— Просто так, без мотива и повода, на Фальмире ничего не случается, друг мой, — покачал головой жрец, включая режим проповедника. — Боюсь, юный принц так мучился необходимостью, как ему подспудно казалось, обманывать бога, что невольно сам послужил для себя причиной падения.
— Это ты к тому, что парень ногу поранил, чтобы в карете честно ехать, потому как ходить теперь не сможет? Кобылу мне в жены! — изумился щитовик, а когда Шериф кивнул, признавая нелепость мотива, с неподдельной жалостью глянул на принца.
Да уж, повезло нам с живым ключеискателем, прямо скажем, очень условно повезло. Нет, работать-то он работает, но чинить, как и любой прибор, его приходится регулярно, даром что живой.
Посетовав на Филю, народ разошелся, а утром… Конечно, встать и побежать принц не смог. Сопел виновато и кидал полные раскаяния взгляды на нас. Может, боялся, что мы ему к вывихнутой ноге еще и перелом второй (или сразу шеи) добавим?
Калечить принца больше, чем он себя изувечил, разумеется, никто не стал. Жаль только, вмиг вылечить его тоже возможности не имелось. Наверное, моментальное исцеление боги считали непедагогичным, поэтому скоростное целительство травм, магическое или жреческое, на Фальмире распространения не получило. Вернее, дело обстояло примерно так: некоторая сила у жрецов все-таки была, и они могли поспособствовать выздоровлению пациента, но не враз и за минуту, а постепенно. Серьезно поранившихся порой вообще относили в обители Первоотца или Первоматери, где за ними (небесплатно, конечно) ухаживали, и больные на ноги поднимались быстрее, чем если бы валялись дома без жреческого пригляда. Молитвами ли недужных поднимали или каким-то иным методом, Кимея не интересовалась. Ее догадки о неустанных молениях усердных служителей богов я на веру принимать не спешила.
После завтрака Кирт подхватил смущенного Фиилора на руки, посильнее натянул на глаза ему и себе коричневые капюшоны маскировочных плащей. Шериф поправил съехавшую набок подушечку в районе живота принца, и мы двинулись на выход.
Какой-то то ли не в меру религиозный, то ли просто излишне деятельный юноша подскочил к лестнице и, тишком пытаясь заглянуть под капюшон Фильки, принялся настойчиво предлагать помощь паломникам.
— Помолись об успехе нашего пути, — великодушно дозволил Шериф под тихое рычание пытающегося пройти с ношей Кирта. — И о своей скромности помолись, лирт, пусть отсыплет тебе ее малую горсточку Первоотец.
Смазливый повеса отвел глаза от нарядной туфельки Фиилора, выглядывающей из-под убогого рубища, и покраснел, отступив. Больше никто ни мешать, ни помогать не рвался. Керт заплатил за постой (кстати, паломникам полагалась скидка!), и мы продолжили путь.
Глава 13
ХОЧУ В ТЮРЬМУ!
Дорога наша, как уже было оговорено, лежала в Исперскую кандальню со специфическим контингентом. В тот же день до обители мы не добежали и не доехали, стало совестно беспардонно гонять щитовиков. Поэтому они порой бежали, порой переходили на быстрый шаг, и карета катила вполне неспешно. Узнавания под развесистой маскировкой мы не боялись и двигались спокойно.
По прикидкам мужчин и указателям, до тюрьмы оставалось несколько часов езды в нашем темпе. На ночь мы разместились в очередном трактире с очередным поэтичным названием «Придорожный». Я поймала себя на мысли, что эдакая безыскусность начинает не столько надоедать, сколько вызывать подозрения.
Тут у народа фантазия вообще не работает? Порылась в памяти Ким и с ужасом констатировала: и впрямь не работает. Как ушел Ольрэн, эффектно хлопнув дверью, так и стал угасать творческий пыл людей. Фальмир выцветал, становясь серой посредственностью. Да-а-а, интересно, и чья в том вина? Божественный дар творить был тесно связан с шутником Ольрэном и покинул мир вместе с богом или же Ушедший таким образом отомстил всем оставшимся, обрекая их в конечном итоге на вечную (для бессмертных-то богов) скуку?
