Открытый зев в трюм нашего корабля оказался достаточно широк, чтобы вместить карету. Пассажирам предоставлялись места куда менее комфортабельные, нежели грузу, чем отчасти и объяснялось наличие свободных билетов. У кого-то где-то сорвалась сделка по крупногабариту, и мы вовремя заполнили образовавшуюся брешь.
Каюта в наше полновластное владение была предоставлена лишь одна. Тесноватая каморка пенального типа с тремя двухъярусными кроватями. Похоже, других идиотов, готовых платить за некомфортное путешествие в неродной стихии, не нашлось.
На судне всем командовал резкий, как приступ диареи у Фиилора, мужик, заросший курчавым темным волосом так обильно, что определить, где у него заканчивается грудь и начинается голова, не удавалось. Зато голос у дядьки был поистине громовой, и с помощью вербальных посылов по матушке, батюшке и прочим родственникам погрузка вещей и пассажиров осуществлялась чуть ли не с космической скоростью. Был ли этот колоритный дядя капитаном, боцманом или прорабом, выяснять не очень-то и хотелось. Пусть орет и действует, чего под руку с вопросами лезть? Главное — результат!
Я, признаться, к концу дня уже подустала бояться всяких ужасов крушения. Ноги, привыкшие к езде, а не ходьбе, вообще после кладбищенских экскурсий выли. Глаза слипались, нос клевал. Потому и решила: «Фиг с ним, с вероятным крушением, будем падать — не будите!» Отрубилась я на нижней кроватке у овального оконца, проигнорировав доносящиеся как сквозь вату предложения Кирта поужинать. Все завтра!
Утро наступило вместе с не заглушаемым даже переборками голосом вчерашнего волосатого погрузчика. Он крыл кого-то за неведомые мне грехи, но досталось и всем непричастным. Не захочешь, а проснешься. Лохматый будильник!
Я зевнула и скосила глаза в находящееся на уровне носа оконце. Несколько секунд смотрела, переводя взгляд с одного человека на другого, третьего, четвертого. На всех, кто находился в поле зрения.
Потом соскочила с кровати и вперилась в своих. Ничего не понимаю! Поморгала, снова глянула на чужих, еще раз на своих — и выдохнула:
— Подъем! У нас проблема!
— Клозет через две двери налево, лапуля, — попробовал сонно утешить меня Керт.
— Черные пятна на всех вокруг, кроме нас, — несколько нервно поторопилась разъяснить я суть тревоги.
— Ё-о-о!!! — протянул Кирт, подлетая над койкой, и ласточкой спланировал на пол. — Что делать будем?
— Следует собрать вещи и убедить капитана поскорее посадить корабль. Использовать подаренные в склепе амулеты мы всегда успеем, — поднялся с койки Шериф, одной фразой объясняя отсутствие меток смерти на нашем маленьком отряде и наличие их у всех прочих.
— Как использовать? — хлопнул глазами Фиилор, вытаскивая из-за пазухи свой кулон с зеленым камешком.
— Каждый из амулетов, переданных нам немертвым владельцем склепа, — магическая подушка. Я знаком с такими, очень характерное излучение силы Вадера. Обладатель этого полезного предмета может безбоязненно спрыгнуть с любой высоты. Именно поэтому я не возражал, когда наши спутники предложили путешествие до границ Края повелителей стихий на летающем корабле.
— Только забыл нас о такой мелочи предупредить, — проворчала я. Сразу не сказал, а нам, то есть мне, тут нервничай, нервные клеточки жги!
Впрочем, время на разборки-обиды и выяснение отношений тратить не стали. Пятна на людях лишь намекали на вероятную смерть, а интенсивность черноты показывала на срочность, но тикающего таймера нигде не висело.
Поэтому на палубу к заросшему, как Бармалей, типу, являвшемуся капитаном «Летуна», мы вышли дружно. Взяв его в кольцо, объявили:
— Вы все умрете!
Вернее, эту оптимистичную весть принес трепач Кирт, пока Шериф подбирал слова поубедительнее, чтобы быстрее достучаться до разума кэпа.
