— Именно так, — кивнул он, доставая трубку из кармана куртки.
— Вы говорили, что это может быть самый заурядный предмет.
Он порылся в другом кармане и вытащил кожаный кисет с табаком.
— Хотите сказать, что у вас есть такой предмет?
— Целых два, — уточнила Чарли.
Он набил трубку табаком и попросил:
— Расскажите.
И она рассказала ему все, что смогла припомнить о сеансах ретрогипноза, о сгоревших конюшнях, о покойном муже Виолы Леттерс, о «триумфе» и жевательной резинке, о медальоне и записке, лежавшей внутри его, о надписи на камне и о ноже, которым была убита собака.
Однако умолчала о том, что ночью снова выкопала медальон, не поведала собеседнику о сгоревших фотографиях, равно как и о том, что Том ушел от нее. Чарли не хотелось, чтобы Хью подумал, будто она рехнулась. А вот про приемных родителей она ему рассказала.
— «Д. любит Б. Дж.»? — Он слегка постучал по зубам черенком трубки. — Вы знаете, что означают эти инициалы?
— Того мужчину звали Диком.
— А как звали вас в прошлой жизни?
— Понятия не имею.
Хью чиркнул спичкой и раскурил трубку. К Чарли поплыл голубой дымок.
— Значит, вас удочерили и вы не знаете, кто были ваши настоящие родители?
— Теперь я как раз пытаюсь это выяснить.
— Стало быть, наиболее вероятным объяснением в данном случае будет криптомнезия.
— Криптомнезия — это когда ты раньше, например в детстве, что-то знал, а потом вроде как позабыл, так?
— Причем напрочь позабыл, словно этого вообще никогда и не было. — Хью затянулся. — А о раннем детстве подавляющее большинство людей вообще не в состоянии что-либо припомнить, приходится прибегать к помощи гипноза. — Он вгляделся в чашу трубки и пальцем примял табак. — Может, вы были здесь с вашими настоящими родителями до того, как вас удочерили.
— Меня удочерили сразу после рождения.
— Вы в этом уверены?
— Именно так моя мама всегда… — Чарли осеклась.
— Матери часто пытаются оградить детей от дурных воспоминаний. Может, и она тоже защищала вас от чего-то?
Смертельная ложь. Правда. Возвращайся.
Чарли огляделась. Один из стариков на другом конце барной стойки таращился на нее, и, обернувшись к Хью, она боковым зрением заметила, как он тянет за рукав приятеля и что-то ему бормочет.
— Конечно, если я была в этих краях со своими настоящими родителями… или же с приемными… то у меня могли сохраниться какие-то воспоминания, да?
Хью вынул трубку изо рта и подкрутил черенок.
— Ну, разумеется. Вы знаете, где прежде находились конюшни. Вы знаете, где был закопан медальон, а где спрятан нож.
Чарли кивнула. А ее собеседник продолжал:
— Вот вы совершенно уверены, что ваши приемные родители всегда жили в Лондоне. Но ведь вполне возможно, что ваша биологическая мать была из этих мест и вы провели здесь первые год или два, прежде чем вас удочерили.
— Допустим, так все и было, — не стала спорить она. — Но не должна ли я в таком случае помнить побольше?
— Вы постоянно вспоминаете все новые и новые подробности. Вы лишились сперва родного отца, а потом приемного. Это для любого ребенка психологическая травма. Неудивительно, что ваше сознание как бы похоронило неприятную информацию. И докопаться до правды теперь непросто.
— Вы рассуждаете как дипломированный психоаналитик.
Хью утрамбовал пальцем табак.
— Ладно вам насмехаться. — Он пожал плечами. — Просто я пытаюсь найти логическое объяснение. Если ваша мать не хочет рассказать вам правду… или не может… то не расспросить ли кого-нибудь из ее родственников?
— Никого не осталось в живых.
— А друзей?
— И друзей тоже. Надо было выяснить все лет десять тому назад.
— А вы не знаете, как звали ваших настоящих родителей?
Не лезь куда не надо, сучка.
— Нет, но я надеюсь узнать.
— Не уверен, что это поможет, но будет хоть какая-то зацепка.
Она осушила бокал и заказала еще один коктейль и кружку пива для Хью. Неужели это всего лишь воспоминания детства? На другом конце помещения игровой автомат, издав душераздирающее завывание, изрыгнул целую пригоршню монет. Воспоминания. Мятный привкус жевательной резинки. Женщина на лошади. Медальон. Кровь, хлещущая из шеи мастифа. Хью сочувственно смотрел на нее.
Принесли закуску. Чарли придирчиво ковыряла вилкой салат с креветками, жалея, что заказала его. Креветки вызывали у нее неприятные ассоциации. Чарли казалось, что она закусывает червями.
* * *
Низкий туман размазывал свет фар «ягуара», когда они в самом начале двенадцатого катили обратно по своей улочке. Мимо промелькнул «Розовый коттедж», темный в мраморном свете луны. Какая-то крошечная красная точка мерцала у входной двери.
Хью затормозил. Чарли, бывшая заметно под хмельком, неуверенно выкарабкалась из машины. Послышалось скорбное мяуканье. Да это же Нельсон!
Чарли открыла ему калитку:
— Заходи! Бедный котик!
Хью стоял рядом. Позади них постукивал двигатель «ягуара».
Нельсон снова замяукал.
— Я дам ему немного молока, — сказал Хью.
— А у меня есть собачьи консервы, вот только станет ли Нельсон их есть? Что же с ним теперь будет?
— Утром я скажу полицейским, — пообещал Хью. — Они, по всей вероятности, пристроят кота куда-нибудь. Или, может, вы сами хотите его взять?
— Не думаю, что Бен это одобрит. А может, вы пригреете сироту?
— Нет, спасибо, у меня при одном взгляде на него мурашки по коже.
Нельсон опять замяукал, посверкивая в темноте единственным глазом.
— Я довезу вас до дому.
— Я вполне могу дойти, не беспокойтесь.
— Никаких проблем. Это входит в обслуживание.
Когда Хью остановился позади ее «ситроена», Чарли охватила тоска: ей не хотелось идти в дом, не хотелось оставаться в одиночестве. Она уставилась через ветровое стекло в ночную тьму:
— Я все время думаю о Виоле Леттерс.
— Вы не должны винить себя.
— Не хотите кофе?
— Спасибо, но мне пора домой. Я и так уже выбился из графика с очередной книгой.
— А как она будет называться?
— «Философские аспекты существования призраков».
Чарли изумленно взглянула на него:
— Вы это серьезно? Может, расскажете?
