У помоста было людно, но ни один участник праздника почему-то даже не пробовал взобраться наверх. То ли запрет какой негласный существовал, то ли обычай препятствовал, но у нас имелся важный повод их нарушить.
Кирт буквально закинул Фиилора на помост вместе с двумя корзинками цветов. Паренек сориентировался быстро — выбросив несколько охапок цветов из самой большой корзины, он ухватил ту, что поменьше, и, продолжая вбрасывание флоры в толпу, с воплями: «Слава Первоматери!» — медленно пополз вверх. Народ на площади цветочный дождь оценил. Дурной пример оказался заразителен. Сразу с пяток инициативных любителей пошвыряться обзавелись корзинами и, взяв штурмом помост, принялись осыпать толпу цветами, перетягивая внимание на себя.
Под шумок Филя полез все выше и выше, пока вместе с корзиной не очутился с тыльной стороны цветущего трона. Неловко оступился, шлепнувшись в радужное изобилие, нарочито нелепо засучил руками, охлопывая цель. Широкие рукава одеяния трепетали лентами, как бабочки, частично заслоняя действия принца от возможных наблюдателей. С первого раза встать у нашего актера не получилось, он падал еще пару раз, вызывая в толпе смешки, пока на несколько мгновений и вовсе не занырнул под вышитое покрывало, скрывавшее ножки трона. Может, мне послышалось, но, кажется, я различила очень тихий треск. Спустя несколько мгновений взъерошенный герой в образе героини (под юбкой прятать ключи проще!) вынырнул из-под тяжелого покрова и запулил вниз всем содержимым своей корзинки, полной мелких цветочков. Под этот растительный салют торопливо спустился вниз сам. Торжествующая улыбка принца-маргаритки, заметная даже сквозь грим, служила достаточным основанием для уверенности: Фиилор нашел четвертый ключ.
Подтверждая догадку, парень восторженно выпалил:
— Он у меня!
— Тогда ходу! — посоветовала я, впрочем, мужчины и без меня во всем разобрались.
Кирт подхватил и поволок Фиилора от помоста, где силами почти десятка инициативных дураков продолжался настоящий цветочный ливень.
На улицах, в сравнении с дворцовой площадью, было почти тихо. Но мы не спешили расспрашивать принца. Лишь после того как миновали несколько улочек, Кирт приостановился и спустил живую ношу на мостовую. Дальше снова двинулись так: щитовики с обеих сторон прикрывают наше добычливое сокровище, сзади, за широкими спинами телохранителей, следуем мы с Шерифом.
— Легко, кобылу мне в жены, будто сами боги путь прокладывают! — коснулся моих ушей довольный треп нашего болтуна.
«Почему „будто“? — мысленно захихикала я. — Небось думают, мы для них стараемся, вот и подыгрывают. Ха! Впрочем, у них другого выхода и нет. Или так, или никак с подлянкой Ушедшего не справиться. А сам Ольрэн сидит где-нибудь „на облаке“ и ржет над дурацким квестом и потугами своих коллег подтасовать результаты. Самое главное, чтобы в итоге не подгадил».
— Так какой у нас ключ-то? — не утерпел с вопросом Кирт.
— Задняя ножка трона, — немножко нервно засмеялся радильярский принц.
— Остается надеяться, что трон, лишенный одной из четырех опор, не завалится в толпу, — заботливо рассудила я.
— Ничего, там еще три осталось, — небрежно хмыкнул щитовик. — И пропажу под покрывалом до утра точно не заметят.
— Хорошо, — оценил совершенный акт вандализма жрец, окончательно испортившийся в нашем бесчинном обществе.
Я повернулась на голос и охнула. На голове Шерифа появилось черное пятно. Как же не вовремя!.. А когда оно ко времени? Брр!
Ухватив за руку Шерифа, я встревоженно протараторила:
— Голову береги! Темнеет!
Жрец глупцом не был, про темноту все понял правильно и приостановился, прикидывая варианты. Я ничего прикидывать не стала, некогда! Вдруг счет на минуты идет? Один удар судьбы, и не будет рядом со мной этого спокойного типа! Кто кашу на привалах готовить будет, смотреть эдак загадочно теплым взором? Не хочу! Я схватила с ближайшего богатого крылечка подвешенную на тонких цепочках корзинку, выкованную в форме шлема, поросшего сейчас живыми цветами, и, вытряхнув лишнее, нахлобучила на голову жреца. Пятна исчезли, будто с доски тряпкой стерли.
— Вот теперь можно и дальше идти, — с широкой улыбкой оценила я красоту спутника, выглядевшего как персонификация престарелого Мая с иллюстрации к детской сказке.
Щитовики, не стесняясь, заржали, Филя тоже прыснул, я же мстительно прокомментировала:
— На вашем месте я бы не смеялась — кто знает, чем и как понадобится прикрыть вас, чтобы отвести беду. Под рукой может оказаться и бочка с помоями.
— Молчу-молчу, лапуля, только не макай меня в дерьмо и в навозные кучи не кидай! — заухал от смеха Кирт.
— Ради спасения друга я готова на любые жертвы с его стороны, — многозначительно намекнула я, заботливо поправляя корзинку-шлем на голове спасенного.
Гадать, что именно должно было приключиться с Шерифом, долго не пришлось. Сумасшедшая пьяная столица, отмечающая на широкую ногу самый важный в году праздник, — вот что произошло. Людская поспешность и желание перещеголять соседей в украшательстве дома стали вполне обычным оправданием случившегося. Когда мы уже приближались к тому местечку, где нас должен был ждать возок трактирщика, раздался треск над головами. Декоративный балкон, соединяющий два стоящих напротив дома на высоте третьего этажа, сломался, не снеся бремени цветочных кашпо и горшков. Негромкий хруст и нарастающий треск, сопровождаемый стуком нескольких камешков по мостовой, стал началом натурального светопреставления.
Балкон переломился, его части накренились над улицей, и вниз, как снаряды, посыпались горшки, разбиваясь о мостовую и об оказавшихся внизу бедолаг. Один особенно крупный глиняный обломок с поразительной ловкостью срикошетил от стены дома и звучно бамкнул о шлем Шерифа, прикрывающего меня от катастрофы.
Крики празднующей толпы из ликующих одномоментно стали матерными и испуганными, перемежающимися воплями боли. Насмерть никого не уложило, но посеченных мелкими осколками и ушибленных крупными хватало. Щитовики, защитившие Филю своими телами, матерились особенно выразительно, пытаясь выяснить, не пострадал ли принц. Тот попискивал тихо и растерянно, выкарабкиваясь из-под тяжелых туш охранников. Фиилор не убился и не порезался, но в мостовую его, спасая, впечатали быстро и жестко. А мешочек с ключами, ставший начинкой в бутерброде между тощим принцем и громоздкими компаньонами, понаставил синяков всем троим.
Из эпицентра катастрофы мы осторожно отступили на боковую улицу. К раненым уже спешили люди из близлежащих домов. То ли надеялись так загладить вину, то ли и впрямь проявляли человеколюбие.
— Спасибо, лирта, — поблагодарил Шериф, снимая с головы выручивший его шлем и помещая на первое же попавшееся крылечко.
Признательное пожатие пальцев было мне минимальной наградой. На что-то большее я не претендовала: народу многовато, да и, могу поспорить, голова после удара по шлему у жреца гудит. Не до особенных благодарностей ему. Тут легонько-то треснешься, так выть белугой хочется.
