— А у тебя есть репутация? — ощерился Скёлль.
— Я старик, победивший в сражении твоего сына. — ответил я. — По-твоему, этого недостаточно?
И это, наконец, вывело его из себя. Он удивительно долго держался, но эти слова заставили его пришпорить коня и, пригнувшись, вырвать из дерна мое копье. Но прежде, чем ему удалось поднять неповоротливое оружие, я извлек Осиное Жало, мой короткий клинок, пришпорил Тинтрига и ткнул острием в спутанную бороду Скёлля.
Три его спутника успели лишь наполовину вытащить мечи, Финан оказался проворнее, его меч, Душегуб, уже освободился от ножен, но он, как и остальные, застыл, когда я вонзил Осиное Жало в бороду Скёлля, Собирался ли я его убить? Да, Только вот кони чуть разошлись перед тем, как клинок царапнул кожу, а жеребец воина с заплетенной бородой помешал Тинтригу шагнуть вперед. Острие Осиного Жала заставило Скёлля откинуть голову.
— Довольно! — рявкнул Осферт по-английски. — Опусти меч, лорд. — добавил он поспокойнее, обращаясь ко мне. — Прошу, лорд, опусти меч.
Финан спрятал Душегуб в ножны. Он действовал очень медленно и осмотрительно, потом наклонился и все еще с осторожностью опустил вниз мою руку с зажатым мечом. — Это перемирие, лорд. — упрекнул он меня. — перемирие.
— Что они говорят? — спросил меня Скёлль.
— Что у тебя нет чести. — заревел я в ответ.
— Кто ты? — спросил он.
— Тот, кто убьет тебя, и я клянусь богами, во время смерти в твоих руках не будет меча.
Он усмехнулся.
— Ты меня напугал, старик.
— О чем речь? — снова спросил Осферт.
— Глупые оскорбления. — пренебрежительно ответил отец Ода.
Скёлль снова воткнул копье в землю и развернул коня, Я тоже повернул Тинтрига, он ржал и мотал головой, Осферт положил руку на поводья Тинтрига, как будто приготовился помешать мне снова напасть на Скёлля.
— Ты предложил устроить перемирие. — спросил он. — для чего?
— Хотел посмотреть на того, кого собираюсь убить, и будь твои люди уже в седле, мы могли бы немедля прикончить ублюдка.
— Я отправился искать тебя не для того, чтобы начать войну с Нортумбрией. — ответил Осферт.
— Война сама нас нашла. — сказал я. — так что давай вступим в бой.
— О чем вы говорите? — потребовал объяснений Скёлль.
— Скажи, чтоб убирались домой. — настаивал Осферт.
— Ты не будешь сражаться?
Осферт нахмурился. Он знал, что нас больше, чем людей Скёлля, знал, что мы в итоге победим норвежцев, Но кроме этого, он понимал, что начинать бой означало втравить своих людей в заварушку, касающуюся исключительно нортумбрийцев. Если Этельстан и король Эдуард обнаружат, что западные саксы и мерсийцы погибли в сражении ради того, чтобы уладить вражду между парой язычников, они не обрадуются.
— Я пришел разыскать тебя. — упрямо повторил он. — и у меня нет причин сражаться с этим человеком.
— Но он на тебя напал!
— Атака не удалась. — он отпустил поводья Тинтрига и наполовину развернул свою лошадь. — Скажи ему, чтобы отправлялся домой.
Я наклонился и ухватился за воткнутое в землю копье.
— Принц. — обратился я к Скёллю — решил сохранить твою тухлую жизнь. Он советует тебе убираться домой, а не то тебя похоронят в этой долине.
Я выдернул копье и развернулся, чтобы следовать за Осфертом.
— Трусы! — выкрикнул Скёлль мне вслед. — Удираете, как рабы!
И он был прав.
