— Мне нужно ехать домой.
Не было никаких шансов освободиться от его железной хватки. Не раньше, чем он сам захочет отпустить ее.
— Я поеду с тобой. Где ты оставила машину?
— Я езжу на автобусе. Остановка там. — Она показала в сторону лавочек на углу.
— Пойдем. Я отвезу тебя домой.
Не давая Дэни опомниться, Брэнд подвел ее к обочине и открыл дверцу шикарного спортивного автомобиля.
— Я никогда не видела такой машины.
— Это «феррари».
Не слишком церемонясь, он усадил ее на пассажирское сиденье. Потом вытащил парковочный талон из-под «дворников», небрежно бросил его в перчаточный ящик и сел за руль.
— Тебе нравится?
Она взглянула на приборную панель темного дерева, потрогала мягкие сиденья и пристегнула ремень.
— Очень милая. Наверное, стоит целое состояние.
— Сто пятьдесят тысяч. Мне захотелось себя побаловать.
Он повернул ключ зажигания и завел мотор.
Дэни многое могла бы ему сказать, но решила промолчать. Что толку снова повторять, что они принадлежат к разным мирам? Она уже сделала свой выбор: ушла, когда поняла, что никогда не войдет в его мир, а он не сможет жить в ее мире.
— Зачем ты приехал? — нервно спросила Дэни. Она боялась, что потеряет Дэвида, если Брэнд узнает о нем. Она прилежно трудится, стараясь обеспечить сыну лучшую жизнь, чем когда-то была у нее. Она до сих пор не могла поверить своему счастью, что ей удалось получить место секретаря в этой инвестиционной компании.
— Ко мне сегодня приходил твой сын и просил, чтобы я помог ему разыскать его отца.
Дэни затрясло от спокойного и холодного тона Брэнда.
— Стив Джонсон привел его сегодня на тренировку нашей команды.
— Я ничего ему не рассказывала. Откуда он мог узнать?
— Он и не знал — до тех пор пока не взглянул на свое свидетельство о рождении. Там стоит мое имя.
— Как?! О Господи, я забыла, что тренер Дэйва должен был передать его мне. Но это было несколько месяцев назад.
— Ты до такой степени меня ненавидишь, что и теперь ничего не скажешь ему обо мне?
Брэнд искусно лавировал среди машин.
— Я не могу сказать, что ненавижу тебя. Я никогда не испытывала к тебе ненависти, — с трудом проговорила Дэни.
Слышит ли он? Шум улицы заглушал ее слова. Тогда она заговорила так громко, что чуть не сорвалась на крик:
— Я не возненавидела тебя даже тогда, когда ты попросил свою мать прогнать меня!
Брэнд резко свернул к тротуару, чуть не задавив мотоциклиста, ехавшего в крайнем правом ряду.
— Черт, невозможно разговаривать в таких условиях! Скажи, где мы можем спокойно поговорить?
Дэни решила уступить ему.
У него были те же светлые волосы, те же красивые глаза, но она видела перед собой совсем другого человека — это был не тот мальчик, которого она когда-то любила. И этот незнакомец ее пугал.
— Поверни на следующей развязке на запад. Через два квартала будет маленький ресторан. Там обычно бывает мало народу. Но я не могу остаться надолго. Дэйв сейчас у Роджера, и они скоро придут ужинать.
Брэнд свернул с автострады и поехал туда, куда указала Дэни. Она не произнесла ни слова, пока они не оказались в небольшом мексиканском ресторанчике и женщина-метрдотель не усадила их за угловой столик. Дэни старалась не показывать своей нервозности и страха.
Брэнд решил, что ему необходимо выпить. Уверенный, что Дэни разделяет его желание, он заказал ей вина, а себе пива.
Мягкий свет от большой свечи, стоящей в середине стола, бросал тень на ее лицо, которое так часто являлось ему в его снах. Он твердил себе, что не хочет ее. Повторял, что не испытывает никакого желания. Но тело не соглашалось с ним.
— Ты часто здесь бываешь? — небрежно спросил Брэнд.
— Нет, ни разу не была. Просто одна сотрудница на работе рассказывала. Я решила, что это место как раз по тебе.
— А какие именно места по мне, Дэни, как ты считаешь?
— Дорогие? Шикарные? Я не знаю. — Она сплела пальцы и, опустив голову, смотрела на них, не решаясь встретиться с ним взглядом.
К их столу неслышно подошел официант и поставил перед ними бокалы с напитками. Дождавшись, когда Брэнд достанет кредитную карточку, он быстро удалился.
— Что ты говорила, когда я чуть не убил бедного мотоциклиста?
Брэнд потягивал пиво и смотрел, как Дэни крутит в руках бокал.
— Я не возненавидела тебя даже тогда, когда твоя мать прогнала меня.
— Черт возьми, я не просил мою мать прогонять тебя! Ты просто ушла, и все. Все, что я сделал, — это оставил тебя в доме родителей на пару дней. И пока мой тренер договаривался о свободной комнате для нас в университетском общежитии, ты исчезла.
— Разве ты не получил мою записку?
Брэнд опять с трудом сдержался, чтобы не выругаться вслух.
— В той записке ты ничего не объяснила. Мама говорила, что ты решила избавиться от ребенка. Что ты не хочешь связывать себя ни ребенком, ни браком.
Рука Дэни дрогнула, и из бокала пролилось немного вина.
— Твоя мать заявила, что ты женишься на мне лишь из-за обостренного чувства долга и страдаешь при мысли, что тебе придется провести всю жизнь с таким человеком, как я. И еще она сказала, что если бы у меня была хоть капля совести, я бы ушла сама.
Дэни почти шептала, ей с трудом давались эти слова.
— Если бы я не хотел жениться на тебе, я бы тебе не предлагал этого! Я думал, ты это понимаешь. — Брэнд помассировал виски. — Теперь я вижу, что ты решила сохранить ребенка. И ты растила нашего сына в уверенности, что я никогда о нем не узнаю. Ты лишила нашего ребенка отца! Ты лишила меня сына.
— Я так поступила, думая, что ты хочешь именно этого. Но я не смогла заставить себя убить своего ребенка.
— А Дэйв? Ты надеялась, что он никогда не спросит у тебя, кто его отец?
— Мне казалось, что его не слишком это заботит.
— Не могу поверить, что ты это говоришь серьезно.
— Конечно, ты ведь знаешь меня лучше, чем я себя! — вскричала она с такой яростью, будто ненавидела его сейчас так же сильно, как когда-то любила в те минуты, когда впервые призналась ему в своих чувствах. — Я всю жизнь посвятила сыну! Я полюбила его с того самого момента, когда медсестра первый раз принесла его мне и я взяла его на руки. И все, что я делала с тех пор, я делала ради него.
Брэнд представил себе их мальчика — взъерошенные волосы такого же цвета, как у него, и темно-карие глаза его матери. Отросшие волосы говорили о том, что он давно не посещал парикмахера. Чистые, добела выгоревшие джинсы, старенькие, потертые теннисные тапочки — если бы вещи могли говорить, они кричали бы о том, как дешево они стоят. Да и сама Дэни не выглядит так, как если бы тратила много денег на свой гардероб. На ней было неказистое коричневое платье, а дешевые электронные часики служили единственным украшением ее наряда. Присмотревшись повнимательнее, он заметил тоненькие морщинки в уголках ее грустных темных глаз.
