— Элизабет Фуггер — женщина серьезная.
Лоренцо в расспросы не вникал, а услышав имя Элизабет, принялся донимать брата:
— Это твоя любовница в Констанце, да? Ну, скажи, любовница?
— Ты о чем-нибудь другом думать можешь? Элизабет тебе в матери годится, а ткань они производят хорошую. Я познакомился с ней и ее сыновьями, особенно с младшим.
— Козимо… — распахнул глаза Лоренцо, — ты стал интересоваться мальчиками?
Козимо от души врезал брату, едва не сбив того с ног:
— Дурак!
Лоренцо бросился следом за уходящим братом:
— Козимо, ну прости! Я не подумал. Просто, что тебя связывает с сыновьями этой Элизабет, если она мне в матери годится?
Козимо остановился так резко, что Лоренцо даже налетел на него.
— Ум! Мозги, которых нет у тебя! Якоб моложе тебя, а о делах говорит как взрослый, а у тебя одни глупости в голове!
Обычно в случае таких вот выговоров Лоренцо отшучивался, обещал исправиться… завтра… или послезавтра… или вообще после Рождества…
Но тут вдруг стал совершенно серьезен, вздохнул:
— Ты прав. Отец ничего серьезного не поручает.
— А как он может тебе что-то поручить, если ты за каждой юбкой бегаешь и только об одном думаешь? Лоренцо, у тебя хороший ум, только забит глупостями.
— Помоги, — неожиданно тихо произнес младший брат.
Он не стал говорить, в чем требуется помощь, и без того ясно.
— Займись завтра книгами, там у Оливера в одной что-то не сходится. Убытка нет, а как так получилось, непонятно. Или врут про убыток и пытаются что-то прикрыть, либо напутали.
Два следующих дня он Лоренцо почти не видел и не слышал, но к концу второго Лоренцо вдруг позвал брата:
— Посмотри… Они здесь эту сумму учли, а там нет. Вот и получается убыток, которого нет. Все в порядке, Козимо.
Позвали Оливера, вместе разобрались, тот горячо благодарил Лоренцо:
— Мы уже голову сломали. Спасибо вам, мессир Медичи.
— Да чего там…
А Козимо он после шепнул:
— Вот и меня мессиром Медичи назвали…
Из Венеции отправились в Анкону морем, что основательно подпортило жизнь Лоренцо, не переносившего морскую качку. На берег он сошел бледно-зеленым, но уже в порту заявил:
— Здесь должно быть отделение нашего банка!
— И ты в нем управляющим.
— Э, нет! Меня из Флоренции не выгонишь.
Они действительно договорились об открытии конторы и отправились в Рим через Перуджу.
Как-то получилось, что Лоренцо в Риме не бывал, город за прошедшие годы не изменился, во всяком случае, в лучшую сторону, а потому младшему брату понравился еще меньше, когда когда-то Козимо.
— Врут про величие. Муджелло и то приличней.
На берегу Тибра у моста Ангела, возле которого располагались банки и Медичи, и Пацци, бедолагу и вовсе едва не стошнило.
— Что это?!
— Труп к берегу прибило.
— Какой труп?!
— Ты что, трупов не видел? — ехидно поинтересовался у младшего брата Козимо, почему-то подумав, что было бы с Лоренцо, когда сжигали Гуса. — Разве можно быть таким чувствительным, словно девушка?
— Арно чище…
Чище флорентийскую Арно можно было назвать с большой натяжкой, у нее просто грязь другая — сплошь то, что сливали красильщики шерсти. И вони хватало, просто этот запах привычен, да ветер хорошо сносил вонь в сторону от города.
Обсудить загаженность Тибра, в котором действительно плавало все что угодно, а еще больше покоилось на дне, им не удалось.
— Мессир Медичи?
— Только ее не хватало, — пробурчал под нос Козимо, потому что сладкий голосок принадлежал Бланке Канале.
Лоренцо, напротив, обрадовался, то ли надоело быть хорошим который день, то ли действительно привлекла красотка, толкнул брата в бок:
— Кто это?
Красавица объяснила сама:
— Любовница вашего спутника, юноша.
— Бывшая, — твердым тоном поправил ее Козимо и пояснил: — Это мой брат Лоренцо.
— К вашим услугам, госпожа… — немедленно припал тот к ручке красотки, которую та протянула из своих открытых носилок.
— Вы надолго в Рим, синьоры?
Лоренцо едва не ляпнул, мол, с вами навсегда, но вовремя вспомнил обещание не гоняться за каждой юбкой и степенно ответил:
— До завтра, не дольше.
— Загляните сегодня ко мне, будут интересные люди. Козимо знает, как меня найти. Простите, спешу…
Глядя вслед роскошным носилкам, Лоренцо ехидно поинтересовался:
— Замужем?
— Да, конечно.
— И что делал ты с такой красоткой?
Брат в ответ огрызнулся:
— То же, что и ты!
Лоренцо даже присвистнул:
— Надо же…
— Скажешь хоть слово Контессине — убью!
— Теперь у меня есть чем тебя шантажировать.
Козимо кивнул на вяло текущий Тибр:
— Труп видел?
Но Лоренцо угомонить тяжело.
— Иметь такую женщину и уехать из Рима… Меня даже отцу не удалось бы вытащить. Кто кого бросил, неужели ты? Она на тебя так смотрела…
— Не пожелал вставать в очередь в ее спальню, — отрезал Козимо, надеясь, что дальнейших объяснений не потребуется, но он ошибся, Лоренцо еще задавал и задавал вопросы, пока брат на него не прикрикнул:
— Да угомонись ты! Это не твое дело.
— Когда это меня останавливало? — пожал плечами Лоренцо и безо всякого перехода заметил: — Подальше от этой канавы дом найти не могли? Небось летом воняет хуже болота.
На следующий день они не уехали, но и к Бланке тоже не пошли. Козимо категорически отказался:
— Не хочу быть посмешищем в этом борделе.
На что брат, уже пришедший в себя после встречи с трупом в Тибре и красоткой в носилках, согласно кивнул:
— Ну их. Флорентийки лучше и красивей этих римлянок.
— Когда это ты успел сравнить?
— Ну…
Лоренцо менялся на глазах, нет, он не перестал сворачивать шею вслед каждой красотке и даже делать не вполне приличные предложения, на которые те обычно отвечали согласием, но перестал следовать собственным предложениям, то есть дальше заигрываний ухаживания уже не шли. Честно говоря, Козимо даже забеспокоился:
— Ты, случайно, не болен?
— Чем?
