Пташечка с готовностью стащила с головы бандану, продемонстрировав окружающим коротко и стильно подстриженные волосы зеленого цвета. Протянула бандану Туре:
– Я буду болеть за тебя, детка! Ты крута неимоверно!
– Правила стандартные, – объявила Мама. – Одной рукой держитесь за платок, другой пыряете друг друга ножиками. До тех пор пока кто-нибудь из вас не отпустит платок. Кто отпустила, та проиграла нах, и та чмо.
– Ага, все как обычно, – оскалилась Тура, выдергивая из-за пояса нож и агрессивно помахивая им в сторону Кэт. Нож у нее был хороший, охотничий – таким запросто можно медведя освежевать. У Текилы, впрочем, ножик был тоже ничего себе: боевой клинок американских Звездных Тюленей. – Давай, хватайся за бандану, чучело обезьянье!
– Только это еще не все! – злорадно объявила Багама. – Драться у нас тут принято на краю вот этого!.. – Она ткнула пальцем в гудящее за ее спиной разверстое жерло утилизатора.
Тура озадаченно посмотрела в указанном направлении.
По краю огненную бездну опоясывала узенькая решетчатая техническая тропинка не более двадцати сантиметров в ширину. Передвигаться по ней рекомендовалось только крепко держась за поручень, а не за платок, другой конец которого сжимает смертельная противница.
– Это неожиданно, – проговорила Тура. – Если навернуться вниз – сразу ангелы хором споют…
– Точно! – хищно подтвердила Багама Мама. – Обделалась, ссыкуха?
– Есть маленько, – честно призналась Сатана.
– Значит, лапки кверху, птичка? Лезешь под нары, как последнее чмо? У нас новая Пташечка?
– Еще чего! Перебьешься, дорогая.
– Тогда раунд!
Кэт Текила легко, словно пантера, вспрыгнула на решетчатый помост вокруг утилизатора. Поманила соперницу ладонью:
– Иди сюда, цыпленок. Будем тебя запекать по-американски. С цукини!
– Цукини я забью тебе в глотку, ведьма, – обворожительно улыбнулась Тура, запрыгивая следом. – Целиком, не нарезая. Или в дупло, смотря насколько плохо будешь себя вести. Раунд, сука!
Текила ухватила бандану за другой конец, рванув ее так, что Тура опасно накренилась над жерлом утилизатора, однако сумела сохранить равновесие.
– Хорошая попытка, черножопая, – одобрительно осклабилась Сатана, выставляя перед собой нож.
– Сама не сдохни, жопа обезьянья!
Они начали медленно кружить по краю утилизатора, выставив перед собой широкие лезвия и натянув платок до предела. Сейчас только эта ненадежная ткань удерживала одну из них от падения в огненную бездну.
Глава 9
Накануне, по окончании тяжкой работы в полуразобранном лайнере, Родима вместе с остальными белыми работниками привезли обратно в старый купол артельщиков. Здесь было большое техническое помещение вроде ангара, в котором когда-то, по-видимому, хранили обогащенную породу, а теперь располагали на ночь белых рабов. Двухъярусные пластиковые нары, два умывальника с мутной водой, два не запирающихся биотуалета – этим местные удобства исчерпывались.
– Энтони Ланкастер, – представился массивный парень, занявший нары над Пестрецовым. – Студент.
– Рудольф Сименс, – отозвался Родим ему в тон. – Временно безработный.
Это рассмешило Энтони, и он заколыхался у себя наверху от беззвучного хохота. Да уж, на отсутствие работы они теперь едва ли могли пожаловаться.
– Я-то понятно, – сказал Песец, сделав вид, что разозлился. – А тебя каким ветром сюда занесло?
– Ну… – Ланкастер сделал неопределенный жест. – Думал подработать между семестрами, чтобы на общежитие хватило… Вот и подработал.
– И чего теперь дальше думаешь?
– А чего тут думать? Приключение же!
Родим с сомнением посмотрел на него, но парень, кажется, не шутил. Похоже, он был именно из той породы современных американцев, которые в случае любого осложнения свято верят в скорое прибытие доблестной кавалерии с грузом сосисок и бухла. А пока кавалерия задерживается, можно расслабиться и получать удовольствие от ситуации.
– Эу, снежки! Ужин приехал, мать вашу!
Песец осторожно высунулся в проход, по которому двое негров несли большой и помятый металлический термос. Третий, шедший рядом, изо всех сил колотил по нему черпаком, пронзительно выкрикивая:
– Снежки, подъем! Никто не спи ни фига!
Как и обещал Малик Мусонбе, на ужин давали омерзительную белково-протеиновую смесь. Родим безропотно взял котелок, наполненный расползающейся сизой кашицей, и молча принялся за еду: приходилось ему питаться дрянью и похуже, а протеиновая масса хотя бы насыщает и дает организму силы.
Как ни странно, Энтони ел столь же безропотно, даже жадно: видно, за время, проведенное здесь, он уже убедился, что сосиски и пиво теперь случатся не скоро. А вот новобранцы-австралийцы с соседних нар, еще не успевшие забыть вкус нормальной еды, насколько мог заметить Песец, глухо ворчали и оставили свои порции практически нетронутыми.
– Идиоты, – прокомментировал Ланкастер, облизывая ложку. – Завтра ноги таскать не смогут. Эй, оззи! – позвал он соседа со своей койки. – Ты это будешь доедать? А то давай мне, я доем… Что?! – окрысился он, поймав пристальный взгляд Сименса. – Я большой, мне много пищи нужно! Для поддержания жизнедеятельности, что называется. А эти черные му… кха… достойные охранники, в смысле… не учитывают разницу в комплекции при раздаче питания. Приходится помогать себе самому…
Ненасытный Энтони сумел собрать в сумме примерно три дополнительные порции, после чего быстро прикончил их и блаженно завалился на свое место. Но ненадолго: видимо, после сытного ужина и небольшого отдыха ему хотелось заполнить остававшиеся на данный момент пустыми уровни пирамиды Маслоу.
– А ты, между прочим, симпатичный, приятель, – сказал Энтони, кокетливо свесив голову с верхнего уровня нар. – Очень секси. Ты вот что: можешь залезть ко мне, если хочешь. Или давай я спущусь…
Родим хмыкнул.
– Про то, что я симпатичный, ты моей телке расскажи, – проговорил он, прикрывая глаза. – Она мне все уши прожужжала, что я – типичное квазимодо и со мной невозможно по улице пройти, чтобы не освистали.
– Не, ну серьезно! – возмутился студент. – Давай займемся крепкой мужской любовью. Как мужественные древнегреческие воины! Хочешь, ты меня, хочешь, я тебя… Мне, в принципе, без разницы.
– Намеков ты не понимаешь, – вздохнул Песец. – Хотя намек был совершенно прозрачный, про телку-то. Ну, хорошо, попробуем по-другому. Видишь ли, коллега, дело в том, что в сексуальном плане я как бы играю за другую команду…
– Чего? – удивился Ланкастер. – Ты что, тупое гетеросексуальное быдло, что ли?
– Не знаю, как насчет тупого, это не мне судить, но гетеросексуальное – определенно. – Пестрецов отвернулся к стене.
