— Если Цинлэф до сих пор здесь. — сказал я. — он в одном из шатров.
— Будем надеяться, что мерзавец пьян.
— Или, может, он на той арене. — продолжал я. Громадная каменная арена располагалась снаружи города. Под ее каменными сидениями были вырублены похожие на пещеры углубления. Когда я в последний раз их исследовал, они служили прибежищем для диких собак. — Будь у него хотя капля разума, он ушел бы отсюда. Оставил воинов проследить, чтобы гарнизон вымирал с голода, а сам отправился бы на юг. Там мятежники могут выиграть или проиграть. Но не здесь.
— А у него есть разум?
— Тупой, как репа. — ответил я, и все засмеялись, Несколько женщин с вязанками дров отошли, уступая дорогу. Опустившись на колени, женщины изумленно таращились на меня, пока мы проезжали мимо, Я им помахал.
— Кое-кого из них мы сделаем вдовами. — сказал я, все еще смеясь.
— По-твоему, это забавно?
Я пришпорил Тинтрига и пустил рысью.
— Мы с тобой — два старика, едущие на войну. — сказал я. — вот что кажется мне забавным.
— Разве что ты. — съязвил Финан.
— Ты же мой ровесник!
— Я не дед!
— Возможно, и дед. Ты точно не знаешь.
— Бастарды не в счет.
— Они тоже считаются. — настаивал я.
— Тогда ты, наверное, теперь уже прадед.
Я бросил на Финана строгий взгляд и рявкнул:
— Бастарды не в счет! — отчего он рассмеялся, а потом осенил себя крестом — мы достигли римского кладбища, тянувшегося по обеим сторонам дороги.
Здесь водились призраки, бродили меж замшелых могильных камней с полустертыми надписями, которые могли прочесть только христианские священники, знающие латынь. Много лет назад один священник в пылу рвения принялся сбрасывать с могил камни, объявив их языческой мерзостью, В тот же день он внезапно умер, и с тех пор христиане терпимо относятся к этим могилам, которые, как мне кажется, защищают римские боги. Епископ Леофстан посмеялся, когда я рассказал ему эту историю, и уверил меня, что римляне были добрыми христианами, «Это наш Бог, единственный подлинный Бог поразил того священника». — сказал он. Сам Леофстан тоже умер так же внезапно, как и тот священник, разрушитель могил. Судьба неумолима.
Теперь мои люди растянулись и двигались не все вместе, но близко друг к другу. Никто не хотел ехать близко к краю дороги — ведь там собираются призраки, В таком длинном и беспорядочном строю мы были уязвимы, но, кажется, враг не считал нас угрозой. Мы обогнали еще нескольких женщин, сгибавшихся под огромными вязанками хвороста, собранного в рощице севернее могил. Теперь до ближайших бивачных костров оставалось недалеко. Вечерний свет угасал, но до сумерек было еще не менее часа. На северной стене города я заметил людей, увидел у них в руках копья и понял, что они увидели нас. Они примут нас за подкрепление, пришедшее на помощь осаждающим.
За старым римским кладбищем я придержал Тинтрига, чтобы мои воины могли подтянуться. Вид этих могил и мысли о епископе Леофстане всколыхнули воспоминания.
— А помнишь Мус? — спросил я Финана.
— О Господи! Да как же я мог забыть? — ухмыльнулся он. — Ты. — начал он.
— Никогда, А ты?
Он покачал головой.
— Твой сын не раз ее объезжал.
Сына я оставил командовать гарнизоном Беббанбурга.
— Он парень везучий. — ответил я.
Мус — на самом деле ее звали Сунгифа — была маленькой, как мышка, и замужем за епископом Леофстаном.
— Интересно, где сейчас Мус? — Я все смотрел на северную стену Честера, пытаясь прикинуть, сколько людей несут стражу на бастионах. — Больше, чем я ожидал. — заключил я.
— Больше?
— Да, людей на стене. — пояснил я. На бастионах я разглядел по крайней мере человек сорок, и понятно, на восточной стороне, где сосредоточена основная масса врагов, их не меньше.
— Может, к ним пришло подкрепление? — предположил Финан.
— Или тот монах ошибся, что меня бы не удивило.
Монах принес в Беббанбург весть об осаде Честера, Конечно, мы уже знали о мятеже мерсийцев и одобряли его. Ни для кого не секрет, что Эдуард, самозваный король англов и саксов, собирался вторгнуться в Нортумбрию, сделав истинным этот высокий титул, Сигтрюгр, мой зять и король Нортумбрии, готовился к нападению и опасался его, а потом пришла весть, что Мерсию рвут на части и Эдуарду теперь не до нас — он дерется за то, чтобы удержать свои земли, Наш ответ очевиден — ничего не предпринимать! Позволить королевству Эдуарда разрываться в клочья, ведь каждый саксонский воин, погибший в Мерсии, означает, что у врагов Нортумбрии будет одним мечом меньше.
Однако я все-таки здесь, под вечерним сумрачным небом начала весны, приехал в Мерсию сражаться, Сигтрюгр был не в восторге от этой идеи, а его жена, моя дочь. — еще более.
— Зачем? — возмутилась она.
— Я дал клятву. — сказал я им обоим, и возражения утихли.
Ведь клятвы священны. Нарушить клятву — значило навлечь гнев богов, и Сигтрюгр нехотя согласился, чтобы я помог осажденному Честеру, Не сказать, чтобы он сильно мог мне помешать — я самый могущественный из его лордов, его тесть и лорд Беббанбурга, и, на самом деле, это мне он обязан своим королевством. Но Сигтрюгр настоял, чтобы я взял меньше сотни воинов.
— Возьмешь больше. — сказал он мне. — и через границу придут проклятые скотты.
Я согласился, Я повел только девяносто воинов и с этими девятью десятками собирался сохранить новое королевство короля Эдуарда.
— Думаешь, Эдуард будет признателен? — спросила дочь, пытаясь найти что-то хорошее в моем странном решении. Она думала, что признательность Эдуарда каким-то образом убедит его отказаться от планов вторжения в Нортумбрию.
— Эдуард подумает, что я глупец.
— Это точно! — воскликнула Стиорра.
— Кроме того, я слышал, что он болен.
— Хорошо. — мстительно сказала она. — наверное, новая жена совсем его измотала.
Что бы тут ни случилось, Эдуард спасибо не скажет, подумал я. Копыта наших коней громко стучали по римской дороге. Мы по-прежнему ехали медленно, чтобы не показаться угрозой. Миновали побитый временем старый каменный столб — говорят, он как раз в одной миле от Девы, как римляне звали Честер, Теперь мы уже оказались среди лачуг и бивачных костров лагеря осаждающих, и народ нас разглядывал. Никто не выказывал беспокойства, часовых не было, никто не бросил нам вызов.
— Да что с ними такое? — проворчал Финан, обращаясь ко мне.
— Они считают, что если подмога придет, так только с востока, не с севера. — ответил я. — Поэтому думают, что мы на их стороне.
— Тогда они идиоты.
Конечно, он прав, Цинлэф, если он еще здесь командует, должен был расставить часовых на всех путях к лагерю, но долгие недели осады сделали всех ленивыми и беспечными, Цинлэф хотел только взять Честер и забывал следить за тем, что происходит у него за спиной.
