Забавно, что если бы стол на мелкие детали не раздолбали, этот тайник так бы и не нашли. Это, видно, то, что пропустили энкавэдэшники при обыске. Странно, там на обысках лохов не держат. Видимо, до этого дома так и не добрались и обыскивали какое-то другое место.
Арье меня не порадовал, в сарае стоял разобранный мотоцикл. Что ж, в доме есть маленькая комната, в которой сейчас спальня младшего брата. Вряд ли в ней есть что-то интересное. Надо дать задание своим малолетним напарникам – пусть поищут, а то после наших находок у них руки чешутся. Они же совсем еще мальчишки. Для них эти находки яркое приключение. В принципе можно начинать, чего время зря тянуть? Пора порадовать хозяйку.
– Арье, «Гном», организуйте кляп покойнице. – Недоумевающая хозяйка попыталась что-то сказать, но Арье слегка заехал ей в солнечное сплетение и накинул поперек рта многострадальный жгут. Помнится, еще на первой базе мы с Виталиком полдня потратили на занятие по связыванию и конвоированию пленного. Надо было дать отдохнуть курсантам от физических упражнений. Вот чтобы просто так не сидели, Виталик провел мастер-класс, а мы с «Сержем» были подопытными кроликами.
– Сдвиньте мебель в маленькой спальне, и даю вам двадцать минут, посмотрите под мебелью, может, что-то заныкано. Да и саму мебель проверьте, как в кабинете. Откройте окно настежь, мебель сдвинуть так, чтобы центр комнаты и подход к окну были свободны. Все, что найдете, и оружие сложите в женской спальне. Выполняйте.
– Ну что тут у нас нового? – спросил я, беря в руки листы с корявыми буквами. Даже здесь издевается, этот почерк разобрать невозможно. Написано левой рукой, по-китайски, через правую заднюю ногу и с закрытыми глазами. Приблизительно таким почерком пишут пьяные до потери сопротивления медсестры. Сильна деваха. Самообладания не теряет. Врагов тоже надо уважать, а ведь ей всего только двадцать пять лет. Ну ладно. Пообщалась с добрым «Сержем», теперь альтернативный вариант.
– Рассказывайте, Лотта! Я, конечно же, слышал, что вы называете себя Греттой, но вы Лотта Гаймбах. Переводчица городского управления латвийской вспомогательной полиции. Только вот я так и не понял, в каком звании ваш друг? На фото очень плохо видно. Да, кстати, у Лотты Гаймбах отличный, почти каллиграфический почерк, не стоило так стараться портить показания. Впрочем, у вас все равно завязан рот, и вы ничего не можете мне сказать. Не трудитесь. Мне больше ничего от вас не надо, – доброжелательно, с улыбкой на лице, сказал я моментально побледневшей переводчице и, обращаясь к «Сержу», добавил: – Я ее дневник нашел, очень занимательная вещица. Потом почитаешь, там такой классный почерк, – и опять по-дружески обращаясь к переводчице: – А еще, Лотта, хочу вас порадовать, мы нашли то, что не нашел при обыске НКВД, то есть бумаги вашего отца. Поэтому вы мне больше не нужны. Вы ведь расписку писали как Гретта Штаудер? К Гретте Штаудер, написавшей расписку, у меня претензий нет, а лично к вам есть. Мне очень жаль, Лотта. К моему глубочайшему сожалению, празднование вашего дня рождения сегодня придется отложить, но не расстраивайтесь, совместите со своими похоронами и поминками. Я же предупреждал, что за обман мы вас накажем. Пока мои подчиненные обыскивают спальню вашего младшего брата, мы отдохнем от общения с вами. Заодно я пока подумаю, что сделать, чтобы наша встреча показалась вам незабываемой. – И, больше не обращая внимания на пленную, сказал «Сержу»:
– Давай компотику попьем, что ли? Я там, на кухне, видел. – Еще через пятнадцать минут я, дружески улыбаясь, добавил подошедшему к нам Арье: – Арье. Отнесите ее в маленькую комнату, срежьте всю одежду и облейте керосином. В спальне есть шелковый халат, его тоже облить керосином и сверху накинуть. Лучше гореть будет, особенно когда к телу прилипнет. Потом дождемся младшего братика и сожжем обоих живыми. – После чего торжественно обратился к помертвевшей переводчице:
– Прощайте, Лотта, в этой жизни мы с вами больше никогда не увидимся. – И обращаясь к «Сержу», добавил: – Пойдем поедим, что ли? Да и выпить не помешает, не люблю я запах паленого мяса. – Здорово удивленные курсанты, перехватив стул за спинку, волоком потащили мычащую и извивающуюся на стуле переводчицу. Я же усмехнулся и объяснил пристально смотрящему на меня «Сержу», знающему, что я категорически против алкоголя, особенно на боевой операции.
