9/22 января
Утром красные без труда выбили нашу заставу из южной окраины Елизаветовской и хотели даже переправиться на нашу сторону, но дальше выхода из деревни мы их в течение дня не пустили. Ходить по льду под артиллерийским огнем не особенно-то приятно Жаль, что как раз в тот момент, когда почти половина людей с батареи ушла обедать, они высыпали и пробовали перейти реку. Завернуть-то их завернули, но «навернули» им недостаточно, так как открыть огонь могли только взводом, а не целой батареей. После обеда красные начали переправляться через Дон, правее нас, у Усть- Койсуга, и заняли этот последний. Почему так получилось и почему там не было наших, мне не совсем понятно. До вечера туда успело перебраться не менее 1000 человек, в числе которых было не менее 500 всадников. Вечером левее нас они открыли артиллерийский огонь примерно по центру города Азова и этим ограничились, а часов в 8 начали наступать правее от Усть-Койсуга, выбили роту из Шведова, заняв последний. Благодаря такому положению дел у нас на ночь все было заомуничено (подготовлено к быстрой смене места расположения. — НК.) и все были наготове. Около 1 часу ночи всех разбудили; прямо перед нами у Елизаветовской поднялась здоровая стрельба Раз 10 ахнула пушка с их стороны, кроме того, были слышны разрывы ручных гранат. Тревога оказалась напрасной, это наша разведка наскочила на их разведку, почти у самой станицы, и через час все совершенно успокоилось.
10/23 января
Утром на Усть-Койсуг начал наступать наш 1-й полк Туркула и конница Барбовича. Оказалось, что туда уже успело переправиться до 3-х полков пехоты и около 500 сабель. Бой разгорелся солидный. У красных, кроме легких, в этом деле участвовали тяжелые орудия. Тем не менее, их вышибли из Усть-Койсуга. Туркул хотел занять еще Калузаево, но переправиться на ту сторону не смог. 1-й полк понес крупные потери: около 60 человек ранено и 5 убито. Тяжело ранен командир 1-го дивизиона нашей бригады полковник Протасович. Красные в Усть-Койсуге оставили до 200 трупов. Пленных Туркул, говорят, не брал. Некоторое время тому назад, нами оставлены Кизляр и Святой Крест (ныне Буденовск. — Н.К.) По Манычу бои идут севернее Великокняжеской.
11/24 января
Наши, почему-то, снова ушли из Усть-Койсуга. Без давления и туда снова переправилась небольшая группа красных. В батарею вернулся ушедший в конно-горный дивизион в ноябре 1918 г. прапорщик Лукин. Про настроения тыла (с февраля 1919 г. он служил в парке
) говорит, что царившая последнее время паника и растерянность постепенно исчезают и все, хотя и медленно, начинает налаживаться. В некоторых местах мобилизация идет плохо. Казаки поговаривают: «За что мы будем воевать. Наших избранников вешают, а мы будем драться за какую-то кучку монархистов». Но в большинстве случаев идут охотно, мобилизуются все от 17 до 55 лет. Дряблая наша интеллигенция показывает еще раз полное свое ничтожество, она совершенно устала и говорит: «Или те, или другие; только бы поскорее все окончилось». Мы разве не устали больше ее, но ничего похожего не говорим.
Самостийное течение на Кубани сильно. Новый атаман Букретов в данное время тоже является выразителем этого мнения. Когда генерал Богаевский докладывал в Раде о необходимости единения казачества с Добрармией и что в этих целях он принял пост Председателя Верховного правительства, ему кричали с мест: «Позор, зачем созывается Верховный Казачий Круг, куда войдут представители Тихого Дона, Вольной Кубани и Буйного Терека». Одни стоят за передачу ему всей полноты власти, а казаки-«линейцы» хотят оставить ее генералу Деникину. Теперь в приказах начали печатать выдержки из газет с целью хотя немного осветить фронту положение дел, а то ведь на позиции сидишь и ни черта не знаешь, что делается. Сегодня я читал такие выдержки. Хотя кое-какое понятие будешь иметь о главном.
