Загудела толпа. Теперь смотрели на девушку, и она прикрыла лицо от этих взглядов – стеснялась слез своих и крови.
Развияр сел прямее, хотя это, казалось, было невозможно. Люди кричали, шептали, сокрушались, злились, но больше боялись; люди, разумеется, легко готовы были отдать одного человека в обмен на благополучие – или хотя бы жизнь – многих. Только молодой мужчина, брат, опять выскочил на середину, сжав кулаки:
– Яску не отдам! Пусть бежит! Она же, она нас всех может… Как того мага! Вообще поселок спалить! Мы ее не удержим…
И он с мольбой посмотрел на сестру, будто ожидая, что она начнет жечь поселок прямо сейчас. Люди притихли и испуганно попятились.
– Ты ведь знал про меня? – тихо спросила девушка.
Брат отвернулся:
– Ну…
– И молчал, – рявкнул старик. – Накликали беду!
– Беда давно пришла, – сказал кто-то сквозь зубы. – Что уж теперь…
– Яска хоть утаилась, – заметил другой голос. – А эта, с дитем своим, разболталась на всю округу, что у нее малой-волшебник… Вот и получай!
– Погоди! – крикнули из толпы. – Если она волшебница, так пусть укроет поселок! Накинет на него такие чары, чтобы не найти!
Предложение было встречено с восторгом. Люди смотрели на девушку, не замечая распухшего носа и слез на ее лице:
– Давай!
– Яска, ну, постарайся!
– Сделай вихри над морем. Сделай шторм, пусть они не долетят!
– Сделаешь? – тихо спросила ее сестра.
Девушка молча сцепила пальцы. Сглотнула, обвела взглядом лица односельчан. Чуть заметно покачала головой:
– Я… не могу. Не умею. Меня никто не учил… Я сама не хотела! Я не могу!
Сделалось тихо.
– А не хотела, надо было тихо сидеть, – сказали в толпе.
– Чего ты вылезла, если не умеешь?
– Теперь всех убьют из-за тебя!
– «Волшебница», ага!
– Чего ты выперлась? Больше всех надо?!
Теперь они злились. Надежда растаяла, всему поселку оставалось ждать возмездия и смотреть в небо.
– Уходи и прячься, – быстро проговорил брат. – Уходи.
– Куда она уйдет? Выдадим ее! Что с нас взять еще?
– Или она не дастся – громами закидает?! – кто-то истерически засмеялся.
– Все равно ее найдут! А так хоть послабление будет и ей, и нам…
Среди этого волнения, крика, ругани, смеха Развияр сидел неподвижно, сдавив пятками бока Лукса, сжав пальцы на его плечах. Зверуин чуть повернул голову, покосился, будто чего-то ожидая.
Когда всадник в седле – его слово первое. Таков этикет, возведенный в ранг закона. Когда ты идешь пешком рядом с братом – вы беседуете, как равные. Но стоит всаднику вскочить верхом, как роли меняются: он всадник. Только он может начать разговор.
– Что? – шепотом спросил Развияр.
– Мы могли бы взять ее с собой. В Черную Бучу.
– «Маги могут по запаху чуять людей, – сказал Развияр сквозь зубы, – и знать их помыслы, и желания, и страхи. Искусный маг умеет идти по следу человека, выслеживать его на расстоянии, покорять его волю». Выслеживать на расстоянии, понял?
– А не все ли нам равно, – сказал простодушный Лукс. – После того, как ты отнял девчонку у стражников…
Развияр сжал зубы. Все правда: он принял решение, он, Развияр, встал между Императором и волшебницей-бунтовщицей. «Я», а не «мы».
– Нам бы уходить скорее, – прошептал Лукс, – а не слушать их блеяние. Нас запомнили. Мы тоже мятежники.
Развияр повел глазами по сторонам. Разговоры шли по кругу, все решилось: и ребенок, и девушка, посмевшая его защитить, были выставлены в уплату за безопасность поселка. Эти люди много пережили на своем веку, потеряли близких, отчаялись и снова обрели надежду; они не были бунтовщиками. Скорее всего, их пощадят: стоит только покаяться и смиренно выдать Императору пятилетнего мальчика и девочку пятнадцати лет…
– Мне решать? – шепотом спросил Развияр.
Лукс смиренно опустил глаза.
– Давай, – сказал Развияр.
* * *
Деревья росли густо, Лукс петлял, бросаясь из стороны в сторону, и терял преимущество в скорости. Вслед беглецам летели камни, один попал Развияру в плечо, другой угодил Луксу в заднюю лапу. Зверуин вскрикнул от боли, но продолжал лететь вперед, и погоня все отставала, отставала, треск веток за спиной и крики отдалялись, а впереди замаячил просвет, и Лукс пустился во всю прыть.
Развияр сидел, одной прижав к себе Яску, другой вцепившись в плечо зверуина. Девушка замерла, будто снова лишившись чувств. Поначалу, когда он неожиданно схватил ее, она сопротивлялась так отчаянно, что Развияр испугался: вдруг случится, как с магом. Вдруг страх и злость подскажут деревенской девчонке, как оглушать и убивать при помощи своей воли?
Потом она обмякла. Может быть, ощутила страх погони за спиной – скверный, липкий страх. А может быть, выбилась из сил.
– Оторвались, – сказал Лукс и сбавил ход. – А в горах – за миг бы… Эх.
– Погоди, – сказал Развияр.
Он спешился. Яска соскользнула со зверуинской спины, упала на четвереньки. Лукс нервно почесал бок правой задней лапой.
– Надо быстро идти, – сказал Развияр девушке. – Если хочешь жить, конечно.
Она затравленно посмотрела снизу вверх, но ничего не сказала.
– Если попадешь в руки стражникам – быстро не умрешь, – пообещал Лукс. – Долго будут мучить. Так и знай.
Девушка содрогнулась. Развияр рывком поставил ее на ноги.
– Вперед, – сказал холодно. – Переставляй ноги!
И она пошла.
* * *
Старая заброшенная дорога в лесу вела в нужном направлении, слегка отклоняясь на запад. Когда-то здесь грохотали колеса, ревели рогачи, ползли величественные экипажи на саможорках. Ехали в город у моря – торговать и глазеть на диковины. Ехали обратно – домой, в разные земли и в Черную Бучу, везли подарки, везли новости. Но уже в те дни, когда Развияр бродил в росе под сводами родного леса, – уже тогда город был разрушен. Неведомый герой, вытесанный из камня, уже потерял свою голову, и, может быть, голова его уже легла в кладку новой стены, но Развияр еще ничего не знал о своей судьбе – валялся в траве и считал светлячков, пока отец его бегал на ходулях, охраняя колосковое поле…
Путники шли до самой темноты, вымотались до полусмерти, но только поздно вечером, когда совсем стемнело, наконец-то сделали привал. Огня разводить не стали. Из старых запасов в багаже осталась только раскрошившаяся лепешка. Развияр предложил его Яске, но девушка отказалась.
– Будем спать, – сказал Развияр. – Завтра опять дорога.
