Максвелл поднял глаза.
— Боже, Эмили, конечно нет. Мне до сих пор сложно видеть, как сильно ты на нее похожа. Но нет — это была не твоя вина.
Эмили почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
— Ты заставил меня чувствовать себя недостойной любви.
— Не знаю, как возместить тебе все эти годы. Но я постараюсь.
— Ты мне расскажешь о ней?
— Если хочешь.
Эмили, глотнув воды, поставила бокал на стол и робко улыбнулась.
— Ты скоро станешь дедушкой.
— Знаю. Поздравляю, Эмили.
Он протянул к дочери руку и накрыл ее ладонь своей. Сердце Эмили подпрыгнуло. Им еще предстоял долгий путь друг к другу — но это было начало.
Через час Эмили вышла из ресторана. На противоположной стороне улицы ждала машина, что по настоянию Рамона находилась в ее распоряжении. Водитель открыл дверь, и девушка опустилась на сиденье.
— Домой, мисс Ройс?
— Да, спасибо.
Закрыв глаза, она откинулась на спинку сиденья. Сердце ее тихонько пело, но становилось ясно, что жизнь приняла совершенно неожиданный, драматический поворот. Взглянув на часы, Эмили вздохнула: нет еще и восьми, однако же отчаянно хочется спать. Завтра в десять предстоит встреча с дизайнером дома в Челси, нужно будет обсудить мебель и палитру. Менее чем через месяц они с Рамоном будут жить там, а ее обожаемая квартирка в Уимблдоне будет сдаваться постояльцам. Рамон вообще хотел ее продать, но Эмили отказалась и спросила, продал бы он свой пентхаус на Манхэттене. Спор вышел неприятным, лишь усугубив и без того напряженные отношения.
Отпустив водителя, Эмили с трудом поднялась по лестнице и открыла дверь. Часть ее ликовала оттого, что наконец можно отдохнуть, но другая часть не могла избавиться от тревожного предвкушения. Рамон, узнав о предстоящей встрече невесты с отцом, помрачнел и утром, уходя на работу, был темнее тучи. Хотя, стоит отметить, такое настроение у него с того момента, как они вернулись из Испании.
Включив свет и бросив ключи и сумку на столик, Эмили прошла в гостиную. Внезапно она вспомнила слова Рамона о том, что сегодня вечером ему предстоит встреча с деловым партнером в клубе «Цитрин». Мечтая о горячем шоколаде и постели, девушка зажгла лампу и чуть не подпрыгнула от страха.
— Боже! Рамон! — Она поднесла руку к груди. — Ты напугал меня до полусмерти. Почему ты стоишь в темноте?
Рамон подошел ближе, и стало ясно, что его настроение с утра не улучшилось.
— Как прошел ужин с отцом?
Голос его был резким, и Эмили подавила вздох. Она была измучена и не хотела разговаривать об этом прямо сейчас, в гостиной.
— Неожиданно, — отозвалась она, направляясь к кухне. — Я хочу сделать горячий шоколад. Ты будешь?
— У меня тоже была интересная встреча.
Девушка с неохотой остановилась.
— Я встретил Картера, — продолжал Рамон. — Рэя. Твоего адвоката.
— О!
— Он поздравил меня с помолвкой и с тем, что я скоро стану отцом.
— Как мило, — произнесла Эмили, ощущая, как по спине пробежал холодок.
— Спросил, знаем ли мы, кто это — мальчик или девочка.
Эмили похолодела.
— Рамон…
— И добавил, что если мы ждем мальчика, то должны уведомить его, чтобы он подготовил все документы на наследство к моменту рождения ребенка.
Рамон сделал шаг навстречу ей и заговорил тихим голосом, в котором слышалась угроза:
— О чем он говорил, Эмили?
— В завещании моего деда была строчка. Странная, — заговорила она. — Он завещал мне деньги, в том случае, если я выполню одно его… требование.
Рамон прищурился:
— О чем это ты?
— Если я выйду замуж и до тридцати лет рожу мальчика.
— Сколько денег?
— Что, прости?
— Сколько денег, Эмили? — резко спросил Рамон, и Эмили поразил его тон.
— Два миллиона фунтов, — прошептала она.
— Боже. А если этого не будет?
— Тогда все деньги пойдут на благотворительность. — Эмили ощущала на себе его тяжелый взгляд. — Прости, что не сказала раньше, но для меня это не важно, Рамон. Это всего лишь сумасшедшая попытка деда сделать так, чтобы его имущество перешло к наследнику мужского пола. Мне эти деньги не нужны.
Глаза Рамона опасно блеснули.
— А твой отец знает о завещании?
Эмили, поколебавшись, ответила:
— Да.
— А что он хотел сегодня?
Эмили, внезапно осознав, куда он клонит, отшатнулась.
— Нет! — выкрикнула она. — Ты ошибаешься.
Рамон схватил ее за руку.
— Не будь такой наивной, Эмили.
— Я не наивна. Это ты ведешь себя цинично — то, в чем ты его подозреваешь, чудовищно. Ты и понятия не имеешь о том, что произошло между мной и отцом.
— Так расскажи мне. — Рамон притянул Эмили к себе и резко поднял ее подбородок. — Убеди меня, что он выполз из своей норы не для того, чтобы поживиться на твоей внезапной удаче.
— Это гнусное обвинение! — с яростью парировала Эмили. — Он два месяца провел в реабилитационной клинике, он пытается взять себя в руки. И да. — Она победно посмотрела на Рамона. — Он хочет наладить отношения со мной.
Рамон рассмеялся:
— Я же говорил, дорогая, ты наивна.
Сердце ее разрывалось от боли: никогда прежде Рамон так с нею не говорил. Тот Рамон, которого она знала и любила. Но он вернулся из Испании другим человеком: ссора с братом задела его слишком глубоко.
— Я думаю, что твое плохое настроение ничего общего не имеет с моим отцом! — воскликнула она. — Думаю, все дело в тебе.
Рамон тотчас отпустил ее и сделал шаг назад.
— Что это означает?
— Ты не веришь в то, что заслуживаешь прощения, потому и не способен прощать других.
Рамон нахмурился:
— Прощение нужно заслужить.
— Именно этим ты и занимался последние двенадцать лет, Рамон? Бросил карьеру архитектора и занялся семейным бизнесом? Выкупил «Ройс»? Все ради того, чтобы твоя семья тебя простила?
— Эмили, — прорычал Рамон.
Она продолжала, точно не расслышав его:
— Знаешь, что самое невероятное? Твои родители тебя обожают, а ты их держишь на расстоянии и не замечаешь, что они давно тебя простили.
— Довольно! — рубанул рукой воздух Рамон. — Мы говорим о твоем отце. И я запрещаю тебе видеться с ним!
— Ты не можешь мне что-либо запретить, Рамон! — вскричала Эмили и, повернувшись на каблуках, вылетела из гостиной.
