В дом пошли Михаэль и «Серж», а я решил пройтись до недалекого здесь вокзала, да и осмотреться не мешает. Комендантского часа нет, но вечереет, и людей на улице мало, но до вокзала мне было дойти не суждено. Через пару улиц я обнаружил нечто интересное. Ну как нечто? Маленький трехосный бронетранспортер. Зашел за угол дома, угу, часовой около подъезда. Похоже, штаб здесь какой-то, но подойти с центрального входа нереально. Вернулся обратно, еще один часовой. Бронник с торца стоит, и никого рядом. Надо брать. Хотя это и не бронник вроде, а типа связной машины повышенной проходимости. Мне в одно лицо двух часовых вырезать нереально, стоят слишком неудобно, да и не водитель я ни разу. Был у меня уже опыт вождения местных машин. Имел я все это в виду. Это ездец какой-то, а не езда. Поэтому не торопясь вернулся обратно, а там «Серж» у машины маячит. Семья уже готова, сидят на чемоданах. Вот только с чемоданами придется их огорчить. Мы в эту связную машину все не поместимся. Я точно останусь или чемоданы.
22 августа 1941 года.
«Доктор»
Я плохо запомнил нашу первую встречу. Я был в эйфории. Судьба давала нам шанс. Наверное, так люди приходят к богу. Абсолютно не верящие в него, в конце своей жизни они видят чудо в простых и логичных вещах. Ведь иначе как чудом появление русских разведчиков в городе, заполненном нацистами и местными полицейскими, назвать было сложно. Он стоял в гостиной и с каким-то детским изумлением рассматривал большой глобус, стоящий на подставке. Потом был предрассветный город, стрельба, тряска, раненый, истекающий кровью водитель. Я не запомнил миг, когда он выпрыгнул из машины, везущей нас в жизнь, отдав свою жизнь за нас. Была операция, я делал свое дело. Уже вечером, сидя за столом простого деревенского дома среди юных девушек, почти детей, я увидел скорбь в их глазах. Позже, уже в нашей комнате, Мария сказала мне, что тот высокий разведчик и Михаэль, оставшиеся задерживать немцев, не вернулись и, наверное, погибли, но это прошло мимо меня. Моя семья будет жить. Это для меня было главное.
– У-у-у-у, самки собаки – друзья человека. Кто сказал, что в поисковых отрядах одна собака? Сколько фильмов про войну ни смотрел, всегда главных героев преследуют с одной самкой собаки. Найду этих кинодокументалистов, сам убью. Никому не доверю. Третьего кабыздоха угробил, все равно что-то из-за спин гавкает. Скоро собак ненавидеть начну. Никак мне этим собакам не удается сказать, что я свой. Друг, в смысле. Их хозяева сразу стрелять начинают. Уважают. А сначала живым хотели взять. Наверное, больше не хотят.
Как все хорошо начиналось! Грузовик мы у полицейского управления поставили и хорошо воткнули, прям у входа. Недоброневик этот умыкнули, часовой так удачно на мою сигарету отвлекся. Сколько говорят, курение – вред, а на посту – смертельный вред. Мы его даже на машинке покатали до ближайшей подворотни, заодно и автоматом разжились с патронами.
Охренеть, не встать! Я про такое чудо только слышал! Самое первое творение оружейника Шмайссера, МП-28 который. Толстый дырчатый ствол, магазин сбоку, как у английского СТЕНа, и деревянный приклад, как на ППШ. Вот это ствол! Любой из моих знакомых черных копателей отдал бы за это чудо свою почку. Саня Тверской за такой ствол и в таком состоянии мне стопудово свой джип подогнал бы. Не сильно и нужно было это старье, но не оставлять же, да и патроны такие же, от «Парабеллума».
По предрассветному городу прокатились, как по пустому футбольному полю, а на том выезде, где никого никогда не было, пост стоит, да еще и с гусеничным гробом, «Ганомаг» который. Чего он опять гусеничный-то? Вот непруха! Можно было бы себе оставить, он вместительней. Можно-то можно. А как я потом на этой песчаной почве буду следы гусениц затирать? Собственной задницей? Угу. С погоней на моей многострадальной пятой точке.
