В смятении я вернулась в покои. Мысли и чувства словно играли в чехарду, хаотично прыгая. Облегчение сменялось растерянностью, а растерянность — сомнениями. Почему демон поступил именно так? Снова ради забавы? Но в чем тогда веселье?
— Мара, вы в порядке? — На пороге ждала взволнованная рабыня. — Вы не встретили высших? Ох, слава Великому! Страшно подумать, чтобы махры…
— Встретила, — возразила устало. — Рабыня будет жить.
Глаза девушки расширились, а сама она посмотрела на меня со смесью священного ужаса и восхищения. Потом, опомнившись, низко поклонилась:
— Спасибо вам, мара.
Я кивнула, глотая вставший в горле ком. В этот раз у меня получилось отстоять чужую жизнь.
— Осталось совсем мало времени, — опомнилась рабыня. — Пойдемте, мара. — Она потянула меня в спальню. — Садитесь вот сюда, да. — Мне указали на белый пуф перед трельяжем. — Я сейчас быстро займусь вашими волосами. На сложную прическу времени нет, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы выглядели достойно. Вот увидите, я вас не разочарую.
Девушка говорила быстро, действовала при этом еще быстрее. Мягко разбирая влажные пряди, она принялась расчесывать их резным гребнем, от которого шло необычное тепло.
— Он зачарован, — пояснила рабыня, поймав в зеркале мой недоуменный взгляд. — Воздух вокруг него нагревается, и волосы сохнут намного быстрее.
— Но магия на меня ведь не действует. — Я нахмурилась.
— А она направлена не на вас, — улыбнулись мне.
У рабыни была добрая, очень теплая улыбка. Почти как у Ба.
— Как тебя зовут?
— Мой номер 14583452, но обращаются обычно по двум последним цифрам, — все с той же улыбкой пояснила она. — Зовите меня Пятьдесят-два.
Располагающая, открытая… Интересно, какой она стала бы, доведись ей, как мне, вырасти свободной?
— Скажи, тебе хотелось бы иметь имя, а не номер? — Вопрос сорвался с языка непроизвольно.
— Человек с именем? — Девушка качнула головой, словно сама мысль показалась ей абсурдной.
— У меня же есть. Сатрея.
— Вы мара, вам можно, — отозвалась она, переключая все внимание на мои волосы.
— У меня оно было с детства, — попробовала возразить я.
— Великий заранее готовил вас к роли мары. Вы избранная.
Не сдержавшись, я фыркнула. Рабыня же вновь улыбнулась.
Заведя несколько прядей с левой стороны, она заколола их серебряной заколкой. Увидев последнюю, я усомнилась:
— Разве это не слишком?
— Ее передала мне махра.
— Это ее? — Теперь я напугалась.
— Нет, что вы. Почти все украшения махров сделаны из белого золота. Серебро почти не используется.
— Тогда откуда эта заколка?
— Я не знаю, мара. Махры не объясняют мне своих действий. Только отдают приказы, — пояснила она и отступила. — Все, готово!
Пока я разглядывала себя в зеркале, пытаясь привыкнуть к собственному отражению, Пятьдесят-два сбегала к шкафу и вернулась, неся в руках васильково-синее платье. Судя по оттенку ткани, это одно из тех, что обещали прислать портные в ближайшие дни. Что ж, они свое слово сдержали.
Девушка помогла мне одеться, застегнув длинный ряд пуговиц, бегущий вдоль спины. Поправила юбку, тонкое кружево вдоль широкого овального выреза. Пригладила волосы и с поклоном отошла.
— Спасибо тебе, — поблагодарила я искренне, потом спешно покинула покои.
Я спустилась вниз за минуту до того, как на лестнице показались брат с сестрой. А в следующий миг с улицы послышался цокот копыт и шорох колес по мелкому гравию. Вздрогнув, я повернулась к входу.
ГЛАВА 11
Я стояла, напряженно вслушиваясь в доносившиеся звуки. Вот лошади остановились, с тихим щелчком открылась дверца экипажа, а следом раздался звонкий девичий голос:
— Отстань! — прозвучало недовольно. — Я вполне могу вылезти из кареты сама. Да посторонись ты! Не стой столбом, лучше займись багажом!
Я внутренне напряглась, ожидая и одновременно боясь увидеть обладательницу голоса. Секунда, две…
Слуги открыли большие парадные двери, и в холл влетело прелестное создание.
На мгновение я даже растерялась. Это она? Та, кого мне следует опасаться? Немного нескладная девочка лет одиннадцати-двенадцати на вид. С молочно-белыми волосами, собранными в два высоких хвоста красными лентами. На аккуратном лице с точеными чертами выделялись такие же, как у кузенов, черные глаза с серебристыми радужками.
Вошедшая огляделась, заметила меня и недовольно скрестила руки поверх темно-вишневого, расшитого черными розами платья.
— Что здесь делает человечка?
— Это моя воспитанница Сатрея, — представила меня Амарелия.
— Ты дала ей имя? Слишком красивое для питомца, — отрезала гостья.
В груди привычно всколыхнулась волна негодования, но я силой заглушила ее.
— И вообще, — Лунара подошла ближе и придирчиво оглядела меня, — с чего ты разрядила ее? Для куклы она слишком взрослая! Если хочешь, возьми несколько у меня. — Она лениво повела плечом. — Мама как раз недавно купила три новых. Одна так совсем маленькая — ей всего пять!
Поняв, что речь идет о человеческих детях, я ощутила уже не негодование — чистый гнев. Пришлось до скрежета стиснуть зубы, чтобы сдержать готовые сорваться ругательства.
— Я уже давно не увлекаюсь куклами, — спокойно ответила Амарелия.
— Тогда зачем тебе она? — Маленькая демоница больно ткнула пальцем мне в живот. — Эй, ты, наклонись!
Я не пошевелилась. Вся моя выдержка уходила на то, чтобы не позволить пылающему в груди гневу разрастись пожаром.
— Ты глухая? Наклонись, я сказала! — потребовала она громче.
А потом, видимо, решив ускорить процесс, схватила прядь моих волос и с силой дернула на себя. Охнув от боли, я согнулась пополам.
Теперь наши лица оказались вровень.
Черно-серебряные глаза цепко и деловито оглядели меня. Свободной рукой — той, в которой не были зажаты мои волосы, — девочка-демон взяла меня за подбородок. Потянула сначала в одну сторону, потом в другую.
— Открой рот и покажи зубы.
Это стало последней каплей. Мне казалось, я даже услышала звук лопающегося, точно стекло, терпения. Наплевав на возможное недовольство, я рывком высвободила волосы, выпрямилась и, не сдержав презрения, выдохнула:
— Я тебе не лошадь! Осмотр окончен.
Глаза демоницы округлились, радужки стремительно налились алым. Она молниеносно вскинула руку, ее губы зашевелились, шепча заклятие…
