— Тогда он вышел бы пешком. Посмотрел на них, и они…
— Признали бы в нём короля? Без слов? Почему?
— Потому что он король! — Я почти кричала. — Потому что, когда он пришёл ко мне домой в куртке и простой шапочке, какие у нас каждый пацан носит… я всё равно поняла, что он король. Величество. У него лицо королевское. Не надо короны, не надо мантии. Ничего не надо. Если человек король…
— А я не король? — страшным шёпотом спросил принц.
Я осеклась. Облизала губы:
— Я разве так сказала? Просто ты спросил, что сделал бы Оберон… Ну и вот.
Эльвира тяжело дышала. Глядела на меня с ненавистью. Наверное, раньше — пару месяцев назад — я испугалась бы такого взгляда. А теперь только усмехнулась:
— Не ешь меня глазами. Я, может, больше всех хочу, чтобы у вас было Королевство. Мне домой надо. Но, ёлки-палки, я свой долг выполнила? Выполнила. Я вас сюда привела? Привела. Давайте теперь выполняйте свой долг, уговаривайте их, что ли, проситесь на испытательный срок…
Принц резко встал, отбросил ложку в песок и зашагал к морю. Ракушки и мелкие камушки возмущённо скрипели под его сапогами.
— Зачем ты так? — спросила Эльвира.
— Как? — удивилась я. — Ну что мне теперь делать? Вы же обещали мне Королевство!
— Александру недостаёт веры в себя! Ты должна поддержать его, а не унижать… в такой момент!
— Эля, — сказала я неожиданно для себя. — А если у него никогда не будет Королевства — ты ведь его не бросишь?
Глаза принцессы сузились.
— Не брошу, даже если он будет больным, одноглазым, калекой…
— А если он не будет королём?
— А почему ты спрашиваешь? Ты что, думаешь — я по расчёту? Да? Я что, давала тебе повод так думать?
На ресницах у неё уже блестели слёзы.
— Ну ладно, — сказала я примирительно. — Ничего страшного… Не конец же света. В крайнем случае пойдём дальше.
Эльвира уронила ложку в котёл, закрыла лицо руками и расплакалась.
Глава 24
Коронация
— Лена? Лена?
История повторялась. Принц снова будил меня среди ночи и снова прерывал сладкий сон, только на этот раз мне снилась не мама, а наше Королевство на привале. Я сижу у огня, напротив сидит Оберон, по правую руку — Гарольд…
— Лена, прости, я тебя разбудил…
Луна переместилась на середину неба, из жёлтой сделавшись белой, как фонарь перед нашим подъездом.
— Что случилось?
— Ничего… У меня идея. Послушай… Давай воспользуемся твоим авторитетом.
— То есть?
— Вот посмотри. Мы пришли к ним, по сути, голые-босые, потрёпанные, всё имущество в одном заплечном мешке. Ни свиты, как у Оберона, ни слуг, ни стражи. Конечно, у них есть основания нам не верить… Но у нас есть доказательство наших прав — это ты, маг дороги.
— И что?
— Завтра мы выйдем им навстречу. И… ты можешь поднять бурю? Небольшой такой шторм?
— Зачем?
— Затем, что ты — наше могущество. В тебя они поверят. Я видел, как косились на твой посох… Если не можешь бурю — просто ударь молнией в небо. Один раз. Не надо никого запугивать, поджигать, всякое такое…
— Ловко, — пробормотала я себе под нос.
— Ну что ты морщишься? Главное — утвердиться, а потом законы Королевства сделают всё за нас. Пусть только нас признают. Пусть признают, а там и поверят, и полюбят… Ну?
— А если я скажу «нет»?
Принц молитвенно сложил ладони:
— Если ты скажешь «нет», твои шансы попасть домой резко упадут.
— Тебе не королём быть, — сказала я сквозь зубы. — Тебе иезуитом быть…
По счастью, он не знал, кто такие иезуиты.
На другое утро ни свет ни заря толпа местных жителей вывалила за ворота, чтобы сообщить решение общины. Наперёд вышел приземистый лысый мужичок с выгоревшими добела бровями и ресницами:
— Господа, мы тут посоветовались и, стало быть, не примем вас. Харчей на дорожку дадим, воды, если надо, хороший путь вам укажем… А Королевство строить — извиняйте. Не созрели мы. Не готовы.
Не глядя на принца, я ударила посохом в песок. Из навершия вырвался столб огня, рванулся почти до неба и опал, рассыпался искрами. Толпа рывком отхлынула назад. Кто-то закричал — кого-то придавили.
— Мы тоже посоветовались, — мягко сказал принц. — С госпожой… э-э-э… с нашим магом дороги. Наш маг считает, что отступать от древних законов королеприимства — не только неразумно, но и в какой-то степени преступно. Попахивает изменой.
Уж кто бы говорил про измену, уныло подумала я и выбросила из посоха ещё один огненный столб.
Толпа редела. Те, кто стоял сзади, разбегались.
— Ы-ы-ы, — растерянно протянул безбровый, глядя на меня с откровенным страхом. — Ежели так… Ежели вы так поворачиваете, то… Искры-то, искры! Лодки нам не попалите!
Я опустила посох.
На месте, где минуту назад была толпа, стоял теперь наш безбровый собеседник — да ещё две-три женщины, любопытные, бесстрашные, упёршиеся кулаками в тугие круглые бёдра.
У их ног ветер играл длинным грязным птичьим пером.
Помещение, где нас поселили, никак нельзя было назвать дворцом. Сарай сараем: стены покосились, из щелей дует, крыша дырявая. Хорошо, что погода держалась сухая, тёплая и солнечная.
Пока.
Лысый безбровый мужичок, говоривший от имени своих односельчан, оказался местным старостой по имени Голыш. Он долго извинялся, что не нашлось для нас дворца: людей много, плодятся, понимаете, дети рты разевают — дай. Рабочие руки все заняты — в море, понимаете, косяки вдоль берега ходят, а когда они уйдут — тогда другое дело, тогда сложим вам хоть какой дворец, а пока тут поживите — дом хороший…
«Дом» стонал под порывами ветра и вот-вот грозил завалиться. Тюфяки, набитые сухими водорослями, нам положили прямо на пол. На обед принесли всё ту же уху, всё ту же краюшку хлеба и, в виде деликатеса, немного салата из морской капусты.
— Ничего, — бодро сказал принц, когда закрылась дверь за старостой Голышом. — Главное — они нас признали. Сегодня вечером — коронация и свадьба.
— И кто вас будет женить? — меланхолично поинтересовалась я.
— Как это?
— Ну, кто спросит: согласна ли ты, Эльвира, взять в мужья Александра? Согласен ли ты, Александр, взять в жёны Эльвиру? Кто скажет: объявляю вас мужем и женой?
Принц и принцесса переглянулись.
— А у тебя хорошо выходит, — лукаво ухмыльнулась Эльвира. — Конечно, это будешь ты.
