– Ни черта это не дорого! Раз в год можно найти деньги, если хочешь увидеть дочь. – Максим понимал, что вываливает сейчас на Яну всю свою обиду на бывшую жену, но почему-то слова о том, что она уедет к маме, задели его гораздо сильнее, чем все произошедшее. – Значит, так ты ей нужна. Деньги поехать на море у нее есть, а увидеть тебя – нет. Она не прислала тебе ни одного подарка на день рождения за пять лет, а ты искренне считаешь, что она будет рада тебя видеть? Я был лучшего мнения о твоих мозгах!
– Это неправда, – Янин голос задрожал, а по щекам потекли слезы, оставляя грязные дорожки от туши.
– Что именно неправда? Что она не приезжала и не присылала подарки?
– Что я ей не нужна. Я нужна! Просто мне нужно выучить язык, и я учу. Мне будет тяжело там без языка, и нужно же закончить школу. А потом я к ней поеду.
– Ну, тешь себя этой мыслью, – уязвленно хмыкнул Максим, уже жалея, что сорвался. – Я тебя растил, все для тебя делал, а ты живешь в моем доме и мечтаешь сбежать к той, которая от тебя отказалась. Я считал, что заслужил больше уважения.
Яна закрыла лицо руками и внезапно разрыдалась. Громко, навзрыд, как не плакала, наверное, с тех пор, как Варя не приехала на ее первый день рождения в этом городе. Не стоило ему срываться и говорить все это. Пусть это было правдой, все равно не стоило. Наверное, Яна и так все понимала, она ведь не дурочка, ей просто нужно было время, чтобы разрешить себе осознать правду и примириться с ней. А он окунул ее в эту правду с головой, не дав даже вдохнуть напоследок.
Максим протянул руку и тронул дочь за плечо, собираясь сказать что-то ободряющее, но она дернулась, прижала ладони ко рту и выдохнула:
– Остановись.
Решила, что не хочет находиться с ним в одной машине и дойдет пешком? Да, это было бы в ее стиле. Точнее, в его. Он бы на ее месте именно так и сделал. Всегда полезно пройтись одному и подумать.
– Мы уже почти приехали.
– Останови машину! – выкрикнула Яна. – Мне плохо.
Максим резко затормозил. Яна отстегнула ремень, распахнула дверцу и почти вывались наружу. Судя по звукам, ее рвало. Максим вышел следом и обошел машину. Яна далеко не отходила, держалась за дверцу одной рукой, а второй пыталась убрать волосы с лица, чтобы на них ничего не попало, и ее действительно выворачивало наизнанку. Так часто бывало в раннем детстве, когда она сильно волновалась, но не случалось уже очень давно.
Зря он ей все сказал.
Максим подошел к ней, убрал за спину ее волосы и обнял одной рукой за плечи, одновременно поддерживая и успокаивая.
– Прости меня. Я… не должен был тебе этого говорить.
– Но это же правда, – еле слышно донеслось в ответ.
– Правда. Но говорить все равно не стоило. Однажды ты поняла бы это сама.
Яна кивнула, выпрямилась и посмотрела на него. Опухшее от слез лицо было красным даже в предрассветном полумраке, тушь размазалась под глазами и от нее дурно пахло, но Максим все равно испытал острый приступ любви и жалости.
– Иди ко мне.
Яна обхватила его обеими руками и уткнулась лицом в грудь.
– И ты меня прости, – прошептала она. – Я плохо поступила, не нужно было… идти в лес. Как вспомню эту руку, торчащую из земли… И серую кожу… Прости, папа. И я знаю, знаю, что мама могла бы приехать… Мне было так обидно, когда она даже не позвонила на мой день рождения…
Максим погладил ее по волосам, как совсем маленького ребенка, и поцеловал в макушку. Сейчас она снова напоминала ту девочку, которую он забрал в аэропорту Алексеевска пять лет назад. У нее снова был неподъемный чемодан, который она не могла сдвинуть с места, только на этот раз не с одеждой, а с жизненным опытом и осознанием вещей, которые не должен знать ребенок в ее возрасте. Он помог ей с чемоданом в прошлый раз, поможет и сейчас. На это ведь и нужны отцы?
– Ничего. Мы со всем справимся, – пообещал Максим. – И руку ты скоро забудешь, обещаю. У меня ведь когда-то тоже была своя рука, торчащая из земли. Я ее забыл, и ты забудешь. А если хочешь, на зимних каникулах съездим к твоей маме. К осенним я уже не успею все приготовить, нужно же сделать визы. А на зимних поедем.
Яна отрицательно мотнула головой, так и не выпуская его из объятий.
– Нет. Если она не хочет меня видеть, то и я ее не хочу.
Максим вздохнул, понимая, что этой ночью разрушил, наверное, самую розовую мечту дочери, лишил ее того, что помогало мириться с серостью этого города, уничтожил веру в то, что где-то есть прекрасное место, где ее ждут и будут ей рады. Теперь оставалось только научить ее жить с этими новыми знаниями.
Глава 12
Это было очень длинное утро. Держа в руках маленький кусочек фотографии, Максим с трудом мог вспомнить, что ел на завтрак. Казалось, та несчастная чашка кофе была выпита им еще в прошлом году.
Вернувшись домой, он решил, что в школу Яна сегодня не пойдет. Спать ей оставалось бы всего пару часов, за которые она ни капли не отдохнет, и толку от уроков не будет. Она и так хорошо учится, мир не рухнет, если пропустит один день. Яна была вымотана и морально, и физически, поэтому только молча кивнула, умылась и отправилась спать. Не проснулась даже тогда, когда три часа спустя сам Максим уходил из дома и не удержал дверь: порывом ветра ее так сильно шмякнуло о стену, что старый дом содрогнулся. Он и не заметил, когда на улице поднялся почти ураганный ветер, срывающий с полуголых деревьев остатки листьев.
В отличие от Яны, он ложиться не стал. За окном рассвело, а значит, можно было заняться делами. Все равно долго он не проспит, только раздразнит организм, весь день будет напоминать мороженную скумбрию и ничего полезного не сделает. Считай, день пройдет зря. К тому же мэр еще ночью в лесу заявил ему, что надеется на его помощь в раскрытии убийства Инги. Недолюбливающий Подгородцева Семенович возражать не стал. И тем не менее, пока Костя Степанов не сделал вскрытие, ни ехать в отделение, ни идти к мэру, чтобы отчитаться о проделанной работе, необходимости не было, а потому Максим мог провести немного времени в мастерской. Шумилин, видимо, здорово припугнутый Димой, позвонил вчера вечером и клятвенно заверил, что до декабря отдаст весь долг, но этих денег хватит только на новый ноутбук Яне, а Максим уже решил, что просто обязан куда-нибудь свозить дочь на зимних каникулах. Пусть не в Чехию, раз она не хочет видеть Варю, он настаивать не станет, но куда-нибудь надо. Яна права, она уже не маленькая девочка, чтобы ограничивать ее мир этим захудалым городишкой. Да и ему как-то надо смиряться с мыслью, что через несколько лет она уедет.
Если со стульями дело обстояло более или менее неплохо, большая часть из них уже была готова, то вот буфет Максим еще даже не дочертил. А с учетом пришедшей фурнитуры стоило пересмотреть и то, что уже начертил. Этим он как раз и занимался, склонившись над широким столом и держа в зубах карандаш, когда зазвонил мобильный телефон. Номер не был записан в телефонной книжке, а значит, звонок ничего хорошего не предвещал. Звонки с незнакомых номеров и раньше в лучшем случае были пустой тратой времени, а в теперь приносили один геморрой, но не ответить он не мог.
