— Потому что. — начал я, а потом умолк, не емся произнести эти слова, чтобы не сглазить.
— Потому что. — продолжил Сигтрюгр за меня. — колдун предсказал Скёллю, что ты его убьешь.
— Нет. — возразил я, но не слишком уверенно.
— А зачем еще ему тебя отговаривать? — спросил он и подождал, но я не ответил, Я смотрел в огонь, где трещало полено. — Не могу представить, ради чего еще он к тебе явился. — закончил Сигтрюгр.
— Мы не можем знать будущее. — ответил я. — Но надеюсь, ты прав.
— А Стиорра бросила бы рунные палочки. — с тоской произнес он. — Она всегда говорила, что умеет видеть в них будущее.
— Ради Стиорры мы и должны убить Скёлля.
Он кивнул.
— Я знаю.
Даже упоминание дочери разрывало мне сердце, Я хотел говорить о чем-то другом, о чем угодно.
— А как королева Эдгита?
— Все так же благочестива. — сухо ответил он.
— В точности, как брат и дед.
— Она уже не так много плачет. Она меня терпит. — усмехнулся он. — даже пилит!
— Она к тебе придирается?
— Говорит, мне следует чаще мыться, И ты оказался прав. Она умная.
Меня это позабавило.
— Похоже, она тебе нравится.
— Мне ее жаль. Вышла замуж за немытого короля умирающего королевства.
— А теперь уже ты несешь чушь. — сказал я.
Но я боялся, что он сказал правду, Wyrd bid ful araed.
Той ночью в Хеагостилдесе я не мог уснуть и вышел прогуляться по узким улицам, А что, сели Сигтрюгр не ошибся, и Скёлль приезжал в Беббанбург лишь потому, что испугался пророчества собственного колдуна? Хотелось в это верить, и я искал знамения, но не находил.
В Хеагостилдесе был монастырь, удивительно изысканное строение, и подойдя к нему ближе, я услышал пение. Внешние ворота монастыря были открыты, и я прошел к большой церкви, откуда через высокую арку дверного проема лилось сияние свечей, Я остановился в арке и увидел внутри не менее сотни воинов, преклонивших колени на каменных плитах и с опущенными головами слушавших пение монахов. Некоторые ползли на коленях к алтарю и целовали белый покров, и я понял, что воины готовятся к смерти.
— Ты можешь войти. — произнес чей-то насмешливый голос у меня за спиной.
Обернувшись, я увидел отца Свитреда, священника, который принес мне послание от Этельстана и вместе с нами приехал сюда. Утром он отправится на юг, в Мерсию, а мы пойдем на запад.
— Я люблю слушать. — ответил я.
— Прекрасно звучит. — согласился священник.
Я кивнул на освещенный свечами неф.
— Ты знаешь, кто эти люди?
— Должно быть, нортумбрийские воины?
— Половина — мои. — сказал я. — а знаешь, кто остальные? Некоторые пришли с ярлом Ситриком, другие верны королю Сигтрюгру.
— Хочешь произвести на меня впечатление, господин? — сухо поинтересовался он, и на этот раз не помедлил, говоря «господин».
— Я? Это чем же?
— Тем, что христиане следуют за язычником.
— Так и сеть. — пожал плечами я.
— Ну, а что тебе остается? — спросил Свитред. — Если ты не возьмешь христиан на службу, твоя армия ослабеет, И они тоже будут слабы. Ты, господин, с помощью христиан поддерживаешь свою силу. Ты нуждаешься в помощи христиан. — Он помедлил, ожидая моего ответа, Я молчал. — Твой сын здесь? — спросил он, кивая в сторону коленопреклоненных воинов.
— Возможно.
— Значит, когда-нибудь, господин, Беббанбург тоже станет христианским.
— Но мой сын. — гневно ответил я. — по-прежнему будет брать на службу язычников.
— Нет, не будет, сели он добрый сын Церкви, господин.
Свитред никогда меня не любил, и ему удалось меня уязвить, Я коснулся молота на груди.
— Будущего не знает никто. — кратко ответил я и подумал о трех королях на орлиной вершине.
— Но мы его знаем, господин. — вкрадчиво произнес Свитред.
— Кто это «мы»?
— Мы, христиане, знаем, что грядет, Христос вернется во славе Своей, с неба протрубят огромные трубы, мертвые восстанут, и на земле будет царство Божие, В этом мы совершенно уверены.
— Или солнце погаснет, воины Вальхаллы станут биться на стороне богов, а мир поглотит хаос. — возразил я. — Лучше Скажи что-нибудь полезное, священник. Например, что случится дня через три-четыре.
— Через три дня, господин?
— Мы в двух днях от крепости Скёлля, а значит, через три-четыре дня эти воины. — я кивнул на церковь. — будут биться не на жизнь, а на смерть.
Свитред посмотрел на молящихся. Пение прекратилось, перед алтарем стоял пожилой монах, вероятно, собравшийся читать проповедь.
— Через три или четыре дня, господин. — тихо сказал Свитред. — твои люди будут сражаться с языческим тираном. Бог будет на их стороне, а когда с тобой Бог, как можно проиграть?
— Ты когда-нибудь брал штурмом крепость? — спросил я, но не стал дожидаться ответа. — Это самый жестокий бой, даже хуже стены щитов. — Я снова тронул молот. — Иди, Скажи королю Эдуарду, что наши люди умрут, чтобы исполнить то, что мы обещали ему в Тамворсиге.
— Десять дней назад. — все так же тихо сказал Свитред. — на охоте король упал с лошади.
Я думал, что встреча с отцом Свитредом была случайностью, но по этим словам понял, что он меня искал. Он принес мне официальную жалобу на набеги Скёлля к югу от Риббела, но ждал возможности доставить второе сообщение.
— Я удивлен, что король до сих пор охотится. Мне он показался больным.
— Король Эдуард любит охоту.
— На женщин или на оленей?
— И то, и другое. — резко ответил он, удивив меня своей честностью. — Он упал с лошади и сломал два ребра.
— Ребра заживут. — сказал я. — хотя это очень болезненно.
Пожилой монах начал проповедь, но говорил так тихо, что я его не слышал. Не больно-то и хотелось, главное, что люди в церкви переместились к нему поближе, и теперь нас вряд ли кто-то мог подслушать, Одна из четырех высоких свечей на алтаре замигала, выпуская темный дымок. Если она потухнет до конца службы, загадал я, мы проиграем. Пламя должно продержаться и тем самым подтвердить, что Сигтрюгр прав, считая, что Снорри предсказал смерть Скёлля, Если свеча погаснет, значит.
Сигтрюгр ошибся, и Скёлль победит, Я ненавидел себя за эти опрометчивые мысли, за поиски знамений жизни и смерти в бытовых событиях, но как иначе боги говорят с нами без колдуна? Я не мог отвести глаз от пламени.
— Ты когда-нибудь ломал ребро? — спросил я Свитреда.
Он не стал отвечать, торопясь сообщить нечто более важное.
