И вдруг в нашей группе произошло движение. Неожиданно со стороны города показался миноносец. Выйдя на середину бухты, он остановился, и мы увидели, что на его корме развивается Андреевский флаг. Как один поняли мы, что только он может спасти нас. Теперь нам надо было во что бы то ни стало привлечь его внимание.
Не долго думая, один вольноопределяющийся Чугуевского уланского полка, стоявший неподалеку от нашей группы, бросился вдруг с мола в холодную воду и поплыл по направлению к миноносцу. Мы с напряжением стали следить за его движениями. Он плыл ровными взмахами, то исчезая среди волн, то показываясь на их поверхности. Но силы, видимо, изменяли ему, одежда мешала движениям. Казалось, что никогда не доплывет он до миноносца и утонет, окоченев в ледяной воде. Вскоре, однако, его заметили с миноносца. Мы увидели, как с военного судна спустили шлюпку и как затем она подобрала изнемогающего пловца. Тогда мы все выстроились на конце мола и стали махать цветными фуражками, в надеже, что и нас заметят с миноносца. Громкое «ура!» грянуло в наших рядах, когда миноносец вдруг повернул в нашу сторону и сталь подходить к молу. Кто-то прочел на нем надпись «Капитан Сакен».
В рупор нам дали знать, что миноносец возьмет на борт человек восемьдесят, но не больше, и при том только условии, чтобы не подпускали к молу никого из толпы, расположившейся на восточной набережной. По молу к нам уже бежали группки наших гусар, и когда миноносец подошел и причалил к молу, то у перекинутого с него мостика нас собралось уже с полсотни человек. Стоя в карауле, я заметил, что из толпы выделились группы людей, бежавших к молу, по направлению к нам. Я крикнул им, чтобы они остановились, но они продолжали бежать, и я тогда выстрелил в воздух, плохо соображая, что этим могу навлечь на нас внимание всей толпы. По перекинутым доскам люди, один за другим, вступали на миноносец. Не казались ли эти шаткие доски тонкой ниточкой, связывающей нас с жизнью? Удастся ли нам всем пройти по ним до судна?
Но погрузка прошла благополучно. На палубе столпилась вся команда военного судна, и отовсюду нас встречали сочувственные взоры. Когда же я в свою очередь вступил на палубу миноносца, то очутился лицом к лицу с пожилым небольшего роста генералом, приветствовавшим входящих. Я вытянулся во фронт и так же, как и другие, выразил ему свою благодарность за спасение. Но как я тогда далек быль от мысли, что передо мною сам главнокомандующий, генерал Деникин!»
Генерал Деникин сдержал свое слово и действительно в числе последних эвакуировался из Новороссийска. 26 марта он вместе с начальником штаба генералом И.П, Романовским и штабом ВСЮР погрузился на пароход «Цесаревич Георгий». Сюда же разместили штаб Донской армии и Донского атамана с его правительством и аппаратом чиновников. Уже после выхода из акватории порта Деникин с начальником штаба перешли на миноносец «Капитан Сакен». В своих «Очерках русской смуты» он так описывает обстоятельства спасения той самой группы гусар из бригады генерала Чеснакова.
«...Какой-то офицер с северного мола громко звал на помощь, потом бросился в воду и поплыл к миноносцу. Спустили шлюпку и благополучно подняли его. Вдруг замечаем — на пристани выстроилась, подчеркнуто стройно какая-то воинская часть. Глаза людей с надеждой и мольбой устремлены на наш миноносец. Приказываю подойти к берегу. Хлынула толпа...
— Миноносец берет только вооруженные команды...
Погрузили сколько возможно было людей и вышли из бухты»
.
Однако, и на этот раз не все гусары были эвакуированы из Новороссийска. В то утро, 27 марта, по пристани металась еще одна их группа в поисках хоть какого-нибудь средства, чтобы покинуть город. Все понимали, что красные могут в любой момент захватить порт. Наконец командиру Мариупольского полка этой бригады удалось добыть у самых ворот порта кем-то брошенный маленький моторный катер. У штурвала его встал бывший кадет Морского училища поручик А.А. Векслер. Подавая тревожные гудки, он направил суденышко к стоящему на рейде эсминцу «Пылкий», на котором находился генерал Кутепов со своим штабом. Ему доложили, что на пристани остались офицеры и солдаты, которые умоляют забрать их. На «Пылком» не было уже ни единого места, и Кутепов попросил командира другого миноносца — «Беспокойный» помочь людям. У него была примерно такая же ситуация, но командир этого корабля, капитан 1-го ранга Лебедев, нашел выход из положения. Он передал часть своих пассажиров на английский дредноут, а сам устремился в порт. К этой акции подключились и французские корабли.