— Я тебе сейчас башку проломлю! — громыхнул волосатик. — Не проспался с вечера?
— Капитан, дело не в подверженности нашего друга неумеренным возлияниям, — поспешно вступил в беседу жрец, пока щитовик не ляпнул еще что-нибудь жизнеутверждающее, чреватое переломами. — Речь об уникальном даре прозрения, присущем одному из нас. Поверьте, Первоотец мне свидетель, очень велика вероятность гибели всех находящихся на борту судна! Парим мы над землей, а потому полагаю, что видение предрекает почти неминуемое крушение.
— Не похожи вы на шутников, — закусил клок бороды капитан, разжимая пудовые кулаки.
— Вы посадите судно? — с надеждой пискнул принц.
Вместо ответа Бармалей сорвался с места, загрохотал его голос, и стали раздаваться непонятные несведущим пассажирам команды, щедро приправленные отборной бранью. Забегали муравьями, облитыми кипятком, запрыгали по судну макаками матросы. Корабль снижался, сбавляя ход. Теперь он парил в нескольких метрах над гладью огромного озера. Я с облегчением перевела дух. Пятна на людях бледнели, выцветали и стирались из реальности.
Куда-то умчался и сам капитан. Такой бедлам продолжался считаные минуты, потом снова зазвучали отборная брань Бармалея и возмущенно-жалобные вскрики.
Капитан выволок на палубу прямо за ухо тощего юнца с едва проклюнувшимися усиками, придававшими их обладателю вид недоразвитого таракана, скрещенного с Гитлером.
— Кто тебе (трам-пам-пам) туда (трам-пам-пам) велел полетные артефакты класть? Какого (трам-пам-пам) ты кожухи (трам-пам-пам) не захлопнул наглухо (трам-пам-пам), коль загребущие руки куда не следует (трам-пам-пам) тянул?!
— Но дядя, я ж только поглядел! — пытался что-то выдавить в свое оправдание юнец.
— Палубу и посуду на камбузе драить будешь с этой минуты и до тех пор, пока «Летун» на посадку не пойдет. Чтоб у артефактной я тебя и близко не видел, иначе шею сверну, а сестре сообщу, что так и было! Она мне еще спасибо скажет, потому как на семью не лег тяжкий грех убийства!
Тяжело дышащий капитан подошел к нашей компании, стоявшей у борта судна чуть поодаль от прочих пассажиров, бестолково глазеющих на суету команды. Сдернув с головы шапку, лохматый мужик сбивчиво пробормотал слова благодарности. Заодно получил наши уверения в рассеивании смертельного видения и окончательно успокоился.
Признательный Бармалей оказался на диво словоохотливым и растолковал нам суть грозившей трагедии. Молодой да ранний, не в меру ретивый племянник, отданный в науку сестрицей, полез рассматривать летные артефакты еще на земле. Вроде как рассмотрел, а кожухи изоляционные, которые артефактам влиять друг на друга не дозволяют, не захлопнул как следует. Поспешил, отвлекшись на командный рев дядюшки, раззява. Вот из-за этого небрежения мы не прямо сейчас, а через часок-другой-третий, когда один за другим отказали бы левитационные, балансирующие и еще с пяток других артефактов, могли рухнуть вниз. К счастью, капитан, далеко не глупый мужик, кое-что смыслящий в магии, просчитал обстановку и первым делом ринулся проверять ценные приборы. Огреху отыскал мигом.
Благодарность капитана, носителя звучного имени Биддаррад, не ограничилась словесными изъявлениями. Лохматик решил везти нас за полцены (то есть уплаченный аванс остался в кассе, но расчет — ровно половина стоимости полета — с нас обещали не брать). Более того, он охотно довез бы нас до конечной точки путешествия, но увы! Мир материальный был против благотворительности. Приземляться в гористой местности, без специально оборудованных площадок да на территории сопредельного, пусть даже дружественного, государства, где наблюдалась недостача магической энергии, «Летун» не рискнет.
