— И что, ты так и будешь караулить его? — В голосе Шурика явственно сквозил испуг.
— Щас! Это они его караулить будут. Я же тебе говорю: мне надо знак подать, когда этот козел опять в подвал полезет.
— Мы, получается, тут каждую ночь сторожить будем?
— Надо будет, каждую ночь! Но отец Димитрий сказал, что он уже скоро должен полезть. Сегодня-завтра.
— А добьет твой фонарь?
— Я, как стемнело, проверил. С того окна посветил и видел, как они мне с кладбища ответили. Добивает.
— Дождь какой! — с сомнением произнес Шурик.
— Фигня. В восемь вечера сильнее был. И ничего. Они там в склепе сидят, ждут.
— И что, прямо через решетку полезут?
— Они ее сняли, там шахта. И ступеньки вниз, знаешь, как в колодцах такие скобы в стену вделаны?
— А чего там Вадиму делать?
— Если не заочкуешь и будешь со мной караулить, расскажу.
— Не заочкую.
— Ну вот посмотрим.
— Я же сижу с тобой. Расскажи, Гарик!
— Вначале досиди. Дело сделаем, расскажу. Зуб даю.
— Ну Гарик… — заканючил друг.
— Тихо! — тревожно прошипел Игорь.
Друзья замерли, прижавшись к батарее. Шипел ветер в щелях, долбили капли по жести — непогода истерично набрасывалась на все окна длинного коридора, пыталась прорваться внутрь. По стенам внутри световых отпечатков окон мотались из стороны в сторону тени деревьев — казалось, что это не коридор, а вагон поезда, мчащийся вперед на бешеной скорости. И только черный прямоугольник прохода на лестницу выделялся зловещей неподвижностью.
— Чего ты? — прошептал Шурик возле самого уха.
— Вроде дверь наверху хлопнула!
— Точно? — запаниковал друг.
— Сиди тихо.
— Он выглянет и запалит нас!
— Не запалит. Тут темно.
— Давай свалим подальше! За угол!
— Да? А как я увижу, что это он?
— А если он фонарем посветит?
На мгновение ветер стих, дождевой грохот сорвался с карнизов — и дети испуганно замерли, потому что в наступившей тишине выяснилось, что они вовсе не шепчут, а разговаривают почти в полный голос. Но спустя секунду ураган принялся трепать здание с новой силой, и дети, привставшие было от испуга, снова нырнули в тень подоконника.
— Скажи, чего он там делает, в подземном ходе, — настойчиво прошептал Шурик. — А то обратно пойду!
— Колдует! — заявил Игорь.
— Да ладно! Вадим Алексеевич?
— Я тебе говорю! Подземный ход под кладбищем идет! Там самое место.
— Не гони! — Шурик хмыкнул, забыв про недавний страх.
— Да? А что, по-твоему, он туда лазит?
— А хрен его знает. Может быть, там у него наркотики.
— Точно! — иронично согласился Игорь. — Молодец!
— Или оружие! — не сдавался Шурик. — Чак Норрис, ну, дядя Миша-охранник, он в Чечне воевал. С чеченцами подружился. Они в подземном ходе взрывчатку хранят. Потом в Москву переправляют. Он поэтому и исчез.
— Иногда лучше жевать, чем говорить, — посоветовал Игорь.
— А ты с дедом кино пересмотрел…
Тут оба вздрогнули, потому что — теперь уже совершенно однозначно — со стороны лестницы донесся стук закрывшейся двери. Некоторое время ничего не происходило, будто хлопнувший дверью сам испугался произведенного шума… Но тут в глубине черного прямоугольника мелькнул свет. Вначале слабый отблеск, потом все ярче — и вот по выступившим из темноты ступенькам стекает, покачиваясь в такт чьим-то шагам, яркий световой овал.
— Прижмись! — яростно прошептал Игорь, до боли вдавив спину в грани батарейных секций.
— Бежим! — не шепот, а стон.
— Тихо!
Показались ноги, рука с фонарем… Вот человек спустился на лестничную площадку. Если посветит фонарем в коридор — легко заметит их. Надо было прятаться подальше! Его, Игоря, может, и не заметит. А вот Шурика точно увидит: друга почти не скрывает угол ниши!
Но человек предпочел погасить фонарь. Осторожно выглянул в коридор. Забывший дышать Игорь увидел знакомую прическу, а потом через полумрак разобрал и черты лица — Вадим Алексеевич! И сквозь страх, оттеснив его на периферию, в груди расплылось теплое чувство удовлетворения.
Вадим, посмотрев туда-сюда, вновь нырнул на лестницу и, включив фонарь, начал спускаться в подвал. За спиной Игоря судорожно втянул воздух Шурик — видимо, тоже не дышал.
— Кранты ему! — с тяжелым удовлетворением прошептал Игорь. — Пошли!
— Стремно! Подождем.
— Ну сиди, очкуй! — сказал в полный голос Игорь и поднялся.
— Не, не, я с тобой! — подскочил друг.
Дети почти бегом — ограничивая себя только стремлением двигаться бесшумно — бросились к противоположной лестнице. Предосторожности эти были особо не нужны, потому что ветер взялся за детдом всерьез: грохот капель слился в тугой гул, по дребезжащим стеклам лились целые водопады, а из-под рам полезли хмуро поблескивающие лужи.
Игорь вбежал на лестницу, в несколько прыжков поднялся на два пролета, на ходу доставая фонарь, вскочил на подоконник…
— Подожди! Подожди! — жалобно крикнул снизу Шурик.
Он отстал и теперь, прыгая сразу через две ступеньки, отчаянно махал руками.
— Подожди меня, не свети!
— Давай быстрее! — Игорь трясся от нетерпения.
Он помог задыхающемуся другу взобраться на подоконник. Дети распластались в оконном проеме, прильнув лбами к ледяному стеклу. Шурик поставил по бокам лица ладони, Игорь закрылся только слева — в правой руке у него был фонарь. С этой стороны детдома не было освещения, и за окном стояла чернота — не глубокая, с перспективой, а совсем близкая, ограниченная залитым водой стеклом внешней рамы. И за этим стеклом не было ничего.
— Готов? — прошептал Игорь.
— Да!
Включив фонарь, Игорь провел им сначала сверху вниз, потом слева направо. И ничего не произошло — покрытая каплями черная стена все так же ограничивала пространство. Ветер бил в фасад, а здесь было относительно тихо, и дождь безвольно стекал по окну.
Но тут маленькая искра вспыхнула на стекле — и вдруг оказалось, что это не искра, а далекий-далекий огонь. И у черноты сразу появилась перспектива, блестящая от дождя стена исчезла — фонарь светил оттуда, из-за оврага, где сейчас дежурили дядя Юра и отец Димитрий.
— Ух ты! — не сдержался Шурик.
Игорь облегченно вздохнул и уже спокойнее повторил в окно световой сигнал. С кладбища снова ответили таким же крестообразным знаком, потом далекий фонарь несколько раз подмигнул и погас. Игорь спрыгнул с подоконника. Шурик смотрел с восхищением.
