Но женщина, видимо, не хотела продолжать разговор в этом тоне и обратилась к его матери:
– Очень благодарю вас. Я и не видала, как провела вчерашний день. До свиданья, сударыня.
– Прощайте, мой дружок, – отвечала госпожа Аннати. – Дайте поцеловать ваше хорошенькое личико. Я просто, по-старушечьи, прямо говорю, что полюбила вас.
Как ни казенна была эта фраза, Янтэ, видимо, от души поверила и порадовалась ей. Она покраснела, слегка нагнулась, подставила свое лицо губам старушки, опять выпрямилась и с тою же улыбкой подала руку Баррису. Он пожал ее маленькую ладонь и, как чему-то особенному, обрадовался тому, как она крепко и смело тряхнула его руку.
– Как мы поедем дальше? – спросила она мужа.
– Снова на поезде, если тебе еще не надоело, – ответил тот. – Здесь есть прямая ветка к загородному Императорскому дворцу, она проходит мимо наших мастерских. Год назад там построили платформу. Пойдем, заберем твои вещи.
– О, замечательно! Ну что ж, прощайте еще раз.
Они ушли под руку, продолжая разговор.
– Ну как у вас дела? Летаете? – донесся до Барриса ее звонкий нежный голос. – Госпоже Имери понравился узор, который я ей послала?
– Да, все отлично. Летаем каждый день. Очень понравился, – отвечал Аверил.
– Очень мила, – сказала старушка.
То же самое думал ее сын. Он провожал пару глазами, пока ее не скрыла толпа на платформе, и думал, что сейчас они уже, верно, забыли о нем и говорят о чем-то, не имеющем ничего общего с ним, и ему это показалось досадным.
* * *
Если честно, то дела в Мастерской обстояли вовсе не так лучезарно, как расписывал Аверил.
Полосу он построил в срок. И они благополучно испытали на ней старые планеры с приделанными к ним бортовыми ускорителями. Но на этом удача закончилась.
По распоряжению военного министерства отец Остен расширил и утяжелил корпус, и теперь крылья ломались как спички. Испытания в воздуходувной трубе дали тот же результат – проектировщикам никак не удавалось нащупать надежную конструкцию при заданных размерах. С другой стороны, министерство категорически отказывалось изменить техническое задание. Работа застопорилась.
Янтэ быстро обжилась на новом месте, подружилась с женами других инженеров, училась у них шить и готовить и даже ходила в деревенскую школу, чтобы рассказать детям о Западных Островах, показать им шелковую одежду, веер и зонтик из бамбука.
Они с Аверилом много гуляли, любовались цветами, как он и обещал, ловили рыбу, слушали кукушку, как три девушки из Линдали Ли. Но большую часть времени мыслями Аверил бы далеко от жены. Он либо вертел в уме новый корпус и крыло, пытаясь сообразить, как бы скрепить их половчее, либо спорил с мастером.
«Ну сделай же что-нибудь! – мысленно просил Аверил отца Остена. – Сотвори чудо, как ты умеешь. Приди утром в ангар и скажи: “Делаем так и так!” – а когда мы начнем возражать, прикрикни: “Хватит спорить! Распустились тут!” И тогда все получится. Небось для Барриса с его зеленым пальцем задачка была бы на одну сигару!»
Думал он об этом так сосредоточенно и неистово, что, кажется, отец Остен все же услышал его мысли. В один теплый летний день инженеров начали одного за другим приглашать в контору. Когда настал черед Аверила, мастер, не поведя бровью, заявил, что они сворачивают работу над заказом.
– Завтра я объявлю это рабочим, но сначала хотел поговорить с вами.
Аверил опешил. Всякое бывало в Мастерской, но до сей поры отец Остен никогда не отступал. Отец Остен помолчал, словно ожидая от подчиненного взрыва возмущения, но молчал и Аверил. Молодой инженер вдруг понял: все, что он может сейчас сказать, Мастер несомненно много раз говорил себе сам, и незачем его расстраивать лишний раз бесполезным спором.
Так и не дождавшись ответа, господин Остен продолжил:
– Я доволен твоей работой в этом проекте, поэтому хочу дать тебе приятное задание. Ты знаешь, что в этом году в Раковине проходит Всемирная выставка?
Аверил кивнул.
– И что наш приятель Баррис собирается начать оттуда свой перелет до Земли Ящериц? Ты, кажется, зимой дал ему немало денег на подготовку полета?
Аверил снова кивнул, отвечая разом на оба вопроса. Вообще-то сначала он пытался купить у Барриса секрет его чудо-двигателя. Но когда тот снова отказался, юноша просто выписал ему чек, чтобы показать, что не держит зла.
– В Раковине соберутся авиаторы со всего мира. Я решил, что нашу Мастерскую там будешь представлять ты. Заодно дашь жене всласть погулять по магазинам. Надеюсь, возражений не будет?
– Спасибо, отец, – ответил Аверил.
Отец Остен хмыкнул.
– Что-то ты больно тих в последнее время! То ли женитьба пошла на пользу, то ли замышляешь что-то. Лишний повод держать тебя подальше. Ладно, иди собирайся.
Глава 14. В Раковине
Он мечтал подарить молодой жене новый дом, а теперь снова пришлось срываться с места.
– Это какой-то странствующий балаган, а не семья! – ворчал Аверил, глядя на показавшийся в туманной дымке берег. – Вся жизнь на колесах.
– А мне нравится, – откликнулась Янтэ. – Я никогда не думала, что буду путешествовать. А в Раковине говорят на вашем языке?
– Нет, у них свой язык. Но мы давно в союзе, а потому учим языки друг друга еще в детстве. Так что если ты будешь говорить по-нашему, тебя там поймут. Может быть, не все, не всегда и не совсем точно, но объясниться ты сумеешь, особенно в столице. А потом, если захочешь, сможешь выучить их язык. Он очень красивый.
Несмотря на то, что они разговаривали на палубе корабля, метафора Аверила про «жизнь на колесах» оказалась точной. Пироскаф «Рассвет», курсировавший вдоль побережья между Рестиджем и Луке, занимал промежуточное положение между примитивной «Колдуньей» и устремленным в будущее «Ревущим». Это был простой добротный пароходик – его железное тело с традиционным парусным вооружением длиной в сотню метров приводилось в движение паровой машиной мощностью четыреста лошадиных сил посредством расположенного в центре корпуса гребного колеса и развивало скорость в четырнадцать узлов. Каюты были удобны, а в первом классе даже роскошны.
Город меж тем показывал себя: сначала тонкими высокими шпилями с флюгерами, затем – красными кирпичными зданиями на парадной набережной. Из чердака каждого здания выглядывала массивная балка, и Аверил долго не мог понять, что это за архитектурный изыск. Но когда они подошли поближе, он увидел на конце каждой балки небольшое колесо, через которое была перекинута цепь, и сообразил, что перед ним всего лишь краны, которые должны перегружать товары с палуб кораблей на пристани и склады. Раковина была крупным портовым городом с оживленной торговлей и не стеснялась этого.
Но не меньше, чем своим портом и набережной, город славился садами. Деревья здесь были повсюду: от гавани вдоль всей главной улицы шел бульвар, заканчивавшийся огромным парком у Королевского (а ныне Президентского) дворца. Его окружали дворцы принцев крови и аристократов – каждый также со своим парком. Парками были окружены парламент и Главная библиотека, театры и мюзик-холлы, музеи и картинные галереи. Парк Университета сливался с Ботаническим и Зоологическим садами, а сразу за городской чертой начиналось знаменитое Кольцо садов.