Когда «Беспокойный» стал швартоваться у стенки мола, на склонах гор появились красноармейцы, и он открыл огонь по ним. Французская канонерская лодка «Дюшаффо» тоже подошла к молу и, взяв 190 человек, ушла в Феодосию. «Беспокойный» продолжал прикрывать погрузку на боевые корабли и одновременно сам принимал бегущих к нему со всех сторон людей. В это же время командир миноносца «Капитан Сакен», только что принявший группу гусар с северной стороны мола, обнаружил стоящую у пристани баржу, наполненную несколькими сотнями казаков, которые тоже подавали сигналы о помощи. Он успел взять баржу на буксир и вывел ее в море на безопасное расстояние. Командир подводной лодки «Утка» старший лейтенант Н.А. Монастырцев тоже направил лодку в порт и из своих двух 75 мм. орудий стал вести огонь по красной батарее, которая начала обстрел порта.
В эти же часы произошел случай, когда французы чуть не потеряли свой корабль с генералом Мантеном на борту. Их эскадренный миноносец тоже вошел в порт, заполнил свою палубу людьми, но отойти от мола не смог, случилась поломка машины, и он потерял задний ход. Со стороны вокзала тоже показались красные части и открыли по кораблю ружейно-пулеметный огонь, а потом стала стрелять и их батарея. Эту картину увидел капитан «Пылкого» В.А. Григорков и, имея на борту 300 спасенных им людей, вернулся в порт, прикрыл своим бортом французский корабль, а затем открыл огонь по красным. Его артиллеристам пришлось выпустить около ста 102 мм. снарядов и они выиграли артиллерийскую дуэль с батареей противника. В это время команда русского эсминца взяла французский корабль на буксир и его вывела в море. Впоследствии французское правительство наградило командира «Пылкого» В.А. Григоркова орденом Почетного легиона. Старший артиллерист «Пылкого» лейтенант И.Н. Брюховецкий и руководивший под огнем противника заводкой буксира боцман-кондуктор И. Крупин тоже получили французские награды. Брюховецкий — орден Почетного легиона, а Крупин — медаль. Таким образом, эвакуация войск в Новороссийском порту продолжалась еще и утром 27 марта, и за короткое время было снято с пристани еще более тысячи человек.
Все корабли с войсками и беженцами благополучно достигли мест предназначения — портов Крыма, Греции, Болгарии и Турции, за исключением парохода «Колхида». Он направлялся в Болгарию, в порт Варна, имея на борту семьи военнослужащих ВСЮР, в основном женщин и детей. Однако в штормовую погоду, в трех часах хода от Варны пароход наскочил на корпус какого-то затонувшего корабля и получил пробоину ниже ватерлинии. Попытки экипажа справиться с ситуацией своими силами не удалась, и капитаном судна был дан сигнал «SOS». Корабль еще держался на плаву, когда к нему подошли на помощь два русских парохода: «Россия» и «Колыма», в сопровождении миноносца. Находившиеся среди пассажиров жена и дети бывшего начальника штаба Добровольческой армии генерала П.Н. Шатилова о самых драматических моментах этого кораблекрушения вспоминают: «... между тем ветер усилился, поднялась буря, пробоина на «Колхиде» увеличивалась, и она стала наполняться водой. Раздалась команда, зовущая всех наверх, было приказано спустить все шлюпки, и началась эвакуация «Колхиды», которая происходила в самых драматических условиях и притом ночью. Буря бушевала, огромные волны то высоко поднимали подошедшие шлюпки, то их низко опускали, и по трапу невозможно было в них попасть. Тогда матросы стали всех нас бросать сверху в шлюпки. Подъем на борт кораблей-спасателей был не менее сложным и опасным, и я вышла на палубу «России» не только без сил, но и совершенно разбитая морально и физически»
.
