Принц-деспот стоял у возвышения перед троном.
По ступенькам, укрытым бархатом, поднялся Максимилиан, одетый в чёрное. Его белые волосы стояли дыбом.
При виде его я присела, чтобы не выбиваться из толпы. Принц-деспот положил некроманту на голову корону… перекованную из железной цепи!
В полной тишине Максимилиан уселся на трон Оберона. Оглядел собравшихся; в зале начался тихий ропот. Многие его не знали, кто-то знал как некроманта, кто-то поразился его молодости…
Максимилиан щёлкнул длинными пальцами. У входа началось движение, толпа отхлынула, меня придавили так, что я чуть не закричала. Послышались тяжёлые шаги; по образовавшемуся проходу, волоча ноги, прошествовали два мёртвых воина. Один был истыкан стрелами, как ёж; другой щеголял перерезанным горлом. Они встали по обе стороны трона. На бледных висках Максимилиана выступили капельки пота.
— Я некромант, — начал он хрипло, кашлянул и продолжал другим голосом, спокойно и звучно: — И я достаточно силён, чтобы защитить вас. Рядом со мной мои слуги. Может, кому-то они не нравятся?
Все молчали.
— Может, кого-то смутит, если рядом с живым в общем строю выступит мертвец? Или скелет? Или ещё кто-то, кого я призову на службу? Может, кого-то смущает само слово «некромант»?
Все молчали; они измучились ожиданием смерти, поняла я. Они готовы служить кому угодно, лишь бы он дал им надежду.
— Хорошо, — тихо сказал Максимилиан, и его голос шорохом разлетелся под сводами. — Столица Королевства переносится в мой чёрный замок в скалах. Этот неприступный замок Саранче не взять. Нам понадобится запас продовольствия, чтобы выдержать небольшую осаду. Нам понадобятся люди, чтобы измотать и прогнать врага. Мой первый приказ: все, способные носить оружие, должны прибыть сегодня до заката к чёрному замку.
Он встал. Его чёрные глаза фанатично горели.
— Королевство! Мы разобьём Саранчу, мы раздавим её! Раздавим!
— Да! — исступлённо закричали люди вокруг меня.
Все поднялись с колен. Волна истерической радости подхватила и меня.
— Мы нашлём на них ужас и ночь!
— Ужас и ночь! — в единую глотку ревели солдаты, стражники и ополченцы.
— Смерть врагу!
— Смерть врагу! Смерть! Раздавим!
Я поняла, что меня саму сейчас раздавят. В последний момент, прижатая толпой к стене, я нащупала нишу, прикрытую длинным флагом.
И я забилась в эту нишу и сумела удержаться там, пока разгорячённая толпа валила прочь из зала.
* * *
Несколько минут я не знала, куда бежать и что мне делать. По замку шныряли люди, меня могли узнать каждую минуту и донести — или случайно проговориться — Максимилиану. Пробираясь тёмными коридорами, я слышала обрывки разговоров: люди шептались с оглядкой, всё время обрывали друг друга, боясь сказать лишнего.
— А король-то… Мертвяки…
— Т-с…
— Как налетит Саранча и всех положит…
— А король-то поднимет! — Нервный смешок. — Поднимет, и будешь служить, хоть живой, хоть мёртвый…
Мне нужно было узнать, где Гарольд, но я не решалась спросить напрямую. Слишком свежим было впечатление, слишком явственно помнилась картина: Максимилиан на троне Оберона, железная корона и два мертвеца по бокам. Жив ли Гарольд? Мёртв?
Прижимаясь спиной к стене, укрыв навершие посоха краем старого плаща, я пробиралась вниз, в подвалы. Дверь, ведущая в темницу, была закрыта, но не заперта. Я стала спускаться по узким ступенькам, ежесекундно прислушиваясь, останавливаясь, водя перед собой посохом, распознавая ловушки. Воняло гарью; в камере, где недавно Максимилиан беседовал со скованным принцем-деспотом, чадно догорал последний факел.
На низкой широкой скамейке, устланной соломой, лежал человек. По его лицу растекался такой свинцовый покой, что в первую минуту мне показалось, что Гарольд умер.
— Гарольд…
Решётчатая дверь камеры была заперта. Я приставила навершие посоха к огромному висячему замку; скважина лопнула. Замок развалился пополам и грянулся на камни, грохот повторился эхом в тесных коридорах, но Гарольд не шевельнулся.
— Гарольд!
Прижав ухо к его груди, я услышала стук сердца. Из полураскрытых губ вырывалось дыхание — он спал, и во сне своём был похож на мёртвого.
Я потрясла его за плечо. Он не просыпался. На нём не было ни свежих ран, ни цепей.
— Гарольд!
На секунду мне стало жалко его будить. Конечно, он ведь не спал много дней, организовал оборону, собирал людей, вёл строительство… Отбивался от мятежников и каждую секунду знал, что всё напрасно.
Я села на край скамейки. Взяла его тяжёлую, натруженную руку; это был парень, который учил меня первым шагам в магии, с которым мы вместе сражались, мёрзли и мокли в пути. Это был молодой мужчина, назвавший моим именем своего новорождённого сына. Это был мой старый друг, пусть уже седеющий и бородатый, ведь в Королевстве прошли многие годы, а у нас в мире — всего несколько месяцев. Настоящие друзья не бывают бывшими, сколько бы времени ни прошло.
— Гарольд, просыпайся, — сказала я мягко. — Это я, Лена. Это я!
Он открыл глаза. Мутно посмотрел на меня. Сел, нащупывая оружие, которого, конечно, не было.
— Отойди от меня, оборотень. Я хочу покоя после смерти.
— Ты не умер. Я не оборотень. Я Лена Лапина, ты что, ослеп?!
— Да, — он растянул губы, но улыбки не получилось. — Я помню, кто ты. Подруга некроманта. Ты будешь стоять у его трона?
От возмущения у меня перехватило дыхание.
— Я?!
Он смотрел мне в глаза. Я в ужасе поняла: да, конечно. Я водилась с некромантом… Гостила в чёрном замке… Ходила вместе с ним на могилу Лесного воина, нас много раз видели вместе, мы сообщники.
— Как ты…
От возмущения и обиды у меня дыхание перехватило.
— Как ты мог поверить!
Молния сама по себе вырвалась из моего посоха и ударила в закопчённый потолок. Запахло дымом, в тюремных коридорах запрыгало эхо.
— Я верю тому, что вижу, — сказал он тихо. — Теперь будет Чёрное Королевство, и чёрный замок во главе его. Может быть, некромант одолеет Саранчу. Пусть Чёрное Королевство, только не пепелище… Но не подходи ко мне, не говори со мной и не стой рядом.
По моим щекам побежали слёзы — такие горячие, что чуть кожу насквозь не прожгли. Если всю мою ярость растворить в этих слезах, получилась бы серная кислота.
— Принцу-деспоту ты поверил, — заговорила я дрожащим голосом. — А мне не веришь. Ты… идиот. Ты… — Я захлебнулась. — Но я тебе докажу. Когда вернётся Оберон… ты увидишь!
Я выскочила из камеры и заметалась по тюремным коридорам. Здесь было пусто, сыро, стояла вонь; только мысль о Швее, спрятанной в нише стены, заставила меня собраться с мыслями и не пасть духом.
