– Вы вот чё, голубки, – вступил в беседу Дензел. – Вы там наворковались уже? Ну и хватит. Браза, ты уже узнал, чего хотел? Цела твоя подружка, ничего с ней не сделали. Сидит загорает с другими бабами. Скоро выпустят, пойдет тебе жрачку готовить. Ступай и ты потихоньку, и Джа с тобою.
– Мне бы хоть мэри-джейн докурить! – взмолился Боб.
– На ходу докуришь! – отрезал Шоладеми. – Ступай в кают-компанию, там многие захотят разделить твое уютное дымное счастье. А тут ни к чему тереться. Малик увидит, что ты со мной лясы точишь, обоим нам ноги поотрывает…
– Он мне как раз и разрешил подружку проведать, – возразил Боб.
– Но не два же часа разрешил здесь тереться! Давай вали, пока еще есть чем.
– Унылые черные пидоры! – Цимбо сжал руку в кулак с явным намерением пустить его в ход, но потом просто риторически махнул им в воздухе. – Вот зачем вы так со мной все, а? Что я вам всем такое сделал?..
– Вали, говорю. Подавать бедным черным братьям тут только что перестали.
Горестно вздохнув, Боб Цимбо побрел в кают-компанию, угрюмо попыхивая самокруткой.
– Сука, самая тоскливая работенка, какая тут только возможна, – уныло проговорил в пространство черный брат Фасимба Вальбуэна, машинально покручивая стиснутый кулак на прорезиненной рукояти плазмомета. – И не отвертишься ведь от нее никак… Эй, Чака! – повысил он голос. – Слышь меня, Чака? Ненавижу тебя, Чака!
– Ненавижу тебя, Фасимба! – приглушенно донеслось с железной лестницы, по случаю отбоя погруженной во мрак. – Чё хотел-то, уродец смешной? Чтобы мне жизнь медом не казалась?..
– Сопли подбери, засранец, – посоветовал Фасимба. – Ты там не провалился случайно между ступенек? Спасать не надо?
– Помирать буду – на помощь тебя не позову, – заявил Чака Ачебе. – Дороже обойдется. Все деньги сдерешь и еще душу вынешь, скотина. Лучше сразу помереть, без лишних страданий.
– Ну, как скажешь. – Фасимба оперся о металлические поручни лестничной площадки, уныло окинул взором располагавшийся уровнем ниже зал с нарами для белых рабов. Первое время забавно было наблюдать сверху, как эти нелепые ублюдки тратят время, отведенное для сна, на то, чтобы позорно натягивать друг друга. Однако тяжелая работа быстро отучила их расходовать драгоценные минуты отдыха на чепуху, и теперь весь зал дрых без задних ног. А у негра-охранника теперь не оставалось другого развлечения, кроме как подкалывать напарника, который отошел погадить на лестницу. Спускаться вниз, в биосортир, когда приспичит, им было категорически лень.
Конечно, узнай о таком паскудстве Малик, он бы оторвал обоим головы. Но они успевали утром, до прихода новой смены и до того, как в помещении снова включат верхний свет, поднять кого-нибудь из белых бедолаг и заставить его вычистить лестницу. Иногда прямо руками, если было совсем скучно.
Сейчас свет в зале был пригашен. Все-таки Уоллес давал своим рабам возможность хоть немного отдохнуть, чтобы они потом не падали от нервного истощения прямо на рабочем месте. Такого освещения вполне хватало для охраны: белые снежки в одних трусах, бредущие в туалет, хорошо выделялись на фоне полумрака. Черный брат уже расплывался в пляшущей сумеречной темноте, если не был одет в контрастную униформу охранника. Ну, а если бы бро натянул бесформенный костюм ниндзя, его и вовсе было бы сложно различить внизу.
Только зачем бы это черному бро, честное слово, – натягивать бесформенный костюм ниндзя? Смешно и глупо, ей-богу.
Кстати, о туалете. Дверь одного из них тупые белые накануне окончательно сломали – слишком сильно хлопали, кретины, слишком сильно выворачивали в обратную сторону. И теперь она периодически приоткрывалась от малейшего сквозняка, что неимоверно бесило Фасимбу Вальбуэна. Воздуха такое обстоятельство, конечно, совсем не озонировало.
– Эй, Чака-мазафака, крутой как макака! – позвал Фасимба, когда ему наскучило разглядывать хлопающую дверь. – Ты там вообще уснул, что ли, собака бешеная? Вылазь давай. Я тут вместо тебя не собираюсь… – Разворачиваясь к лестнице, он успел ухватить глазом какое-то неясное движение в глубине лестницы и даже приоткрыл рот, чтобы окликнуть то ли незнакомца, то ли подкравшегося напарника, прежде чем получил чудовищной силы удар в солнечное сплетение.
В невероятном изумлении, не в силах ни вдохнуть, ни крикнуть, ни шевельнуть рукой, Вальбуэна завалился на спину, свет стремительно померк у него в глазах, и остатки потрясенного сознания покинули его в тот момент, когда он с размаху грянулся затылком о лестничную площадку.
Внушительный громила в черном комбинезоне ниндзя подобрал его плазмомет, закинул за спину, где уже болталось оружие обезвреженного Чаки Ачебе, еще мгновение придирчиво всматривался в неподвижное лицо Фасимбы, пытаясь сообразить, сколько времени парень пробудет без сознания. Потом профессиональным движением скользнул в сторону и мгновенно растворился в полумраке.
Едва Фасимба Вальбуэна коснулся головой гофрированного железного листа на полу, Рудольф Сименс внизу внезапно открыл глаза на своих нарах, словно кто-то подал ему неслышимую всеми остальными команду. Несколько мгновений смотрел в никуда, проводя стремительную боевую медитацию, затем, уже полностью готовый к немедленным активным действиям, вяло спустил ноги на пол, с трудом выпрямился и медленно зашаркал к туалету – кроме нейтрализованных Чаки и Фасимбы, в зале имелись и другие охранники-наблюдатели, демонстрировать которым свою хорошую физическую форму определенно не стоило.
Сименс выбрал кабинку с поврежденной дверью и тщательно прикрыл ее за собой. Щеколд и замков в туалетах для рабов не было, поэтому постепенно она снова начала хлопать на сквозняке, чуть приоткрываясь и снова ударяясь о косяк.
Если бы кто-нибудь пристально наблюдал за туалетом, то в какой-то момент он сумел бы заметить, как что-то черное и бесформенное выскользнуло из хлопающей двери у самого пола и сразу затерялось среди сумрачных теней. Только какого черта черным бразам пристально наблюдать за туалетными кабинками? Они что, извращенцы? Белые придурки и так деморализованы и запуганы, едва ли они осмелятся на что-то серьезное, а даже если и осмелятся – между ними и черными охранниками все равно остается пара уровней с крутыми металлическими лестницами и несколько плазмометов.
Тем временем два ниндзя встретились внизу за неработающим конвертером. Балахон для Песца Лось притащил с собой и оставил в туалете еще до того, как вырубить Чаку и Фасимбу. Самодельный диверсионный костюм он прикрепил к потолку адгезивом, чтобы в полутьме никто посторонний на него не наткнулся, а проник в кабинку и покинул ее точно так же, как Родим – понизу, чтобы его не было заметно в полумраке, воспользовавшись хлопающей на сквозняке дверью. Песцу накануне пришлось потратить кучу усилий, чтобы расшатать ее как следует, не привлекая внимания охраны.
Казимир молча сунул командиру один из трофейных плазмометов. Коротко указал рукой направление, в котором им следует выбираться, чтобы не попасть на глаза охране. После чего оба разом исчезли из виду.