Сбили мы этот пост, в «Ганомаг» мне удалось лимонку закинуть. Даже до леса доехали. Откуда мотоциклисты взялись, одному их немецкому богу известно. Целых шесть штук, а у них, на минуточку, у каждого пулемет. Как засадят из шести смычков, из этого гроба решето сделают, из нас, соответственно, фарш. Любой мясокомбинат от такого фарша обзавидуется. Пришлось послать всех «к», «в» и «на» одновременно и сходить с попутки. Хорошо, к пулемету был запасной диск. Крикнул «Сержу», что сам приду, чтобы лишнего не ждали, а то он порывался тоже остаться. Схватил только немецкий ранец с гранатами и магазинами к автомату. Приготовил загодя. Как знал, что придется по лесу метаться.
Мотоциклистов ссадил из пулемета, да, видно, не всех из них добил. До поворота доскакал, гляжу – Михаэль, он здесь соскочил. Только и успел к кустам оттянуться, расположиться да гранаты перед собой выложить. Слышу, катится еще что-то, а это грузовик с почитателями, и понеслось дерьмо по трубам. Сначала мы их, потом они нас. Михаэля через полчаса убили, когда они нас в первый раз догнали. Мы как грузовик расстреляли, сразу стартанули.
Заяц, блин! Долбодон малолетний, поскакал куда глаза глядят, и быстро так. Еле догнал салабона. Пулемет я сразу бросил, все равно к нему патронов больше не было, а потом они нас от просеки погнали. Видимо, вперед загонщиков закинули по другому проселку. Перекатился к Михаэлю, а он готов. Две пули словил, одна в голову, вторая в горло. Гранату под него пристроил и пару магазинов к автомату успел взять.
Так с тех пор два часа и бегал. Они меня, по ходу, к озеру гнали. Наверное, скоро бы отбегался. Что только не делал. Одну овчарку на растяжку посадил, больше не получилось. Думал оторваться, а через двадцать минут опять какая-то скотина гавкает. Хорошо, удалось загонщиков из цепи в линию выстроить. Так они толпой за мной и бегали. Местности-то я не знаю, и оторваться никак не получалось. Не скажу что устал, но патронов два магазина оставалось и три гранаты. Никак не удавалось патронами разжиться. Наверное, потому, что это они меня гоняли, а не я их.
Только я начал сам с собой прощаться – гляжу, овраг, я по нему и рванул, прямо понизу, а он к ручью вывел. Удачно мне перед этим удалось двоим загонщикам по ногам зарядить. Душевно. Они вдвоем от основной группы оторвались. Вопль одного, наверное, в городе слышен был. Так что все остальные всерьез решили патронов побольше потратить по тому месту, где я только что был, и так меня приветствовали, что увлеклись и дали мне пяток лишних минут. Вот по ручью и ушел. Пока загонщики сообразили, я к ним в тыл вышел, по солнцу сориентировался и обратно к городу побежал. На след две растяжки умудрился поставить, специально по мелким елкам. Их не сразу обнаружишь, да и собака, идущая по следу, всегда впереди остальной толпы почитателей.
Прямо на трассу пришел километрах в семи от города, правда, ломился уже из последних сил. Недаром карту запоминал. Место там есть классное. Совсем недалеко от шоссе железка, я же по этому признаку место для базы выбирал. На этом отрезке железная дорога прямо по еловому лесу идет, так что через час я уже на пустом товарняке в сторону Даугавпилса ехал. Поезда этого времени прямо люблю, на такой скорости с завязанными глазами за поручень теплушки зацеплюсь.
По молодости лет практиковался даже, ну не совсем по молодости, в старших классах. Был у меня приятель, с детства отмороженный на всю голову. На всяких трамваях-троллейбусах он до седьмого класса катался, снаружи, разумеется. Что с ним только не делали, никак отучить не могли. А в восьмом классе Генка поезда освоил и меня как-то на «слабо» взял, а я взял и научился. У нас на Октябрьском Поле московская Окружная железная дорога проходит совсем недалеко от наших домов. Так тогда скорости были не в пример выше. Вот сейчас Генке спасибо за науку. Ванна коньяка с меня. Я ему по гроб жизни теперь обязан.