12/25 января
Начались морозы и весьма приличные; сегодня температура опустилась до -10 примерно. Это уже хуже для нас; удерживаться на этой позиции будет, безусловно, гораздо труднее, если по льду через Дон переправлять можно будет все, что угодно. Во всяком случае, стало много беспокойнее и тяжелее, а нам тут необходимо задержаться, по крайней мере, на 3—4 недели, пока все будет готово для начала наступления с нашей новой Кубанской армией. Читал сегодня сводку за несколько последних дней. За всю операцию под Ольгинской и Хомутовской нами взято 10 орудий, более 100 пулеметов; причем там указано, что много орудий и всадников провалилось под лед при отступлении. Там же разбита дивизия Буденного. 9 числа нам снова удалось занять Святой Крест, а 11 Кизляр; взято много пленных и орудий, преследование продолжается. Относительно Крымской нашей группы сведения довольно смутные, бои идут у Елизаветграда и 9 числа на линии Геническо—Алешки. Бронепоезд «Пластун» делал набег на Жмеринку, захватил там два бронепоезда противника и несколько человек в плен. Говорят, под Батайском к нам во время боя перешли и открыли по красным огонь во время их замешательства человек 100 пластунов-терцев, захваченных в бою 26 декабря. Тогда их захватили не много не мало, а человек 700, офицеров, не успевших приспособиться под общий вид, красные зарубили, а остальных поставили в строй и заставили наступать. Вдоль северной опушки нашей деревни сегодня начали рыть окопы.
13/26 января
Утром красные снова пробовали наступать на Азов и на нашем участке; они даже довольно близко подходили к нам, выйдя из Елизаветовской, очевидно, перед рассветом. Почти исключительно артиллерийским огнем их водворили на место. Все ничего, но уж больно холодно стало; мороз дошел должно быть градусов до 15; на позиции за целый день здорово намерзнешься. Когда спокойно, на батарее днем дежурят люди только одного орудия. Часа в три во время дежурства нашего орудия над Азовом и над нашей позицией совсем низко пролетел аэроплан красных. Мы сначала приняли его за свой, потому что чересчур низко он летел, но мы потом отчетливо увидели на крыльях красные звезды. Не особенно весело было бы, если бы он окатил нас из пулемета. Он бросил прокламации, в которых содержалось требование к 13/26 января очистить Азов и вообще эту линию без давления, в противном случае никому прощения не будет и город будет подвергнут усиленной бомбардировке. Довольно наивно. Поручик Люш уверял, что красный летчик пролетал на английском аппарате «Сопфич». Почти все наши авиационные отряды достались красным во время этого отступления. Из Новороссийска стали отправлять на Принцевы острова семьи офицеров, у которых нет абсолютно никаких средств. Тем семьям, у которых есть средства, предложено переехать на другие острова (Мальту, Корсику) и за границу. Говорят, что англичане в случае крушения Добрармии гарантировали вывоз всех офицеров и их семей и обещали не отдавать Новороссийска до тех пор, пока не закончится погрузка всех.
14/27 января
День был довольно свободный на нашем участке. Ездил в Азов в баню. В городе тиф там производит солидные опустошения, хоронят ежедневно десятками. Лечить больных, по-видимому, нечем; эвакуированные из батареи больные солдаты возвращаются обратно, их некуда было поместить. Здесь в деревне тоже во всех хатах лежат. Состав батареи сильно поредел. У большевиков тиф, говорят, развит еще сильнее. Почти каждый день оттуда перебегают к нам одиночные люди; порядку там, по их словам, нет совершенно, воевать они не хотят дальше. От нас тоже на днях перебежало к ним 5 офицеров Знаменской роты 2-го полка. Что настроило этих подлецов таким образом, прямо непонятно. Из штаба дивизии потребовали, чтобы взвод нашей батареи завтра утром прибыл в Азов, где он будет стоять временно на позиции. Говорят, что под Кагальником зашевелились красные, поэтому нас туда и требуют. В Азов должен будет пойти наш второй взвод завтра на рассвете.
