого, может и не было), а сами попробуем уже не в игровой, а в рациональной манере сформулировать причины, по которым через считанные недели, 17 августа, ТНР обратилась к СССР с просьбой взять себя в его состав.
Версия первая и сквозная. С превращением СССР в великую державу Тува свою роль буфера между Россией, Монголией и Китаем отыграла. Тем более что к тому времени СССР уже взял обязательство перед США и Британией вступить в войну против Японии. Победа в войне с самураями была уже предрешена, а это принципиально меняло баланс сил в Азии. Независимая Тува-буфер в таком случае превращалась в глубоко «тыловое» государство, в буфер непонятно от кого. В то же время наличие независимой Тувы могло продолжать «провоцировать» Монголию и особенно Китай — вне зависимости от того, оставался бы он под националистом Чан Кайши или, как в итоге это случилось, перешёл бы под власть коммуниста Мао Цзэдуна.
Соображение второе. За годы Второй мировой войны Тува надорвалась. В этой главе я уже цитировал тувинского премьера тех лет Чимбу. Приведу ещё одну запись из его рабочих тетрадей времён войны. Про то, как ропщут араты: «Вы сказали, что война закончится через месяц. Но идёт уже второй год. Почему? Нам тоже трудно. Скота уже нет». СССР был попросту обязан помочь.
Наконец, тувинский генсек Салчак Тока мог сам выступить инициатором присоединения. Еще в ноябре 1939 года он публично признался:
«Я сам более десяти лет работаю в ЦК ТНРП. В дальнейшем я хочу добиться присоединения аратского народа к народам великого Советского Союза. Пока не добьюсь этого, буду считать, что моя мечта не сбылась».
Согласимся, что, учитывая, сколько ещё потом Тока правил Тувой, имеет право на существование версия о размене независимости на продление собственной власти. И, возможно, именно по этой причине Сталин, чтобы показать ему место, дал Туве куда более скромный статус, чем любому другому независимому государству, которое присоединилось к СССР.
Статус
Когда дело дошло до присоединения Тувы к СССР, то этому суверенному государству дали статус всего-то автономной области (АО) в составе РСФСР. И это — на фоне того, как, например, автономную область Киргизию Сталин, напротив, «повысил» до полноценной союзной социалистической республики.
Не думаю, что уйду в сторону, если напомню, как вообще в СССР можно было стать союзной республикой. Критерии были неформальными. Но им следовали.
Критерий первый: потенциальная союзная республика должна была выходить на внешнюю границу СССР. Таким образом, она могла в теории реализовать право на отделение от Советского Союза — пусть в сталинские годы про это и думать никто не мог. Но именно по такому критерию из автономий РСФСР в полноценные союзные республики превратились Киргизия и Узбекистан, Таджикистан и Туркмения. Однако Тува, у которой такой выход на внешнюю границу был, союзной республикой не стала. Почему? На этот вопрос ответ есть как раз довольно простой. Для этого надо вспомнить о ещё одном критерии «союзности».
Итак, критерий второй: у потенциально союзной республики должен был наличествовать выход к морю. В отличие от Эстонии, у Тувы такого выхода не было. Точка? Отнюдь нет! Потому что, почему же тогда статус союзных республик получили зажатые со всех сторон землёй Белоруссия, Молдавия и уже упомянутые Киргизия, Узбекистан и Таджикистан? Наверное, был ещё какой-то критерий? Был!
Критерий третий — население. Даже у самой маленькой союзной республики, каковой являлась Эстония, был хотя бы миллион человек. У Тувы на момент присоединения к СССР было меньше сотни тысяч.
Но Сталин не дал Туве статуса даже АССР!
[245]
