Просмотрев отобранное, Медичи отложил две дюжины тех, что действительно могли представлять интерес для Никколи, и еще дюжину не столь ценных.
Настоятель монастыря оказался достаточно ушлым. Узнав, что молодой банкир щедро платит, он решил воспользоваться этим:
— Мессир Медичи, вы можете купить всю библиотеку за тысячу флоринов.
Козимо мог возразить, что монастырь останется совсем без библиотеки, но вспомнил, в каком та состоянии, не стал укорять жадного монаха ни в чем.
— Мне не нужна вся библиотека. Я ищу лишь некоторые старинные рукописи.
— Продается только целиком!
Медичи смотрел на рыхлое лицо с обрюзгшими щеками выпивохи и думал, разворачивал ли он хоть раз те самые свитки, из-за которых торгуется, понимает ли истинную цену богатства. Хорошо, что не понимает, как и другие, которых они уже встретили по пути и, несомненно, еще встретят. Иначе всего состояния Медичи не хватило бы для выкупа древностей, валявшихся на чердаках и в подвалах.
— Повторяю: мне не нужно все. Я отберу десяток рукописей и заплачу за них по флорину за штуку.
— Нет!
Терять доход, даже гипотетический, трудно, монах явно уже прикинул, на что потратит огромные деньги, и смириться с мыслью, что сумма будет много меньше, не готов.
— Ну что ж, жаль… Хотя бы приведите библиотеку в порядок, может, найдется другой покупатель, — развел руками Козимо.
Он не стал говорить, что те самые две дюжины ценных рукописей уже давно на пути во Флоренцию. Лоренцо не стал ждать, когда старший брат договорится с настоятелем, к тому же младшему Медичи надоело мотаться по городам и весям, и он с удовольствием принял предложение брата отвезти рукописи домой. Разбиравший библиотеку монах оказался вполне сговорчивым, вернее, понял, что в случае продажи библиотеки настоятель не получит ничего, и предпочел обойтись дюжиной флоринов за свое тайное содействие.
Они еще только седлали коней, когда подскочил служка:
— Отец настоятель просит вас к себе.
Медичи спокойно кивнул и жестом остановил вознамерившегося последовать за ним охранника:
— Я быстро.
Настоятель то ли что-то заподозрил, то ли очнулся, но начал не со снижения цены:
— Мессир Медичи, вокруг немало разбойников, я предлагаю вам охрану…
От самого себя? Козимо скупо улыбнулся:
— Я не вожу с собой золото, а грабить ради двух дюжин серебряных монет глупо. К тому же у моих людей есть оружие и умение им пользоваться.
Монах почти взвыл:
— Как же вы собирались покупать нашу библиотеку?!
— Я не собирался покупать всю.
— Но и часть ее стоит денег, — не мог успокоиться настоятель.
Козимо пришлось объяснить ему то, что когда-то услышал от отца.
— Но эти ваши расписки ничего не стоят! Вместо золота или серебра вы даете мне бумагу?!
— За вот эту бумагу с моей подписью вы можете в любом отделении банка, и не только нашего, получить сумму, которая в ней стоит. Получить в любой момент и тут же потратить или оставить на хранение. А можете вообще пока не получать и держать расписку у себя. Флорины дорожают, и то, что сегодня можно купить на дюжину, завтра легко купите на десяток.
Монах сомневался. Он понимал, что там, за пределами монастыря, давно течет другая жизнь, где уже почти правят вот такие непонятные люди, но совсем не был уверен, что это ему нравится и что это надолго.
— Что вам мешает попробовать? — Глаза молодого Медичи насмешливо блеснули. — Все равно рукописи валяются в пыли.
А вот глаза монаха заблестели совсем иначе, он решился на крайнюю меру — открытую угрозу.
— Зачем вам, мессир Медичи, языческие рукописи?
Все старые каменные сооружения пахнут сыростью или в словах монаха прилетел привет от кардинала Доменичи из Констанца? Козимо с трудом справился с собой, чтобы не передернуть плечами, но ответил спокойно:
— В этих рукописях нет ничего языческого, они всего лишь на древнегреческом. Если бы у вас нашлось время их прочитать, вы опасались куда меньше. Они в подарок моим наставникам — мессиру Роберто Росси и Никколо Никколи, друзьям нашего знаменитого Колюччо Салютати. — Имена монаху были знакомы, он чуть смутился, Козимо поспешил нажать еще: — Я учился в школе при монастыре Санта-Мария дельи Анджели, к сожалению, не застал во Флоренции мессира Хризолора, древнегреческому меня учили его ученики… Извините, мне пора ехать.
— Хорошо. Брат Иоанн сказал, что вы отобрали вот эти рукописи…
Брат Иоанн — человек понятливый, он действительно показал настоятелю оставшуюся дюжину рукописей, не очень-то Медичи нужных, и умолчал о тех, что уже покинули стены монастыря.
— Вы покупаете их?
Козимо перебрал свитки, в общую массу которых хитрый настоятель добавил несколько совершенно уж не нужных, отложил те, что не подходили, и предложил:
— Вот эти по флорину за штуку.
Достал кошель и протянул настоятелю:
— Здесь серебром. Это все, что у меня есть монетами. Если бы вы приняли распиской, вышло бы выгодней.
Тот махнул рукой:
— Давайте так.
Оглядываясь на оставшиеся позади стены старого монастыря, Гвидо сокрушался:
— Мессир Медичи, мы могли бы набрать там еще много старья.
— Не все старье ценно, Гвидо. Я взял только то, что чего-то стоит.
— А как понять, стоит или нет? Сколько за это все дадут во Флоренции?
— Дадут? Я не собираюсь ничего продавать.
— Зачем же тогда купили?
— Это знания, Гвидо, они иногда дороже золота.
— Секреты? — понизил голос слуга. — Как получать золото из чего угодно? Про философский камень?
Он слышал такое, рассказывали, что есть люди, которые умеют любой металл, даже простую медь, превращать в золото. Если это такое знание, то за него стоило платить.
Козимо рассмеялся:
— Философский камень? Пожалуй, только не ради превращения меди в золото. Гвидо, когда-то существовала Римская империя, она была безумно сильна и столь же богата. Золото текло рекой, если ты об этом. Но еще ценней в империи было понимание человеческой натуры, законы развития человечества, философия.
Гвидо смотрел на хозяина недоверчиво. Странный этот мессир Медичи, то цепкий и умный, особенно если дело касается денег, а то вдруг вот такой, рассуждающий о философии. По мнению слуги, эта философия совсем ни к чему. Что она дала Никколи — умение рядиться в дурацкие тряпки и кушать не сидя, а лежа? Глупости! И чего хозяин не просто знается с такими людьми, но и ценит их? Вон накупил рукописей для Никколи, а что в них? Философия… Тьфу!