Мы численно превосходили их и всё же сбежали. Мне страшно хотелось пойти в атаку. Ненависть к Скёллю пыталась убедить меня, что мои воины справятся с его людьми, но такая победа обошлась бы мне дорого и не стала бы полной. Погибли бы воины с обеих сторон, а поскольку мы все в седле, многим удалось бы избежать смерти, С конными схватками всегда так — когда обе стороны осознают, что одна выигрывает, то другая бежит, и бой превращается в преследование. Перед лицом убийцы Стиорры здравый смысл внушил мне, что конный бой при равенстве сил ослабит обе стороны, и никто не одержит полной победы, Я хотел сразиться со Скёллем лицом к лицу, но один на один, хотел разоружить его перед смертью и быть уверенным, что не встречу потом его гнусную рожу за пиршественным столом Вальхаллы.
Если бы люди Осферта присоединились к моим, мы наверняка победили бы, однако Осферт прав. Он со Скёллем не ссорился, тем более, ему незачем вести войско в Нортумбрию, а потом возвращаться в Меймкестер с докладом, что он потерял много воинов в схватке, которая его не касалась. Тогда он точно лишится командования гарнизоном Меймкестера.
— Мне очень жаль, господин. — сказал он мне, когда мы скакали обратно.
— Тебе жаль? Чего?
Он, похоже, смутился.
— Мне жаль твою дочь, господин. Твои надежды на месть.
— Моя дочь будет отомщена. — ответил я.
— Я об этом молюсь.
— В самом деле?
— Я молюсь за тебя. — продолжал он все так же смущенно. — Я всегда за тебя молюсь.
— Думаешь, твой бог хочет смерти Скёлля?
— Я думаю, Бог оплакивает страну англов. Думаю, Бог хочет мира.
— И Нортумбрию?
На мгновение он задумался, о чем я говорю, а затем поморщился.
— Бог хочет, чтобы христианами Нортумбрии правил христианский король. Одна религия, один язык, одно государство.
— Так вы нас захватите? Поставите на колени? Он слегка улыбнулся.
— Есть и другой способ, господин.
— Какой другой способ?
— Переговоры. — ответил он. — обсуждение условий. — он не обратил внимания на мою усмешку.
— Тебе известно, что в Мерсии состоится Пасхальный витан?
— Я не знал.
— Это будет первый объединенный витан Мерсии, Восточной Англии и Уэссекса. — продолжил он.
— и принц Этельстан считает, что ты должен на нем присутствовать.
— Это он и велел мне сообщить?
— Да.
Я ожидал, что Этельстан опять потребует от меня клятвы, хотя, если подумать, он вряд ли перепоручил бы кому-то подобное требование. Вместо этого он, оказывается, захотел моего присутствия на Пасхальном витане, чтобы мог сам на меня надавить. По крайней мере, мне так казалось.
— И что мне там делать? — резко ответил я. — У меня отняли земли в Уэссексе и Мерсии.
— Об этом тебе следует спрашивать принца Этельстана, господин. — сказал Осферт. — Мне поручено только доставить тебе сообщение.
— Мне нужно найти Сигтрюгра. — продолжал я. — Это куда важнее, чем проклятое сборище на витане.
Спустя два дня мы въехали в Меймкестер, новый бург, выстроенный возле римского форта на реке Мэдлак, на невысоком холме в форме груди, который и дал имя крепости. Мои люди прозвали его Титкестером. Новые улицы с небольшими домами окружала стена из земли и бревен, но подлинной силой бурга был старый форт. Копыта лошадей громко цокали по мощеной дороге, идущей под двойной аркой северных ворот форта, построенного из камня, как и стены Честера, Только камень Меймкестера был более темным. Нижние уровни стен заросли толстым слоем мха, но на верхних, там, где бастионы годами разрушались, были заметны следы ремонта. На воротах старого форта гнило зловонное тело одного из мятежников Цинлэфа, и отдельно — его голова. Обе части были приколочены наверху, и птицы пировали разлагающейся плотью.
