Еще до старта они обсуждали возможность возникновения подобного феномена, но пришли к выводу, что, вероятнее всего, он наступит в той точке, где силы гравитации Земли и Внутренней Планеты уравновесятся. Сейчас Аверил не мог понять, как им вообще в голову пришел такой идиотизм. На орбите самолет находился в вечном свободном падении – просто он падал с такой скоростью, что постоянно обгонял планету, и она «выскальзывала» из-под него. И, разумеется, их тела, как любые тела в свободном падении, потеряли вес.
Они также полагали, что состояние невесомости будет сопровождаться чувством приятной легкости и эйфории. Ничего подобного! Внутренние органы, и так здорово потрепанные во время стартовых перегрузок, теперь утратили привычное местоположение и «воспарили» к диафрагме, затрудняя дыхание. А вестибулярный аппарат, привыкший к земной силе тяжести, буквально сходил с ума. Янтэ постоянно тошнило. У Рада кружилась голова – ему казалось, что весь самолет безостановочно вращается вокруг него. Гонки на самолетах, в которых участвовал когда-то Анклс, сделали его более подготовленным к перегрузкам, но в невесомости и он двигался будто оглушенный. Все четверо никак не могли научиться рассчитывать движения и в попытках перелетать от стены к стене набили немало шишек и синяков. К счастью, вода на самолете хранилась в мехах из бычьих шкур, изготовленных аролами, и путешественники быстро догадались пить ее, высасывая воду из горлышек. Но они с трудом представляли себе, как справятся с едой, и были рады, что ни у кого нет аппетита.
Но хуже всех переносил невесомость Друг. Едва Анклс освободил его из ложемента, как летун в панике заметался по кабине, бестолково кувыркаясь, потом забился в угол между стеной и трубами воздуховодов, запустил когти в маты теплоизоляции и наотрез отказался покидать свое убежище. Янтэ сумела его напоить – подогнала в угол водяной пузырь, и Друг его проглотил. Больше хозяйка ничего не могла сделать и оставила его висеть на стенке и приходить в себя.
Говоря по чести, всем четверым хотелось последовать его примеру. Но они не могли позволить себе подобной роскоши. Янтэ первой увидела проплывающую под ними планету и позвала своих спутников. Путешественники облепили иллюминатор, не в силах отвести глаз от окутанной голубым шлейфом красавицы. Любовались темно-синей лентой, прорезающей сине-зеленый океан и указывающей на глубокую впадину; видимым до мельчайших подробностей рельефом высочайших гор; огнями городов на ночной стороне – и впервые почувствовали, что на эту высоту стоило забраться. Потом со вздохом вернулись к неотложным делам.
Для того чтобы избавиться от кошмара невесомости и продолжить полет, нужно было запустить атомный двигатель. Но путешественники были не уверены, что в силах сделать это.
* * *
Прежде всего им нужно было сориентировать самолет, а перед тем – сориентироваться самим. Но звезды и сама Внутренняя Планета, которые они с такой легкостью находили в небе над ледником, теперь словно превратились в незнакомок в масках. Глаз не улавливал привычных очертаний созвездий, а поскольку понятия «верх» и «низ» утратили здесь смысл, невозможно было и определить, где «право», а где «лево». Поэтому, сколько путешественники ни разматывали и ни рассеивали по рубке карты звездного неба, они никак не могли соотнести их с тем, что наблюдали за иллюминаторами.
Наконец после пары часов бесплодных усилий Аверил решительно сказал:
– Хватит! Мы совсем зарапортовались. Нужно связаться с Горой, они там уже наверняка сходят с ума. А потом попытаемся отдохнуть. Ко всему можно привыкнуть – привыкнем и к этой свистопляске.
Он был прав: едва они вышли на радиосвязь с базой, динамик буквально взорвался. Карис жестко отругала Аверила за задержку сеанса и сменила гнев на милость, только когда к микрофону подпустили Рада. Путешественники не стали рассказывать о возникших трудностях – просто сообщили, что пока осваиваются. Удивительно, но после долгих и бурных переговоров с Горой все почувствовали себя лучше и даже смогли поужинать хлебом и сыром.
Со сном все получилось тоже непросто. Казалось бы, нет ничего легче, чем спать в невесомости. Просто повисни, где хочешь, и закрой глаза. Но не тут-то было – руки и ноги, «всплывавшие» в отсутствие силы тяжести, не давали расслабиться. Воздушные потоки системы конвекции постепенно отгоняли тело к стенке, множество мелких незакрепленных предметов плавало по кабине, и периодически они сталкивались со спящими. Стоило закрыть глаза, как вестибулярный аппарат начинал в ужасе вопить: «Где я!» – что не способствовало приятным сновидениям. Наконец путешественники догадались достать из багажа спальные мешки аролов, которые берегли до Малой Луны. Воспользовавшись спонтанной идеей Друга, они прицепили мешки к теплоизоляционным матам, застегнули их и, наконец, смогли уснуть в относительном комфорте.
* * *
Проснулись все с головной болью и тошнотой, но чувствовали себя отдохнувшими и менее сбитыми с толку, более уверенными в своих силах. Анклс тут же доказал это, изложив мысль, которая пришла ему в голову ночью.
– В Симонге мы иногда устраивали воздушные бои на виражах, – рассказал он. – Стреляли друг в друга краской. Или соревнования по высшему пилотажу – петли, перевороты, управляемый штопор. Самое главное в таком случае – быстро восстановить ориентацию. Да и в обычном полете можно внезапно потерять понятие о том, где ты находишься. Поэтому я придумал для себя такую тренировку – садился во вращающееся кресло или в гамак, и мой брат раскручивал меня, а я пытался быстро сообразить, где нахожусь и что к чему. И вот я подумал: вращение – это всегда вращение. Если вы раскрутите меня, я могу начать лучше соображать.
– Давайте попробуем, – решил Аверил.
Они взялись за Анклса с трех сторон и, словно в детской игре, раскрутили его. Отдачей их разбросало по разным углам рубки, и они еще выбирались из сплетений трубок и проводов и потирали свежие синяки, когда торжествующий вопль пилота разнесся по всему самолету:
– Вижу! Это – Ночной Светляк! Вот Глаз Бабочки, вот Медуза, вот Рулевое Колесо! Командир, разрешите выполнить маневр?
– Подождите, пилот, сначала пристегнемся.
Все поспешно расползлись и расселись по креслам. Дальнейшее было делом техники. Анклс, осторожно включая и выключая маневровые двигатели, начал разворачивать самолет носом к Внутренней Планете, которая отсюда была видна как горевшая ровным светом звездочка. Когда Янтэ, Рад и Аверил подтвердили, что видят в своих визирах определенные звезды, Аверил отдал команду:
– Старт!
Анклс дернул за стартовый рычаг, и где-то глубоко под ними сдвинулась огромная кассета, и первая плутониевая бомба вошла в канал. Сработал пружинный толкатель, и бомба беспрепятственно скользнула вниз, а на выходе отжала небольшую пластинку. Пластинка была частью электрической цепи, которая замкнулась и привела в действие радиотелеграфный аппарат. Короткий сигнал от аппарата пошел к приемнику, прикрепленному к бомбе. Едва он достиг приемника, как сработал тротиловый детонатор – две массы плутония взрывообразно соединились, образуя сверхкритичную массу. Огненный шар ударил в щит-толкатель и придал межпланетному самолету ускорение. Тем временем кассета сдвинулась еще на один шаг, и в канал скользнула еще одна бомба, которая взорвалась спустя десять секунд. Полет к Малой Луне начался.