– Ну и чего ты так на меня вылупился? Пусть посидит подумает, а потом продолжишь допрос. Арье проинструктирован. Он ее сейчас с ног до головы керосином обольет и придвинет к раскрытому окну. Наша красавица с полчасика в испарениях посидит, померзнет и молить тебя будет, чтобы ты ее о чем-нибудь спросил.
С садистами всегда так. Ты ее глаза видел? Она на всех допросах присутствовала да во всем участвовала. Ты фотографии из концлагеря хорошо разглядел? Советский Союз она люто ненавидит, коммунистов сама вешала и расстреливала. В НКВД ее родителей либо шлепнули, либо выслали – с сорокового года нет никакой переписки.
Ей на твои разговоры наплевать и растереть. С ней можно месяц разговоры разговаривать, она только издеваться будет. Побоев она тоже не боится, еще и не такие побои видела. Ей от таких звездюлей, которые мы сейчас можем выписать, только щекотно будет. Упертая. Да и ни времени нет, ни желания из нее признания выбивать. Все равно соврет, а проверить мы с тобой никак не сможем. Значит, надо сделать что-то такое, чего она не видела и прикинуть на себя не могла.
Может быть, на себя ей и наплевать, но на брате сломается однозначно. Только надо смотреть, чтобы не задохнулась. Откройте окно пошире, пусть как следует промерзнет. Арье ей периодически будет свежего керосинчика подливать и молоточком по голеням слегонца постукивать, чтобы жизнь ей малиной не казалась. Ну да он знает, что делать, чтобы хозяйке скучно не было.
– А я и вправду поверил, что ты ее действительно жечь будешь, – сказал мне «Серж». – Ну, ты артист, командир, – добавил он и вышел из комнаты. Странный он какой-то. А кто сказал, что не буду? Обязательно буду, но чуть позже и не в доме. Вот только брательника ее дождемся. Толку от того, что мы их в доме сожжем? Никто же не узнает. Сгорели и сгорели. Мало ли деревенских домов горит? Сжечь – обязательно сожгу. Еще и дровами обложу, и керосином погуще оболью, чтобы костер не потух. За то, что мы на фотографиях увидели, надо жечь эту сестричку с ее братиком по пять раз в день. Оживлять и снова жечь. Хорошо, что мы только на фото увидели кучу детских трупов, а не вживую, как на хуторе, но там с пяток детей было, а на этой фотографии человек семьдесят вповалку, и эта сучка улыбающаяся прямо рядом с виселицей.
Поспать надо. Утро только начинается, да и «Сержу» с Арье надо отдохнуть, а «Гном» пусть подежурит, нам еще ночью куролесить. Дошел до спальни хозяйки, рухнул ничком на кровать и почти сразу отрубился.
Проснулся в первом часу. Блин. С керосином я погорячился – воняет по всему дому. Но если воняет так здесь, что творится в маленькой комнате, я даже представить себе не могу. Разбудил Арье, спящего рядом со мной на кровати. Он проснулся и сразу сморщился. Огляделся, привставая. О! Здесь и «Гном» спит, но этот кадр, не заморачиваясь, вывалил все из шкафа и разлегся прямо на вещах. Отправил Арье за «Сержем». Пришедший напарник тут же огорошил.
