— Ну… ты не трахаешь каждую подвернувшуюся красотку.
Лоренцо расхохотался:
— Ты об этом… Нет, успокойся, здоров. Просто надоело. Чем они отличаются друг от дружки? Вот посмотри, чем та отличается от той?
В ответ на кивок младшего Медичи в сторону одной, а потом другой красавицы обе почти метнулись к ним, но дело обошлось простым воздушным поцелуем, немало обеих расстроив.
А Лоренцо продолжал сокрушаться:
— У обеих груди, ноги и то, что между ног, одинаково. Все женщины похожи, так к чему менять одну на другую?
— Ты, часом, не влюблен?
— Да, но это ненадолго.
Домой вернулись, когда все зазеленело.
— Смотри, как хороша наша Тоскана, Флоренция! Где ты найдешь еще такую? — философствовал Лоренцо, показывая на зеленые холмы вокруг родного города и его городские стены.
А Козимо больно ранил вид недостроенного собора. Когда же у собора появится наконец купол?! Если в чем флорентийцы и едины, так это в желании достроить собор. А еще в убеждении, что их Республика самая лучшая и ее законы самые справедливые.
Никколи всегда твердил, что лучшее право — римское, а законы Флоренции на него опираются в разумных пределах. Козимо убедился, что Рим не во всем хорош, но это мощный фундамент для того, чтобы возводить не только стены, но и купол вроде соборного.
— Римляне умели строить огромные купола. Как?
— Думаешь о нашем соборе? А Никколи не знает, как они это делали?
— Не знает. Никто не знает. Я когда-то мечтал раскрыть секрет, но…
— Стал банкиром! — весело продолжил брат.
— Отец убедил, что лучше заработать деньги и заплатить тем, кто сможет сделать это лучше.
— Знаешь, он прав, Козимо. Ты банкир, а не архитектор.
Дома их ждали сюрпризы…
Правда, неугомонный Лоренцо немедленно отправился в Муджелло по надуманному поводу. Козимо понял, что его возлюбленная там, а еще удивился спокойствию отца, не помешавшему младшему сыну уехать.
Зародилось сомнение, что и возлюбленную Лоренцо ждала участь Пьеретты. Вот почему Джованни Медичи был в Кафаджолло… Стало жалко брата, видно, пассия Лоренцо так же не подходила Медичи, как и племянница Никколи, и отец распорядился судьбой младшего сына по своему усмотрению.
У Козимо боролись два чувства — горечи, что отец решает их судьбы сам, и понимание, что тот прав. Романтик Козимо жалел Лоренцо, прагматик-банкир поддерживал Джованни. Победил банкир.
Но даже поговорить об этом не удалось, отвлекли другие дела, куда более серьезные и насущные для банка и всего семейства, чем влюбленность младшего Медичи.
За время довольно долгой поездки Козимо ни словом не обмолвился с Лоренцо о разговоре с отцом и их планах, но думать о них не перестал. Он пришел к выводу, что иного пути, чем тот, о котором говорили с отцом, нет. Нужно как можно скорее найти тех, кто сможет повлиять на выборы нового папы, чтобы кардинал Доменичи им не стал. Был, конечно, еще один путь — удалить самого кардинала, но яд и кинжал крайнее средство, Медичи предпочитали действовать при помощи золота.
Но нужно не просто найти таких людей, требовалось еще и найти подход к ним. Чтобы иметь возможность предложить золото, нужно точно знать, что в ответ не попадешь снова в лапы к Доменичи. Люди осторожны, это не Пиза с выборами Бальтазара, которые теперь казались простой комедией, там все серьезней. Люди серьезные и просто так на разговор не пойдут, не только на подкуп. К тем, кто мог сейчас повлиять на Собор, нужно подходить только по рекомендации других, а Медичи пока не столь известны и не приобрели таких знакомств.
За время его отсутствия проблема не решилась, они с Джованни знали, кому требуется предложить свою «дружбу», но не имели возможности сделать это, не рискуя собственной шеей. Родился целый список, пока полезный только пониманием.
Список этот был лишь для двух старших Медичи — отца и сына. Список и неразрешимая проблема, как подступиться к этим людям.
У Контессины странно блестели глаза и было неровным дыхание. Что-то случилось? Наверное, поскольку она вдруг попросила:
— Козимо… Пойдем, мне нужно с тобой поговорить.
— Это срочно?
— Это очень важно для тебя. — Глаза жены смотрели почти с вызовом.
Контессина, не оглядываясь, поспешила в их спальню. Что это с ней?
Плотно прикрывая по знаку жены дверь в спальню, Козимо гадал, что может услышать.
Контессина явно была взволнованна. Круто повернувшись, так что взлетел и опал подол платья, она некоторое время молча смотрела широко раскрытыми глазами на мужа, потом судорожно сглотнула и объявила:
— Я жду ребенка. Я беременна.
— Н-нашего? — зачем-то растерянно уточнил Козимо.
— А чьего же еще?!
— Контессина… я просто растерялся… я буду отцом? — отчаянно пытался осознать услышанную новость муж.
— Да, и по всем приметам это сын.
— Контессина… — Козимо и сам не заметил, когда стиснул руки жены, — я… я так счастлив! Спасибо!
— Спасибо скажешь, когда родится, — чуть смутилась его уверенная супруга. — Ты способен понять остальное, что я скажу?
— Что?
— Слушай. Из-за такой прекрасной новости мама растрогалась и согласилась отдать письма кардиналу.
Хотелось крикнуть: к черту кардинала, я буду отцом!
— Ты можешь отвезти письма в Констанц или куда там еще, а потом… Я получила наследство бабушки, вернее, часть наследства. Это не так много, как должна бы иметь графиня Элси, но я отдаю эти деньги тебе.
— Зачем?
В Козимо заговорил банкир. Он прекрасно знал, что люди никогда не отдают деньги просто так. Но что может быть нужно его юной супруге?
Она пояснила:
— Вызволив своего Коссу из тюрьмы, ты сможешь проехать по монастырям и старым замкам, чтобы поискать свои древние сокровища. Бабушка прислала список и рекомендательные письма к кое-кому. Это был ее последний подарок мне.
Несколько мгновений Козимо не мог ответить, окаменев от изумления. Контессина высвободила руки из его пальцев и насмешливо фыркнула:
— Что ты замер соляным столбом? Я сказала что-то не то?
— Откуда ты знаешь о моем увлечении?
— Лоренцо рассказал. Бабушка перед смертью спросила, что я хотела бы получить из ее сокровищницы. Я ответила, что золота не надо, лучше пусть порекомендует тебя знающим людям, которые хранят древности. Она прислала список, рекомендации, благословение и еще сундук с рукописями, я знаю, у нее совсем древние были. Сундук у мамы в доме, но она боится открывать, вдруг там Черная смерть?
Козимо слушал все как в тумане. Перед ним стояла юная женщина, только что сообщившая, что носит под сердцем его ребенка, красивая, благородного происхождения, умная… и говорила о том, что многое сделала и готова отдать свое наследство, чтобы помочь раздобыть то, что его интересует.
