В Лионе гестаповцы разместились в гостинице. В одном из номеров ванну заполняли холодной водой. Задержанного раздевали, силой погружали голову под воду и держали, пока человек не терял сознание. Выжившие узники потом рассказывали, что самым страшным была обыденность этих пыток. Рядом веселились гестаповцы, кто-то жевал бутерброд, кто-то звонил жене. Клаус Барби сам избивал арестованных и заслужил прозвище «лионский мясник». Несколько человек он застрелил.
Задача Барби состояла в том, чтобы подавить подпольные структуры Сопротивления. Жестокость Барби принесла ему успех. Летом сорок третьего участникам Сопротивления пришлось перебазироваться из Лиона в Париж. Как ни странно, там они чувствовали себя в большей безопасности, чем в городе, где хозяйничал Барби.
Тем не менее после войны именно во Франции меньше всего хотели, чтобы его посадили на скамью подсудимых. Если бы процедура экстрадиции затянулась еще на несколько лет, он бы преспокойно умер в своей постели — далеко от родины, но в окружении семьи, которая вовсе не считала его преступником.
История Клауса Барби похожа на матрешку — один секрет таит в себе другой.
Разгром и позор
Когда летом сорокового французы потерпели позорное поражение, то просто не могли понять, почему они проиграли войну — и так стремительно! Кляли свое государство…
«Германия придет в ужас от своего завоевания, от той пустоты, которая откроется перед ее глазами, — записал в дневнике ультраправый французский писатель Пьер Дриё ла Рошель. — Она раздавила то, что уже было пылью. Внезапное и основательное поражение, крайняя степень упадка. Германия находится под страшной угрозой со стороны Франции, подобно тому как грозит солдату встреча с проституткой, больной сифилисом».
«Предвоенная Франция — страна, находившаяся в состоянии упадка, — вторил ему левый философ Раймон Арон. — Мне казалось, что она погружается в небытие. По сути дела, Франции уже не существовало. Она жила только ненавистью одних французов к другим».
Виши — это совсем другая Франция, не та, которую мы видим в фильмах, посвященных мужественным героям Сопротивления.
«Виши — очень бедный и очень грустный город, — писал Пьер Дриё ла Рошель. — Это старая Франция правых сил, полностью изношенная, братия средних буржуа, генералов, затянутых в кожу, клерикалов без церкви».
Главой потерпевшей поражение Франции стал престарелый маршал Анри Филипп Петен. Национальное собрание предоставило ему все полномочия. В Виши сложился культ личности маршала. Все префекты, то есть руководители местной власти, дали клятву верности Петену. Он наслаждался ролью вождя нации.
Французская кинохроника тех лет мало чем отличается оттого, что показывали в Берлине или Москве. Операторы снимают те же кадры, и звучит такой же бодрый дикторский текст: спаситель народа посещает селян, благословляет женщин, встречается с детьми. Французы счастливы и восторженно приветствуют маршала. Дети в галстуках, похожих на пионерские, отдыхают, а отдохнув, рисуют. Устраивается выставка детских рисунков, посвященных маршалу Петену.
Когда маршал приехал в Марсель, одна из местных газет поместила репортаж под заголовком: «Со всей широтой своей души Марсель отдается маршалу Петену, символизирующему обновление Франции».
Да и вообще, судя по кинохронике, разгромленная и оккупированная страна процветает. Люди вдохновенно трудятся под веселую песню. И видно, как над вишистской Францией занимается заря новой жизни.
— Национальная революция, провозглашенная маршалом Петеном, — говорил министр по делам молодежи, — нуждается в энтузиазме и чистоте молодежи! Сегодня наши дети создают новую цивилизацию.
Маршал Петен 11 октября 1940 года обратился к французам по радио, призвав их к сотрудничеству с Германией. Маршал поехал на поклон к Гитлеру. Фюрер не считал Петена серьезным партнером — маршал слишком стар. Но маршал делал все, что требовал от него фюрер. По его приказу правительство всячески помогало германской военной машине, отправляло в Третий рейх стратегически важное сырье и посылало молодых французов работать на немецких заводах.
Победа над Францией оказалась для Гитлера весьма выгодной. Германия ограбила Францию, с сорокового по сорок четвертый выкачала из нее имущества почти на восемь миллиардов рейхсмарок. Вермахт получил триста с лишним тысяч французских винтовок, пять тысяч артиллерийских орудий, четыре миллиона снарядов, две с лишним тысячи танков. К марту сорок четвертого почти половина артиллерийского парка вермахта была иностранного производства, в основном французского.
Немцы захватили запасы полезных ископаемых, необходимых для военного производства, прикарманили французские валютные резервы. Французские фирмы поставляли товары Германии, а расплачивались за них местные банки. Потом они выставляли счет Рейхсбанку. Но Берлин не платил по счетам. Это было чистой воды ограблением.
За всю войну Германия получила две с половиной тысячи самолетов из Франции и около тысячи из Голландии. Но производительность труда во Франции была очень низкой, на авиационных заводах — вчетверо ниже, чем в Германии. Поэтому важнее была не сама французская промышленность, а рабочие, которых отправляли в Германию.
Германия удерживала два миллиона французских военнопленных. Постепенно их заменяли французами, которые добровольно отправлялись в Германию исполнять трудовую повинность. Правительство Петена выменивало пленных на французских же рабочих в пропорции один к трем.
— Послушайте человека, который любит вас как отец, — обращался к согражданам маршал Петен. — Мне нужно доверие ваших сердец и ваших умов, чтобы вместе победить. Сообща мы всё преодолеем.
Католическая церковь поддержала маршала. Кардинал Жерлье радостно восклицал:
— Работа, семья, отечество — эти три девиза Виши являются и нашими девизами. Маршал Петен — это Франция, Франция — это Петен!
Представилась возможность вернуться в старую добрую Францию, такую, какой она была до отделения церкви от государства, до изгнания церкви из школы и общественной жизни. Католический поэт Поль Клодель удовлетворенно писал в те дни: «Франция освобождена от ига антикатолической партии — профессоров, адвокатов, евреев и масонов».
Епископ Гренобля произнес проповедь, в которой заклеймил «франкмасонов и другую враждебную силу, не менее вредоносную, — евреев».
Французские националисты так охотно служили немцам.
Единство взглядов вело за собой единство действий. Двадцать тысяч французов вступили добровольцами в дивизию СС «Шарлемань», некоторые из них за свои подвиги на Восточном фронте удостоились Железного креста. В Виши сформировали «Легион французских волонтеров против большевизма», который отправился в Советский Союз воевать вместе с вермахтом против Красной армии.
Легион возглавил полковник Роже Лабонн, о котором писатель-националист Пьер Дриё ла Рошель записал в дневнике: «Полковник малообразован и страдает манией величия». Командир добровольческого легиона с немецким крестом на кителе позировал перед кинокамерами:
