Если там что-то было?
На лестничной площадке вдоль стен тускло горели бра. Доски пола скрипели, и потолочные балки, казалось, тоже отзывались скрипом, словно старинный деревянный корабль, пробивающийся сквозь шторм.
Все двери были закрыты, и Чарли по очереди зашла в каждую из комнат. Пусто, пусто, пусто. Каждый раз она выключала свет и с вызывающим стуком захлопывала дверь. Проверив быстренько заодно и мансарду — где еще жить привидениям? — она зашла в спальню.
Какое странное чувство: как будто бы чего-то не хватает и в то же время вроде бы стало поаккуратнее, чем обычно. Заглянув также и в ванную при спальне, Чарли вытащила из сумки черный шелковый халат, подошла к туалетному столику и, глядя в зеркало, приложила обновку к себе.
И тут она заметила лежавший на столике конверт, прижатый щеткой для волос. Утром его там не было. Аккуратным почерком Тома на нем было написано лишь одно слово: «Чарли».
Она взяла конверт в руки, и он тут же с легким хлопком выпал из ее трясущихся пальцев обратно на столик. Чарли надорвала его.
Дорогая, я очень нежно люблю тебя, но, похоже, жизнь на новом месте у нас не заладилась. Мне нужно несколько дней побыть наедине с самим собой. Извини, что не смог сказать тебе это лично. У тебя есть чековая книжка и кредитные карточки, а на банковском счете достаточно денег. В ящике комода, под моими носками, лежат 500 фунтов наличными. Я тебе потом непременно позвоню. Извини, если письмо выглядит бессвязным, но ты ведь знаешь, что я никогда не умел толком выражать свои чувства. Мне необходимо подумать о своей жизни и о том, чего же я на самом деле хочу. Я знаю, это причинит тебе боль и принесет страдания, которых ты не заслуживаешь. Но поверь, я и сам тоже страдаю, причем гораздо сильнее, чем могу выразить. Я захватил часть своих вещей, которые мне понадобятся в ближайшее время.
С любовью,
Том
22
Солнечный свет струился в окно, как торжественно пообещал им мистер Бадли, и на какое-то время Чарли почувствовала себя хорошо, на то короткое мгновение, пока вдыхала душистый воздух и прислушивалась к раннему щебетанию птиц. А затем память, дремавшая внутри ее, стала пробуждаться.
В комнате пахло жженой бумагой.
Она села, растерянная, сбитая с толку и вся насквозь потная. И увидела взбитые подушки Тома, его тщательно заправленную постель. И испытала самое настоящее отчаяние.
Дорогая, я очень нежно люблю тебя.
Не может быть, это ей просто приснилось. Это был дурной сон. А на самом деле все отлично. Муж в ванной, он бреется и чистит зубы.
— Том? — окликнула она.
Ответа не последовало. Почувствовав в руках боль, Чарли вытащила их из-под простыни, чтобы осмотреть. И поразилась: на ладонях, испещренных порезами, засохла грязь. Вокруг одной из ран запеклась кровь. На трех пальцах кожа была ободрана. Еще больше порезов пересекало тыльные стороны ладоней. До чего же больно! И где же это она, интересно, поранилась? Чарли в недоумении наморщила лоб. Неужели Бен ночью набросился на нее? Нет, быть не может. Это дурной сон. Она просто спит. Просто…
Чарли свесила ноги с постели и, ступив на деревянный пол, издала вопль ужаса. Ну просто мистика какая-то! Ступни ее тоже были покрыты засохшей грязью, набившейся между пальцами. А выше, на лодыжках, брызги грязи еще оставались сырыми. Ее ночная рубашка, тоже заляпанная грязью, насквозь промокла и была испещрена полосками крови.
Чарли напрягла память. Она помнила, как вчера вечером сидела за туалетным столиком. А потом — ничего. Пустота.
Ее охватила паника. Чарли внимательно осмотрела комнату, будто надеялась обнаружить в ней хоть какую-то подсказку. Она плакала, читая письмо Тома. Может, сгоряча разбила что-нибудь, какое-нибудь зеркало или стекло — отсюда и кровь?.. Нет, не сходится. Она покачала головой. Никаких осколков не видно, да и к тому же откуда в спальне могла взяться грязь?
Чарли посмотрела на туалетный столик и только тут заметила рядом со щеткой для волос какой-то небольшой чумазый предмет.
Шатаясь от боли, она наклонилась, чтобы получше рассмотреть его. Сквозь грязь проглядывала заржавленная жестянка. Колеблясь, словно это было ядовитое насекомое, Чарли медленно подняла ее. Внутри что-то дребезжало, скользило, звякало. Не обращая внимания на боль, Чарли принялась соскабливать грязь ободранными пальцами, пока не убедилась в том, что зрение ее не обманывает.
Онемев от страха, она поддела большими пальцами крышку коробочки. Та открылась с негромким хлопком, явив взору медальон в форме сердца. Тот самый медальон, который она откопала, а потом снова зарыла в землю возле камней желаний.
Подошел Бен. Медальон дребезжал в трясущихся руках Чарли. Поставив жестянку на столик, она опустилась на колени и потрепала пса, обвила его руками и крепко обняла, желая ощутить что-то реальное, живое.
Его шкура была мокрой. И лапы тоже — мокрыми и грязными. Он вилял хвостом.
— Вот молодец, — сказала она рассеянно. — Хороший мальчик.
Чарли встала. Все вокруг было как в тумане, и контуры медальона расплывались перед глазами. Она вынула его из коробочки, и потускневшая цепочка скользнула по ее запястью. Нажав на крышку, она открыла сердечко.
Наружу просыпался столбик черного порошка. Сначала Чарли показалось, что это земля, мелко истолченная земля, но крошки почерневшей бумаги вылетели наружу, зигзагом опускаясь на пол.
Дорогой Камень, я люблю его. Пожалуйста, верни мне его. Барбара.
Кто-то спалил эту записку.
* * *
От запаха краски слезились глаза. Чарли в очередной раз опустила валик в корыто и провела им по стене. Маляр из нее был не ахти какой, но надо же найти себе хоть какое-то занятие. Отвлечься, чтобы не думать.
— По правилам, мадам, следует сперва обработать потолок.
Во всем виновата Лора. Эта сука Лора.
Чарли пыталась связаться с Лорой, но у той дома и в магазине включался автоответчик. До Тома она тоже не дозвонилась. Уж не подался ли он в Париж вместе с этой сучкой Лорой?
— Иначе потом краска с потолка испачкает стены.
Прораб Берни, в грязном комбинезоне и с золотой серьгой в ухе, нахально ухмыляясь, стоял в дверном проеме.
— Что, сперва потолок? А, да… Понятно.
Берни оценил ее усилия:
— А в целом неплохо, мадам. Может, пойдете к нам в бригаду маляром?
Она невольно улыбнулась. И стиснула ладони, пытаясь унять боль.
— Господи, — вдруг ахнул прораб, — а что это у вас такое с руками?
— Стеклом порезалась. Я вчера разбила… кое-что стеклянное.
Но Берни уже разглядывал потолок:
— Есть неплохой материал, которым можно покрыть балки, чтобы вернуть им естественный цвет. Не могу припомнить название. Спрошу у Пита. — Он дернул себя за сережку. — Кстати, насчет стола. — Он ткнул пальцем в направлении прихожей. — Ну, того, который, как вы говорите, был опрокинут. Очень странно. Я хорошо помню, как принесли вечернюю почту и я аккуратненько сложил ее на этот самый стол.
