– Бог защитит ее, Пьер. А! Стучат в дверь, и служанки, пожалуй, отворят им.
– О, нет, они не отворят дверей, можете быть уверены: они полумертвы от страха, и ни одна из них не показалась с тех пор, как началась тревога. Хозяин же и его два сына, без сомнения, находятся в толпе черни.
– Они-то, вероятно, и привели сюда толпу, иначе чернь не стала бы ломать дверь, на которой нет креста.
Они спустились к другой двери, выходившей в переулок. Филипп нес на плече тяжелый молот, а у Пьера за поясом снаружи торчал большой нож мясника; он был без шапки, и смоченные водой волосы падали ему на выпачканное, черное лицо.
Начинало уже рассветать, когда они вышли на улицу, освещенную факелами.
– Идите рядом со мной, – сказал Филипп Кларе, – и старайтесь не показывать вида, что вы боитесь.
– Я не боюсь, – ответила она. – Бог уже спас меня однажды от такой же большой опасности и спасет снова, если на то будет Его святая воля.
– Не обращайте внимания на то, что происходит вокруг нас.
– Я буду молиться, – просто ответила она.
Шумевшая на улице толпа вдруг расступилась перед герцогом Гизом, ехавшим со свитой.
– Смерть гугенотам! – кричал он. – Таков приказ короля!
– Этот приказ ты и твои друзья вложили ему в уста, негодяй! – пробормотал Филипп.
Толпа, состоявшая из солдат и подонков парижского населения, сочувственно ревела. Некоторые плясали над телами гугенотов, валявшимися на улице, и гнусно издевались над ними. Здесь злодейство было уже почти окончено. Лишь некоторые из гугенотов оказывали сопротивление; но большинство, застигнутое врасплох, сознавая, что всякое сопротивление безнадежно, бросали оружие, умоляя о пощаде, или спокойно умирали. Но пощады не давали никому; убивали всех без разбора, и даже женщин и детей.
Солдаты ходили по улицам со списками домов, в которых жили гугеноты, и проверяли, не остался ли кто-нибудь из них в живых. Многие из толпы нарядились в костюмы, добытые грабежом, – оборванные нищие щеголяли в бархатных шапках или шляпах с перьями. Многие уже напились. Женщины, сопровождавшие толпы черни, были жестоки и беспощадны не менее мужчин.
– Ну-ка, друг, разбей-ка нам вот эту дверь, – остановил Филиппа офицер со списком в руках; с ним было несколько солдат.
Отказ или даже промедление были бы гибельны для беглецов и отсрочили бы смерть гугенотов на какие-нибудь две минуты. Дюжина ударов тяжелым молотом сделала свое дело. Вдруг из окна грянул выстрел, и офицер, стоявший рядом с Филиппом, упал мертвый. Солдаты дали залп в окно и бросились в рухнувшую дверь. Филипп подошел к Кларе и Пьеру, ждавшим его в нескольких шагах, и они пошли дальше.
Когда они входили на одну из улиц, какой-то человек схватил его за руку.
– Куда, приятель? Для твоего молота и здесь много работы, – сказал он.
– У меня работа в другом месте, – ответил сурово Филипп.
– Ну, у меня выгодная работа. Вот этой рукой я прикончил пятерых, и мне досталось пять туго набитых кошельков, – говорил он с грубым хохотом. – Ого, что это за девица с тобой? – и он грубо схватил Клару.
Долго сдерживаемое бешенство Филиппа давно искало себе исхода. Он схватил этого человека за горло и оттолкнул его с такой силой к стене, что тот замертво упал на землю.
– Что тут такое? – подбегая к месту происшествия, кричала толпа в шесть человек.
– Переодетый гугенот! – сказал Филипп. – Карманы его полны золотом.
Они бросились с дракой и руганью на упавшего человека, а беглецы наши тем временем удалились.
Не прошли они и двухсот шагов, как Клара пошатнулась и упала бы, если бы Филипп не поддержал ее. Она была в обмороке. Ее посадили на первое попавшееся крыльцо, и Филипп поддерживал ее. Пьер стоял подле них.
Мимо проходила небольшая толпа.
– Что такое с ней? – спросил один из них, останавливаясь.
– А черт бы побрал этих баб! – грубо сказал Пьер. – Вот увязалась за нами, драгоценностей захотелось, да в толкотне и в жару и упала в обморок! Тащи ее теперь домой!
Толпа прошла.
– Я понесу ее, Пьер, она ведь легкая, – сказал Филипп.
– Лучше подождать несколько минут, сударь. Пока мы тут, довольно нашего рассказа, а если понесем ее, встречные заинтересуются нами больше.
Прошло еще несколько минут, а Клара все была без чувств. Филипп взял ее на плечи.
– Нужно рискнуть, Пьер, – сказал он. – Если мы встретимся с двумя или тремя любопытными, так сумеем справиться с ними, а в случае встречи с толпой мы свернем в какой-нибудь переулок или посадим ее снова. Медлить нам нельзя.
Скоро Клара пришла в себя, а через час беглецы достигли уже лачужки, которую Пьер выбрал для убежища. Из-под кучи мусора в углу он вытащил большой узел с платьем, бутылку вина и холодное жаркое.
– Вот тут наши плащи и другие костюмы для всех нас, – сказал он. – За городом в теперешних наших одеждах путешествовать невозможно. Мы здесь в безопасности до ночи, но сначала надо вам поесть и выпить по стакану вина.
Филипп приготовил между тем из плащей и других платьев нечто вроде постели.
– Вам нужно сначала подкрепить свои силы и затем отдохнуть, – сказал он Кларе, – а Пьер отправится в город на разведку.
От пищи Клара отказалась.
– Я не могу ничего есть, – сказала она.
Но Пьер уже откупорил бутылку с вином, и Филипп настоял, чтобы она выпила глоток.
– Вам понадобятся все ваши силы, – сказал он, – нам предстоит далекий путь.
Она выпила несколько глотков.
– Не уходите, – сказала она Филиппу, – мне надо поговорить с вами.
Филипп кивнул головой Пьеру, и тот тотчас вышел. Клара молчала несколько минут.
– Я много думала, сэр Филипп, – сказала она наконец, – и пришла к тому заключению, что мне, как невесте де Паскаля, не следует оставаться с вами. Проводите меня в Лувр, там я буду просить защиты у короля и королевы Наваррской… Вы поймете меня и не сочтете неблагодарной.
– Я вполне понимаю вас, – ответил Филипп. – Но дело в том, что ужасное избиение происходило, вероятно, и в Лувре, и, быть может, король Наваррский вместе с гугенотами своей свиты подверглись общей участи. Пьер разузнает все, и если моя помощь окажется напрасной, мы исполним ваше желание. Что касается де Паскаля, то он погиб, как и отец ваш.
– Что вы слышали о де Паскале? – спросила Клара, устремив на Филиппа пытливый взгляд.
– Я видел, как он упал, пораженный выстрелом в борьбе против толпы черни, – и Филипп рассказал ей об обстоятельствах смерти де Паскаля, а в заключение прибавил: – Его благородная, но несчастная попытка защитить вашего отца и вас погубила его. Я стер рукавом белый крест на вашей двери, которым всюду руководствовались солдаты, и если бы де Паскаль своим присутствием не возбудил подозрений, быть может, и граф вместе с нами мог бы спастись по крышам.
