— Может быть, вы перестали испытывать к нему чувства? — продолжала терзать ее мозг противная лупатая тетка. — Может быть, все дело в этом? И вы ищете изъяны там, где их нет. Вы пытаетесь сделать вашего мужа виновным в том, в чем сами виноваты?
Ирина встала и ушла после ее слов. Даже не попрощалась. И всю дорогу до дома скрипела зубами. И даже начала подозревать, что эта тетка никакой не психолог, а просто какая-то тетка, которой Гоша нажаловался и у которой попросил поддержки. Может, какая-нибудь его дальняя родственница, о существовании которой Ирина даже не подозревала.
Вернувшись, она тут же принялась искать в Сети упоминание о ней. Нашла. Конечно, нашла и упоминание, и кучу лестных отзывов.
Ирине она категорически не нравилась.
На стоящем в изголовье журнальном столике завозился телефон. Все телефоны в ее доме теперь находились в режиме виброзвонка. Это было ее требование. Все подчинились.
— Алло, — ответила Ирина нехотя.
Она даже не посмотрела на экран. Ей было совершенно все равно, кто звонит. Мама позвонить не могла. Ната тоже. Она на занятиях. Все остальные пускай катятся к черту.
— Ириша, здравствуй. Это Вера. — Голос маминой подруги звучал странно, словно ее рот был забит горстью леденцов. — Надо поговорить. Есть время?
— Говорите, Вера. Время…
Ирина со вздохом села в кресле ровно. Оглядела гостиную. Все идеально чисто. Каждая вещь на своем месте. Гоша вдруг решил нанять прислугу для ведения домашнего хозяйства. Счел, что Ирина сильно устает, оттого у нее и прогрессирующая депрессия. Больше у него никаких соображений на этот счет, видимо, не было.
— Время есть, Вера. Говорите.
— Прости, что не позвонила раньше. Не могла. Не могла сжиться с мыслью.
— Проехали, Вера. — Ирина сжала свободную руку в кулак, почувствовав, как где-то глубоко в глазах защипало. — Что сейчас? За чем вы звоните?
Вера внезапно замолчала, что-то зазвенело, забулькало. Она пьет, что ли? Оттого и речь невнятная. Гоша, кажется, что-то такое говорил.
Понятно…
— Я звоню из-за твоего мужа.
— О как! И?
— Он как-то не так себя ведет, Ирина. Как-то не с того начал.
Вера вдруг принялась громко причмокивать. Может, закусывала?
— И с чего он начал, Вера?
— С увольнений, Ириша! Он принялся увольнять наших мастеров через одного. Считает, что при неполной занятости можно сократить штат и… — В трубке снова забулькало. — Но всех этих девочек нанимала Наташка. Они были для нее семьей. Второй семьей, я имею в виду. И когда у вас не ладилось, она с ними…
— У нас не ладилось? — перебила ее Ирина. — Мама что же, жаловалась вам на нас?
— Почему сразу жаловалась? Она делилась. Просто делилась. И только со мной. Наташа шла в салон, и девочки ее пестовали, ублажали. Маникюр, педикюр, маски, прически. Все, замечу, вне рабочего времени. Все бесплатно. Из уважения к хозяйке. А мужик твой собрался их выгнать. У всех семьи, это я одна. А у них семьи. Опять же, когда посидят минутку, а когда и не присядут днями. Сезон…
— Я поговорю, — пообещала Ирина.
И отстранилась от телефона, словно оттуда на нее пахнуло перегаром. Вера была пьяна, догадалась она наконец. Пьяна, уже когда набрала ей. И теперь еще добавляла.
— И еще одно, — снова бульканье из трубки и глубокие громкие глотки. — Не хотела говорить на поминках. Неудобно. Но как-то слишком уж своевременно Наташка ушла.
— В каком смысле?
Надо было отключить телефон, снова развалиться в кресле и продолжить рассматривать потолок. Может, обнаружится хоть какой-то изъян в его безупречной белизне. Надо было все это сделать поскорее, пока Вера не наговорила ей лишнего. Пока окончательно не свела ее с ума своим пьяным бредом.
— В том, что мы на грани грандиозных перемен, Ириша, — тяжело вздохнула Вера. — И как раз теперь вдруг Наташа погибает.
Она не погибла! Ее просто нет! Просто нет рядом, и все! Никто не смог точно сказать, мама это или нет. Ни Гоша толком не ответил, ни Вера. А они вдвоем ездили на опознание. Надо было все же задействовать маминого стоматолога. Надо было! Он-то точно мог сказать по медкарте — маму изуродовали до неузнаваемости или кого-то еще.
Хотя…
Хотя Гоша, кажется, ездил к нему. И даже приезжал с каким-то ответом. И рассказывал Ирине. Ничего не помнит! Она ничего не помнит из тех дней.
— Что за перемены, Вера? — зачем-то спросила Ирина, хотя ей надлежало давно отключить телефон.
Глазастая тетка-психоаналитик покачала бы головой и указала бы на ее неправильное поведение.
Не хочется разговаривать — не говори. Раздражает собеседник — уйди. Противна тема — не поддерживай ее.
Так ее учили все трое. Она ослушалась. Все деньги, потраченные на спецов, пропали даром.
— Что за перемены, Вера? — Она сильнее стиснула телефон, чтобы все же дослушать.
— Земля, Ирина.
— Земля, небо, солнце, мир, дружба, — затараторила Ирина и грубо хохотнула. — Это все? Вы пьяны, Вера? Давайте как-нибудь потом поговорим.
— Земля под нашим салоном вдруг поднялась в цене. Здание в самом центре. В здании наш салон и еще один магазин. Хозяин магазина уже продал свою долю и убрался куда-то. А твой муж торгуется.
— В смысле торгуется?
Она вообще ничего не понимала. Гоша словом не обмолвился за вчерашним ужином о делах. Болтал о премьерах, о путевках на новогодний отдых, которые следовало бы купить загодя, пока нет бума. Был улыбчив, предупредителен. Да! И домой пришел с букетом ее любимых цветов.
Какое увольнение? Какая земля? Зачем ей это вообще знать?!
— Твой муж не хочет продавать землю.
— Он на это не имеет права, начнем с этого. Наследница я!
Ирина зажмурилась. Она не считала себя наследницей, потому что она не считала маму погибшей. И она не желала слушать даже намеков Гоши о визитах к нотариусу.
— Да знаю я, знаю. Но это вопрос времени. Те люди, которые собрались на нашей земле строить что-то, готовы ждать. Гоша торгуется. То намеренно завышает цену, то требует себе площадь в их будущем гипермаркете. Он ведет себя как полноправный наследник, Ирина. Но я сейчас не об этом…
И Вера, судя по звукам, снова начала наливать себе и пить. А Ирина, вместо того чтобы прекратить все это, сидела и терпеливо ждала продолжения. Дура!
— Я сейчас о том, девочка, что все, что случилось с Наташкой, случилось как-то уж слишком вовремя.
— Это вы о чем?
В ее голове вдруг поднялся странный шум. Так шумит листва на деревьях, когда ждет урагана. Этот странный шум в ее голове был предвестником чего-то. Чего-то страшного.