Я не стала делиться своими соображениями со спутниками. Кимея слишком мало знала сама. Возможно, творчество отнюдь не в загоне или загон ему создан искусственно служителями богов при попустительстве или с подачи небожителей? Пожалуй, стоит с Шерифом для начала поболтать, а общий разговор о вдохновении пока отложить. Филю под оханье молодой и тоже пребывающей на сносях хозяйки трактира вынесли из кареты, я выбралась сама. Ее деловитый муж вместе с парнишкой-конюхом торопливо занялся лошадьми и вещами. На сей раз нашлось аж четыре свободных, чтобы всем разместиться с комфортом, комнаты.
Ужин в отдельный малый зал, где сидели лишь мы, паломники, принесла сама хозяйка вместе с парой служанок. Квохтала и суетилась так, будто мы были ее потерянными в младенчестве детками.
Я отхлебнула местного чаю и чуть не подавилась. Горячим или мерзким на вкус напиток не был, зато в очередной раз со мной в западло решил сыграть дар. На хозяйке «Придорожного» прямо у меня на глазах проступали черные пятна. Одно как раз на животе, где зрела новая жизнь, и еще два поменьше — на ногах.
Когда гостеприимная хозяюшка весело спросила, не нужно ли лиртам паломникам еще чего, я с тяжким вздохом отставила кружку и сказала:
— Нужно. Знать. Скажи, лирта, ты сейчас куда-то лезть или спускаться собралась?
— В погребе надо колбасы пересчитать, — растерянно отозвалась симпатичная пухлая молодка, распахнув в изумлении блекло-голубые глазки.
— Не ходи, сегодня-завтра не ходи, а лучше попроси кого-нибудь из мужчин проверить, все ли там со ступеньками в порядке, — посоветовала я и облегченно перевела дух.
Чернота выцветала. Люблю работать с доверчивыми и поддающимися стороннему влиянию людьми. Как с ними просто! Даже давить и призывать на помощь авторитет Шерифа не понадобилось.
— Ла-ла-ладно, — непонимающе пробормотала хозяюшка и бочком-бочком колобком выкатилась из залы.
— Пятна? — односложно уточнил Керт.
— Были, — кивнула я, принимаясь за тушенное с овощами мясо. Не картошка — репень, но ничего, пойдет.
— Ты достойно несешь тяжкое бремя, — в очередной раз поощрительно констатировал жрец.
«Хоть ты, Исаич, не подкалывай», — мрачно засопела я, не зная, как объяснить Шерифу свои отношения с даром. Наверное, больше всего подходило «чемодан без ручки: нести неудобно, а выбросить жалко». Привыкла, что ли? Или лестно было хоть такую особенность, выделяющую из толпы, иметь? Детально никогда не анализировала собственные ощущения, а потом новое стало настолько привычно-досадным старым, что и желание разбираться сгинуло.
А сейчас… Не знаю. Поставь меня снова перед тем зеркалом и скажи: «Заглянешь — встретишь Смерть при портфеле, зажмуришься — дар мимо пройдет». Самой любопытно, что бы я выбрала теперь, находясь в мире, где есть место волшебству? Думаю, лишиться дара и стать совсем обычной не захотела бы.
Ужин почти закончился. Я специально выжидала, чтобы серьезными темами не портить людям нагулянный аппетит. Дабл-Кей, понятно, ничто не смутило бы, но Шерифа я пожалела. Человеку и так в последнее время досталось изрядно: с еретиками бок о бок путешествует, в руках себя держит, не шпыняет никого и покаяться не призывает. Филя, опять же, натура утонченная, заботы и внимания неотлучно требует.
