Ремыш покосился на него и ушел на середину плота, к колесу. Развияр проводил его взглядом; Лукс сидел рядом с Яской, обнимая ее, гладя по волосам, и она не отстранялась.
– Молодец, – шептал Лукс. – Вовек не забуду… Уже который раз ты нас спасаешь… Ясочка моя светлая, спасение мое…
Развияр протянул ей флягу. Яска напилась, вздохнула, тыльной стороной ладони размазала воду и кровь на подбородке:
– Я больше не могу держать ветер. Устала.
* * *
Напрасно, ох напрасно Ремыш воспрял духом. В одну ночь погода вдруг поменялась: снова поднялись волны, и попутный ветер обернулся встречным. Плотогоны выбивались из сил в колесе, но все их труды шли на то, чтобы удержать плот на месте: его сносило назад. Ремыш уговаривал подналечь еще чуть-чуть, поработать колесом, пока ветер уляжется. Но силы кончились, а ветер окреп. Плот стало сносить назад.
Прошел еще день, и торговец Ремыш бесповоротно понял, что опоздал. Теперь не помог бы и попутный ветер: донести плот до Осьего Носа прежде, чем спадет вода и пролив станет непроходимым, можно было только на крыльях.
Нечего и думать оставить плот до следующего сезона – дерево потеряет в цене, подгниет, его источат жучки и растащат воры. Кроме того, он собирался рассчитаться с командой после того, как продаст дерево, и остаться с барышом. Чем платить теперь?
Встречный ветер, будто издеваясь, гнал плот обратно. Усталая команда не особенно старалась – гребное колесо двигалось еле-еле; наверное, плотогоны и сами все поняли и теперь сговаривались, как надежнее вытрясти из Ремыша деньги.
Заплатить бревнами? Не возьмут. Ни в одной таверне не примут бревно в уплату за ужин. У Ремыша был дом на одном из ближних островов, там ждали его жена и двое маленьких детей. Там же, в тайнике, у него была отложена определенная сумма на черный день… Он не захотел взять плотогонов в долю, обещал выплатить установленную сумму независимо от выторга. Но что делать, если выторга нет?!
Расхаживая по плоту, Ремыш смотрел на почти неподвижный берег. В какой-то момент ему захотелось прыгнуть в воду и уйти вплавь; пусть плотогоны делают, что хотят, с его имуществом.
– Мы плывем обратно?
Проклятый гекса подошел неслышно. Ремыш вздрогнул, услышав за спиной его вкрадчивый голос.
– Где твоя удачливость? – спросил горько.
– Нет попутного ветра?
– Мы опоздали к сезону, – сказал Ремыш неожиданно для себя. Он вовсе не желал делиться своими бедами с пассажиром.
– Есть способ продать дерево где-нибудь на внешних берегах? – гекса, оказывается, очень быстро соображал.
– Не вижу такого способа, – помолчав, признался Ремыш.
– Продай мне.
Торговец быстро обернулся. Гекса смотрел все так же спокойно и властно. В его манере держаться было бесстрастие огромного камня, нависшего над людной тропинкой.
– Не надо хвататься за нож, – сказал гекса. Ремыш понял, что держится за рукоятку, торчащую из-за широкого пояса.
– У тебя… есть деньги, чтобы купить плот?
– А сколько ты хочешь?
Ремыш подумал. В ловушке, куда его загнал собственный авантюризм, не приходилось рассчитывать на прибыль. Он сосчитал деньги, положенные команде, прибавил стоимость леса, прибавил еще совсем чуть-чуть… задержал дыхание и назвал сумму.
Гекса чуть улыбнулся:
– Это много или мало?
Такая откровенная наивность поразила Ремыша сильнее, чем само предложение гекса.
– Это… достаточно, – сказал он сухо. – У тебя, как я понимаю, таких денег нет?
– Будут, – гекса улыбнулся шире. – Только мы пойдем не к Осьему Носу, а прямиком в порт Фер.
Ремыш проклял себя за глупость. Только что он готов был поверить, что проходимец с двумя спутниками и пригоршней золотых монет действительно способен купить целый плот. Что он какой-нибудь потерянный князь, или внебрачный сын Императора, или могучий маг – да, Ремышу очень хотелось, чтобы судьба удержала его на краю пропасти, не дала скатиться и послала на выручку мага. Вместо этого судьба, ухмыльнувшись, подсунула пособника бандитов, гнездящихся в Фер; многое сделалось ясным для торговца – и кольчуга, и странные спутники гекса, и его манера держаться.
Наверное, Ремыш не смог скрыть ужасного разочарования, потому что гекса нахмурился:
– Ты мне не веришь?
– В Фер совершают другие сделки, – сказал Ремыш, ворочая слова, как тухлые сухари во рту. – Я честный торговец… и хочу жить.
– Ты принял меня за другого, – отозвался гекса, помолчав. – Я собираюсь заплатить тебе за дерево, и больше ни за что. Решай сам, только быстро. Команда потребует своего уже сегодня или завтра.
* * *
Проклятый гекса оказался прав. Утром следующего дня команда собралась посреди плота, и мастер-плотогон громко спросил Ремыша, когда, по его расчетам, торговец думает добраться до Осьего Носа.
– Я купил этот плот, но не я его веду, – хмуро отвечал Ремыш, вглядываясь в обветренные, настороженные лица. – Ты мастер, вот ты мне и скажи: когда мы будем в проливе?
– Не раньше, чем он закроется, – отрезал плотогон. – Нас унесло назад почти на три дня пути! О чем ты думал, когда собирал такую гору дерева на один катамаран со сломанным колесом? Где ты собрался плавать – в луже?!
Мастер-плотогон говорил нарочито громко и будто нараспев. Ремыш мог видеть его зубы и даже маленький язычок, подрагивающий глубоко в горле. Мастер без зазрения совести перекладывал на Ремыша вину за все неудачи похода. Ясно было, как Императорский свет: сейчас он обвинит торговца перед всеми и потребует денег.
– Ты видел этот плот, когда брался его гнать, – сказал Ремыш, не повышая голоса. – Ты видел и катамаран, и колесо. Ты взялся за работу. Делай ее, как следует.
– Ты обещал мне заплатить за работу! И мне, и команде!
Ага. Вот оно.
– Я обещал заплатить после рейса.
– Рейс закончен! Мы опоздали к концу высокого сезона!
– Мы еще не опоздали, – сквозь зубы сказал Ремыш. – Если бы ты вертел колесо, а не тратил время на крик…
– Поздно вертеть колесо! Все, мы свое отвертели и хотим расчета прямо сейчас!
Из толпы плотогонов раздалось два-три одобрительных возгласа. Люди стояли плечом к плечу, отводя глаза, чтобы не встречаться с Ремышем взглядом; большинство были отнюдь не бунтари. Любой из них – почти любой – был готов пойти на попятный.
– Расчет, – сказал Ремыш с громким смехом. – Конечно. Может быть, вы ждете, что я рассыплюсь пачкой реалов? Или превращусь в мешок с золотом? Где я возьму вам деньги, если дерево не продано?!
Это была его ошибка. Даже ленивые и добродушные плотогоны, даже те, кто симпатизировал торговцу и не желал ему зла, ясно ощутили в этот момент, что их обманули. Впустую ночи и дни на открытом ветрам и дождям плоте, впустую тяжелый труд в колесе: они возвратятся к своим семьям без гроша в кармане, а дома их ждут, и зима на носу.
