– Это лишнее, – она попыталась отдернуть ладонь, но Патрик не пустил.
– Не лишнее. Я рад, что все обошлось.
– Это вы называете обошлось? Ах, граф Телфрин, оставьте свои светские любезности.
– Это никакая не светская любезность, – он говорил твердо, но тихо. – Пострадай ты, я бы никогда себе этого не простил.
Девушка искоса поглядела на него:
– Пострадай я, была бы сама виновата. Вечно вы себя казните на ровном месте.
– Приходится. Такой уж я человек, – он усмехнулся.
– Исправляйтесь, – сказала она строго. – Я присмотрю.
Патрик покаянно вздохнул. Марта больше не пыталась отдернуть руку, и на душе ему сделалось чуточку легче. Он сам не понимал почему, и не старался особенно разобраться.
Дворец гудел, как растревоженный улей. Несмотря на полночный час, придворные и слуги выскользнули из своих комнат, столпившись в коридорах и осуждая случившийся в покоях грандерцога разгром. Аматрис на ходу раздавал объяснения и приказы, кого-то хлопал по плечу, кого-то сердито отчитывал. Он идеально вжился в свою роль – Патрик никогда бы не догадался, что разумом его бывшего господина завладел совсем другой человек. Принц Пламени поднял по тревогу дворцовую стражу, зачитал им имена изменников, которых требовалось немедленно задержать. Часть людей он распределил по дворцу, часть послал в город.
Все чародеи, присланные Империей в палаццо Мервани, действительно оказались мертвы. Насколько Патрик смог понять, прибыв в город, они рассредоточились на две группы. Одна наблюдала за Альфонсо во дворце, вторая расположилась в Тихой Низине, контролируя всю прочую агентуру. Когда вторая группа не вышла в положенный час на связь, Якоб Барна поднял всех своих людей и принялся ждать нападения. «Не вмешайся Аматрис, нам бы крышка, скорее всего. Редкостная удача».
Конечно, помимо волшебников, у имперцев оставались в городе еще шпионы. Всех переловить не удастся, но прежней угрозы они не представляют. Чего не скажешь об их приближающемся флоте.
Мимоходом Патрик подумал – как удачно сложилось, что Альфонсо одинок. Его жена умерла, будучи отравлена брезальдийцами, сын погиб на охоте, а дочь – замужем за одним из герцогов Соурейна. Альфонсо до сих пор не объявил имя новой супруги, присматриваясь к союзникам за границей и выбирая между нескольких кандидаток. Его медлительность оказалась на пользу – вряд ли Аматрис смог бы убедительно сыграть сеньора Мервани перед родными людьми, знающими его досконально. А так, даже если принц Пламени начнет допускать ошибки, пройдет время, прежде чем поползут слухи, что грандгерцог странновато себя ведет. Но сперва, конечно, стоит покончить со всеми изменниками, окопавшимися во дворце.
Винсенте Казони спал в своих апартаментах на третьем этаже, в компании любовницы. Это был статный мужчина лет сорока, черноволосый, сильный, еще совсем не старый. Прежде Патрик несколько раз выпивал в его компании и боролся с ним после этого на руках – с переменным успехом. Когда в спальню ворвались гвардейцы, Винсенте в одних подштанниках вскочил с постели и выхватил шпагу из оружейной стойки рядом с кроватью.
– Вы не вовремя, господа! Сильвия занята мной! – крикнул он.
По его лицу катился пот, глаза бешено бегали по комнате, в воздухе стояли винные пары, рядом с кроватью валялось пять или шесть бутылок. И все же клинок, направленный на незваных гостей, проворачивался в воздухе плавно и не дрожал.
– Мы не за донной Сильвией, – сказал Аматрис. – Мы за вами, Винсенте.
– Ваше величество! Вот так встреча! Я думал, спите шестым сном!
– Разбудили, негодники. Синьор Казони, вы арестованы за предательство, сговор с иностранными шпионами и заговор против моей персоны.
