Она направилась к кровати. Рамон лежал на спине, простыня обвилась вокруг его талии, обнаженная грудь мерно вздымалась. Звук его дыхания успокаивал и обнадеживал. Сняв халат, Эмили легла. Рамон приподнял руку, чтобы девушка прижалась к нему.
— Эмили? — произнес он сонным басом.
— Все хорошо. — Придвинувшись ближе, Эмили приподнялась на локте. — Рамон?
— Да? — отозвался он, гладя ее по бедру.
— Я согласна.
Он замер, а потом решительно перевернул ее на спину. Не произнося ни слова, он гладил ее по волосам, щекам, губам, и в конце прижался к ним долгим поцелуем.
Глава 10
Через пять дней они летели в Барселону. Эмили была прекрасна в свободном голубом брючном костюме, с волосами, перекинутыми через плечо, — никто бы не подумал, что перед самым отъездом в аэропорт ей снова было плохо. Рамон счел ухудшение ее самочувствия достаточным поводом для того, чтобы отменить поездку, но она убедила его не делать этого.
Три дня назад он надел кольцо с огромным алмазом ей на палец. Два дня назад сообщил новость семье, а затем объявил в прессу о предстоящей помолвке. Вчера была завершена сделка с домом в Челси. С каждым новым шагом Рамон ожидал, что вот-вот начнет паниковать, однако вместо этого испытывал чувство глубокого удовлетворения и уверенности в том, что поступил правильно.
— Вы с братом близки? — спросила Эмили, сидящая в кресле напротив.
Рамон, подняв глаза от компьютера, отозвался: — Не особенно.
— Да? — удивленно спросила она. — Ксавьер был усыновлен, так?
— Да. Но это не главное. Мы с ним просто слишком разные и не всегда понимаем друг друга. — Рамон закрыл ноутбук и заметил, что девушка нервно теребит ткань костюма. — Ты переживаешь, — отметил он.
— Немного. Я боюсь, что прежде никогда не была в ситуации «знакомство с родителями».
Неудивительно, подумал Рамон, ведь Эмили выросла практически без отца — и, разумеется, матери. Единственным человеком, с кем она постоянно общалась, была экономка деда — суровая дама, чьей единственной заслугой было то, что она научила девочку готовить и печь.
— Ты что-нибудь слышала от отца?
Эмили покачала головой, и Рамон испытал немедленное желание найти Максвелла Ройса и поколотить его. Его дочь беременна и собирается замуж, а он даже не отвечает на звонки. За день до объявления о помолвке Рамон оставил ему голосовое сообщение — чисто из вежливости. Однако Ройс по-прежнему не объявился.
— Почему «Ройс»? — задал он давно мучивший его вопрос.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты умная, трудолюбивая, ответственная. Ты могла бы заниматься чем угодно, выбрать любую профессию. Так зачем было выбирать клуб?
Эмили покраснела.
— Унаследовав половину состояния, я не могла поступить иначе.
— Но ведь ты посвятила себя «Ройсу» еще до этого.
Девушка нахмурилась.
— Это ведь семейный бизнес, — произнесла она с вызовом. — Так зачем мне было идти куда-либо еще?
Отвернувшись к окну, она посмотрела на огромное облако, но потом снова медленно повернула голову и взглянула на Рамона.
— Вообще, все было не так просто… — Она запнулась. — Думаю, сначала я пыталась завязать хоть какие-то отношения.
— С отцом?
— Да. И с дедом. Ни с одним из них я не была близка, но они были моей единственной семьей. Работа в клубе нас могла бы объединить. А еще, наверное, мне было важно доказать им, что я что-то могу. Заслужить их уважение и привлечь внимание.
Рамон ощутил, как в груди становится тесно. Никто не должен заслуживать уважение своих родителей. Ненависть его к Максвеллу усиливалась.
— Ну а ты? — спросила Эмили, внезапно меняя тему. — Ты сам бросил карьеру архитектора, чтобы присоединиться к семейному делу. Скучаешь по прежней профессии?
— И да, и нет. Часто я прикладываю руку к дизайну своих клубов, так что не все так плохо.
— Как, наверное, здорово уметь что-то творить, — задумчиво произнесла Эмили.
— А что, ты не считаешь себя творческим человеком?
— Не особенно. — Она наморщила носик. — Разве что считать творчеством кулинарию.
— Мне нравится твоя выпечка.
Эмили бросила на него озорной взгляд:
— Особенно когда я занимаюсь ей в нижнем белье.
Рамон не мог не улыбнуться. Поддавшись порыву, он взял девушку за руку и поцеловал ее пальцы чуть повыше кольца, гордо объявлявшего миру о том, что хозяйка украшения принадлежит ему. Эмили улыбнулась, и на душе стало легче. Возможно, рядом с нею он хорошо проведет этот выходной с семьей.
Эмили не могла не ощущать резкую перемену настроения Рамона — с момента, когда колеса самолета коснулись земли, он словно ушел в тень, хотя на борту общался с ней, отвлекая от собственных переживаний, а теперь, когда они едут на машине к вилле его родителей, между ними повисло тягостное молчание. Может, он не ладит с родными? При мысли об этом Эмили совсем расстроилась. Если у них напряженные отношения с собственным сыном, то что же ждет ее? Кого они увидят — долгожданную невестку или коварную женщину, затащившую их сына в постель и женившую на себе?
Эмили бросила взгляд на кольцо — прямоугольный алмаз, оправленный в платину и окруженный более мелкими бриллиантами и двумя сапфирами. Она носит его уже три дня, но никак не может привыкнуть к его тяжести, как и к самой новости о помолвке и предстоящей встрече с родителями жениха.
Желудок снова взбунтовался, и девушка, пошарив в сумке, достала кусочек засахаренного имбиря и сунула в рот. Через двадцать минут водитель свернул с основной дороги и въехал в массивную арку. Впереди замаячила длинная подъездная аллея, обрамленная деревьями и залитая вечерним солнцем; внезапно она перешла в пышные сады и круглый дворик перед величественной двухэтажной виллой. Не успела машина остановиться, как входная дверь отворилась и на пороге возникла стройная дама в белых брюках и простой оранжевой безрукавке. Она была прекрасна — в возрасте, но все же подтянутая и безупречная. Короткие темные волосы с проседью заложены за уши, открывая аристократические черты лица, Эмили моментально поняла, от кого Рамон их унаследовал. Итак, это Елена де ла Вега, мать ее будущего мужа. Глядя, как сын с невестой выбираются из машины, она широко улыбнулась и шагнула к Рамону с распростертыми объятиями. Они заговорили по-испански, и, хотя слова были непонятны Эмили, она уловила в них привязанность и не упустила слез на глазах женщины. Такие открытые чувства — девушка ощутила, как сердце ее забилось быстрее. Но Рамон, обнимая мать, совсем не выказал такой искренней радости — скорее он был смущен. Эмили не успела поразмыслить на этот счет. Елена, повернувшись к гостье, заключила в объятия и ее.
— А вы, конечно, Эмили, — объявила она на безупречном английском. Глаза ее, точно такие же карие, с теплым карамельным оттенком, блеснули. — Как я рада встрече с вами.
