Пятьдесят-два завороженно слушала и, казалось, даже моргать перестала.
— Чтобы подавить в людях жажду знаний и открытий, демоны стерли все напоминания о былом величии человека. Отняли память и имена, дали нам номера и жизненный план, которому мы следуем. Постепенно даже в книгах события переписываются, все преподносится так, будто существующий порядок вечен. Но наши предки не были рабами. И я хочу оставаться достойной их памяти. А еще, — я лукаво улыбнулась, — хочу дать тебе имя.
— Имя? — Глаза Пятьдесят-второй расширились.
— Конечно. Теперь ты не просто рабыня, ты — хранительница первоначальной истории. Разве тебе не хочется прикоснуться к ней? Имя — наша связь с прошлым, с теми, кто был рожден свободным.
К моему удивлению, девушка размышляла недолго. Быстро, будто опасаясь, что может струсить и передумать, она кивнула.
— Назовите меня! Я хочу иметь имя! Только… я так привыкла быть Пятьдесят-второй, что не знаю, какое имя выбрать…
— Пятьдесят-два, — медленно произнесла я. — Пятьдесят… Пять… Пятиана?
— Пятиана, — певуче повторила девушка.
Потом еще раз и еще. Она будто пыталась распробовать имя на вкус, запомнить, как оно ощущается на языке.
— Пятиана, — едва слышно выдохнула она и прижалась лбом к моей руке.
На секунду я растерялась, затем опустила свободную ладонь ей на голову и мягко погладила — точно так же, как это делала бабушка, когда я была маленькой.
— Сокращенно можно звать Тина, — предложила я и закусила губу, почувствовав, как Пятиана подрагивает в беззвучном плаче.
ГЛАВА 14
Остаток дня я провела в одиночестве. Амарелия отменила занятия, по-видимому, решив провести время с кузиной. Я же мысленно порадовалась — выдерживать раздражение демоницы было непросто. А если прибавить к нему косые взгляды и ухмылки юной высшей… становилось совсем тяжело.
Однако, даже оставшись в одиночестве, я не находила покоя: металась по комнате, хватала пухлые тома с книжной полки, открывала их и в раздражении откладывала в сторону, понимая, что не могу сложить буквы в слова.
Интересно, прознали ли высшие о моем своеволии? И если да, то сильно ли они разозлились?
До самых сумерек я терялась в догадках, мысленно строила предположения одно страшнее другого и пыталась придумать, как мне защитить Тину, если наша с ней тайна будет раскрыта.
Беспокойство скручивало меня все сильнее. И когда в дверь постучали, я не смогла сдержать нервной дрожи. Но вместо разозленного высшего в покои вошла Тина, держа в руках уставленный тарелками поднос.
— Ужин, мара, — с улыбкой пояснила она.
Я благодарно кивнула. Потом попросила:
— Побудешь со мной?
— Конечно.
Поставив поднос на низкий столик в гостиной, девушка опустилась в кресло. Я заняла диван.
— Хочешь что-нибудь? — кивком головы я указала на стоявшие вплотную друг к другу тарелки. — Или, может, вина?
— Благодарю, мара, но мне нельзя.
— Почему?
Тина грустно улыбнулась:
— Мара, как думаете, сколько мне лет?
— Семнадцать?
— Восемнадцать с половиной, — мягко поправила она. — Вы ведь знаете, на какой ступени жизненного плана я сейчас нахожусь.
На секунду я растерялась, не понимая, о чем говорит Тина. Потом шумно выдохнула.
— Нет… не может быть! Ты же так молода…
— Все нормально, мара. Таков общий порядок.
— Давно?
— Уже четыре месяца. — Тина положила руку на живот.
Какое-то время мы молчали, потом я не выдержала и спросила:
— Как это происходит? Ну, переход на новый этап.
К щекам прилила краска. Спрашивать было неловко, но и промолчать я не могла.
— Нас отправляют в центр репродукции — или, как его еще называют, в центр по контролю популяции. Обычно за пару недель до восемнадцатилетия. Осматривают, проводят разные тесты, чтобы определить, здоровы ли мы, выявить наследственные заболевания… Я точно не знаю, мара. — Девушка пожала плечами, извиняясь. — Демоны не объясняют нам своих действий. Просто делают тесты, записывают результаты и отправляют обратно.
— А потом?
— Потом, когда вызывают, мы снова отправляемся в центр. В моем случае это случилось через несколько дней после восемнадцатилетия. Меня тогда отвели в какую-то комнату. Белую, неприятно прохладную, почти пустую. — Тина говорила будничным тоном, вот только взгляд ее стал стеклянным, словно мыслями она была очень далеко от реальности. — Меня заставили выпить какой-то мутно-серый напиток, и я уснула. А когда проснулась, мне выдали маленькие белые таблетки, сказали пить их по утрам в течение месяца. Потом отправили обратно в замок. Вот и все.
— То есть ты даже не помнишь, как именно это случилось?!
Мозг отказывался принимать такую правду.
— Мара, все происходит с помощью магии. Мужчины не принимают в этом… — она на мгновение запнулась и покраснела, — непосредственного участия.
— И когда тебе надо будет вернуться в центр?
О системе я знала всегда — Ба не скрывала правды, но при этом и в подробности не вдавалась. Осознание того, от чего меня уберегли, окатило ледяной водой.
— За месяц до предполагаемой даты. — Тина говорила спокойно и чуть отстраненно. — Оставшееся время пробуду там, а потом, если повезет, стану кормилицей. Каждый год демоны выбирают нескольких женщин и оставляют их при центре. — Видя вопрос в моих глазах, она добавила: — Но даже если мне позволят остаться, я все равно не буду знать, какой ребенок мой. Их отбирают сразу же.
— Великий, — выдохнула я.
Что еще сказать? Что это чудовищно? Несправедливо? Но разве от этого порядок изменится?
— Не грустите, мара. — Тина заколебалась, но все же протянула руку и положила на мои сжатые кулаки. — Таков порядок. Нас никто не обманывал, ничего не обещал. Я с рождения знала, что и как будет. Для меня это нормально. Все в порядке.
Я подняла на нее глаза.
Как она может такое говорить? Как это может считаться нормальным?
— Я пойду, мара. Вижу, что расстроила вас. Простите, я не хотела. — Она поднялась с кресла. — Не печальтесь. Для вас Великий приготовил другую роль.
Поклонившись, девушка вышла.
Другую роль? Как только я надоем высшим, меня вышвырнут в систему, где я займу свое место. Но смогу ли я смириться и остаться такой же спокойной, как Тина? Получится ли у меня достойно принять свое предназначение? Не думаю. Каждая клеточка моего тела кричит о том, что это неправильно, что так не должно быть!
На глаза навернулись слезы. Я не хочу жить согласно жизненному плану демонов. Только не так!