Начальник секретной службы побледнел, но не опустил оружия.
– Раз все так повернулось, – сказал он, – попробуйте сперва меня взять, господа.
– Возьмем, непременно. Граф Телфрин, разберитесь с этим.
Патрик кивнул. Его сабля, добытая в Димбольде и с тех пор служившая ему верой и правдой, оказалась сломана стараниями самого Аматриса, но этот факт, похоже, ничуть не волновал Принца Пламени. Что ж, не позориться же теперь на глазах у солдат, выставляя себя трусом. Патрик вытащил из-за пояса дагу и медленно пошел на сближение. Сил колдовать не было. Резервы начнут восстанавливаться, наверно, ближе к обеду.
– Я помогу вам, – вылез Дирхейл, доставая палаш.
– Не стоит, – услышал Патрик свой голос. – Я справлюсь сам.
Кто-то из солдат протянул ему свой меч рукоятью вперед, но Патрик не стал его брать. «Если Аматрис захотел циркового представления – он его получит».
Стоило Патрику приблизиться к Винсенте на расстояние трех шагов, тот сделал колющий выпад. Патрик отклонился, сталь просвистела рядом с правым плечом. Он ударил дагой, надеясь вонзить ее шпиону в грудь. Винсенте оказался проворен, хоть от него и разило абрикосовым вином. Глава секретной службы ловко изогнул кисть, приняв удар на нижнюю треть клинка, и отпрыгнул назад, на кровать. Он едва не наступил при этом на ногу донне Сильвии, спокойно наблюдавшей за поединком.
Патрик кинулся за Винсенте, сделав попытку уколоть того в ногу. Шпион сбил дагу хлестким ударом шпаги, размахнулся, нанося рубящий удар. Патрик отступил, перехватил занесенную руку, потянул Винсенте за собой, стаскивая его с кровати. Глава секретной службы сделал попытку лягнуть коленом в живот, но Патрик извернулся, уходя от толчка, и вырубил Винсенте, ударив рукоятью даги в затылок. Шпион растянулся на соурейнском ковре, потеряв сознание и выронив шпагу.
В наступившей тишине звонко прозвучали аплодисменты.
– Браво, граф Телфрин, – Аматрис был доволен. – С годами вы не утратили сноровки.
– Рад, если вам понравилось, – Патрик с трудом сдерживал злость.
Он поднял шпагу, оброненную Винсенте Казони. Хороший боевой клинок – не слишком тяжелый и не слишком легкий; можно и рубить, и колоть; достаточно длинный, отменно сбалансированный. Вполне пойдет как замена утраченной сабле. «Будем считать его боевым трофеем». Патрик засунул шпагу за пояс, стараясь совладать с досадой. Если Аматрис продолжит себя так вести, о доверительном сотрудничестве можно забыть.
Донна Сильвия Ландони, жена известного виноторговца Касимиро Ландони, сидела в постели обнаженная, с заспанным видом, и даже не пыталась прикрыть тяжелую грудь. Когда поединок закончился, донна Сильвия зевнула, пряча чувственные губы за изящно очерченной ладонью.
– Я могу идти, ваше величество? – спросила она. – Даже если Винсенте спутался с вашими врагами, мне, могу поклясться, он ни слова о том не говорил. На допросе я повторю то же самое, как бы ни старались ваши палачи.
Аматрис, видимо, решил сыграть в джентльмена:
– Идите, милая донна. Я верю вам на слово, и никаких допросов не будет.
Сильвия Ландони неторопливо оделась, натянув персикового цвета платье, закрепила заколкой черные волосы, после чего направилась к выходу. Когда женщина проходила мимо Боба Кренхилла, тот выразительно сглотнул и с внезапным смущением отвел взгляд. Сильвия, заметив овладевшую солдатом неловкость, словно бы невзначай толкнула Боба грудью в плечо, но тот успешно делал вид, что превратился в дерево или фонарный столб.
