Это она врет, решил тут же Кирилл. Не было у нее никаких бегающих от нее парней. Кошка, или собака, или плюшевый медведь, вот и вся компания Егоровой.
Родители ее заступничество восприняли благосклонно. Сразу заговорили с ней наперегонки. Принялись задавать вопросы о ее семье, детстве, о том, как она могла додуматься до того, чтобы пойти работать в полицию.
— Это же не женская работа, — заметила мама, подкладывая Егоровой на тарелку еще мяса.
— Наверное, во мне мало от женщины, — кисло улыбнулась она и с обреченным вздохом взяла в руки вилку.
От ребенка в ней много, вдруг подумал Кирилл, вспомнив ее мохнатые тапки и острые коленки на фотографии в соцсетях. От неуклюжего некрасивого подростка, рыдающего в подушку, когда красивые ровесницы бегают на свидания.
— Что вы такое говорите, Леночка! — воскликнула мать. — Вы славная девочка. Вам просто некогда заняться собой.
Леночка! Надо же! Мать запомнила, как ее зовут? С первого раза? Он лет пятнадцать назад привел свою девушку домой, знакомиться с родителями. Так вот мать намеренно весь вечер путалась и называла ее разными именами, то Маргаритой, то Виолеттой. А звали ту Милена. Точно не перепутаешь. А мать притворно смущалась и извинялась без конца. Но правильно так ни разу ее и не назвала. А Егорову Леночкой!
Неужели та ей понравилась?
Когда ехали домой, он без конца косился в ее сторону. Все пытался рассмотреть в ней женщину, пусть и не очень ухоженную. Ну не выходило. Сквозь ее удобные наряды вообще ничего не было видно. Широкие штаны скрывали ноги и зад. Рубашка в клетку размера на два больше. Мешковатая куртка. Лобастые ботинки на толстой подошве. Она будто специально убивает в себе женщину подобной одеждой.
«Дура, — снова подумал Кирилл. — Дура и есть».
— Так что думаешь, лейтенант, по последнему наезду?
— Много чего думаю, — отозвалась она сонно.
— Например?
— Например, думаю, что Скворцова могла видеть убийцу Воронцовой Елизаветы, но не догадываться об этом. А убийца мог не знать, что Скворцова не догадывается. Мог ее бояться. Взял и столкнул под колеса. Я внимательно обошла тот пятачок земли, на котором это все произошло. Она никак не могла попасть под колеса случайно. Либо это самоубийство, что практически исключается. Она собиралась жить, собиралась разводиться с мужем. Она впервые вздохнула полной грудью, как утверждает ее любовник. Кстати, он тоже очень горюет. Она не могла уйти из жизни добровольно. Ее убили. Убил тот, кому она мешала. Либо это муж, либо человек, для которого она представляла опасность.
— Все логично, Егорова. Только воды много. — Он глянул на нее, она сидела с закрытыми глазами. — Спишь, что ли?
— Нет. Дремлю, — отозвалась она, не открывая глаз. — Дремлю и думаю.
— И? Чего надумала?
— Что у тебя замечательные родители. Мама… Папа… — бормотала она, глубоко и ровно дыша. — Ужин восхитительный. Тысячу лет не ела печеной картошки… И да, я с тобой согласна. Муж бы не стал ее убивать.
— Такие у тебя переходы. — Он качнул головой. — Да, муж не стал бы. Не идиот же он конченый. Сразу на него подумают. Так ведь?
— А мы и подумали. И закрыли его на трое суток. — Она с хрустом потянулась. — Не скоро еще мой дом?
— Еще минут пять.
Ему неожиданно почудилось, что он сожалеет, что так быстро довез ее по пустынным улицам. Могли бы еще поговорить. Обсудить дело. Да и про родителей добрые слова ему было слышать приятно. Может, дошло бы до того, что она и его стала бы нахваливать?
— Жалко, — произнесла Егорова.
— Что жалко?
— Что так быстро доехали, — объяснила она, отворачивая лицо к окну. — Ты, когда не на работе, вполне приличный парень. С тобой даже общаться приятно.
И он засмущался. Да-да! Даже почувствовал, что краснеет. А все мама виновата. Леночка, Леночка весь вечер.
Они подъехали к ее подъезду.
— Не проводить до квартиры? — спросил Кирилл, следом за ней выбираясь на улицу.
— Нет, — ответила Егорова и поежилась, плотнее запахнула широкую легкую куртку.
Вот как под такими одеждами ее можно рассмотреть! Мешок, еще мешок, страшные ботинки.
Он задрал голову вверх, посмотрел на окна.
— Твои какие?
— А тебе зачем?
Он скорее угадал, чем увидел, как ее обветренные губы расползаются в довольной улыбке.
— А мне затем, что темных окон нет на этой стороне дома. Все практически освещены. У тебя гости?
Егорова резко вскинула голову наверх. Куда-то в область седьмого этажа Пробормотала что-то недовольное, едва слышно простонала что-то про сестру и помчалась семимильными шагами к подъезду.
— Спасибо за вечер, капитан! — крикнула она от дверей подъезда.
Потопталась, набирая код. Потянула тяжелую дверь на себя. И вдруг снова крикнула Кириллу:
— Ты знаешь, мне кажется, что он их знал.
— Кто кого? — крикнул он ей в спину.
— Убийца, — высунула длинный тонкий нос из-за двери Егорова. — Он мог знать Скворцовых. И мог знать о них все.
Глава 14
Лялечка утром опоздала на электричку и из-за этого опоздала на работу. А это неизбежно влекло за собой штраф и неприятное объяснение с новым шефом — человеком очень строгим и не очень приятным. Он так всегда смотрел на нее, когда она в очередной раз объяснялась, что ей хотелось закрыться от него руками. Закрыться полностью. И ноги, и грудь, и рот, и бедра. Он именно так смотрел своими неприятными водянистыми глазами, именно в такой последовательности: ноги, грудь, рот, бедра. Слушал и осматривал. Как доктор больную.
Она сильно нервничала, высаживаясь из машины такси, и именно поэтому прищемила полу светлого пальто и сильно выпачкала. Пальто она надела лишь в третий раз, оно было совершенно новым, нежного сливочного цвета. Ткань плохо поддавалась чистке, поэтому она расстроилась так сильно, что расплакалась в комнате приема пищи. Терла и терла грязное пятно и плакала.
— Что здесь происходит?
Грозный окрик за ее спиной заставил Лялечку вздрогнуть.
Слепцов! Он все же поймал ее. А она-то надеялась, что пронесло. Радовалась, что проскочила незамеченной. Теперь все. Штраф и долгие нудные беседы ей обеспечены.
— Игорь Васильевич, извините. Вот, у меня неприятность. — И Лялечка подхватила пальто и потрясла им перед носом нового шефа. — Пятно. Пытаюсь отчистить.
— Опять вы! — ахнул как будто испуганно Слепцов. — Да сколько можно-то! Кстати, чем это воняет?
— Растворителем. Пятно. Я пыталась оттереть.
— Вам сейчас предстоит попытаться удержаться на работе, уважаемая. Рабочий день в разгаре, а вы тут черт-те чем занимаетесь!
