Луиза встала и пошла убирать тарелки. Марина плакала, не в силах отойти от услышанного.
* * *
В пять часов вечера Марина проснулась от детского плача – пронзительного и громкого. Она выскочила сначала во двор, но там никого не было. Снова поднялась в номер и побежала на балкон, который давал круговой обзор. Там уже стояла, перевесившись через перила, Аня:
– Коля плачет. Он там сидит. Над муравьиной дорогой.
– Беги к нему, узнай, в чем дело. Я сейчас, только оденусь и умоюсь, – велела Марина.
К тому моменту, когда она выбежала из номера, на задней тропинке собрались уже все. У Коли, который не переставал горько плакать, удалось выяснить, что его муравьиную дорогу затоптал какой-то дядя, который тут бегал. Поверить в эту историю было сложно, поскольку тропа, хоть и шла в гору, никак не годилась для оздоровительных пробежек. Колю кое-как успокоили, пообещав найти новую муравьиную дорогу, если не восстановится старая. Не успели успокоить Колю, как раздались горькие рыдания Катюши. У нее пропали шлепанцы, причем любимые, с принцессами и цветочками. Облазили весь двор, шлепанцы так и не нашлись. Решили пойти на пляж и поискать там, если не унесло волной. Кое-как вышли на пляж, чтобы Коля отвлекся от своей муравьиной дороги, а Катюша – от потери шлепанцев.
– Что-то у меня опять сегодня мигрень, – пожаловалась Вика. – Может, кофе выпить?
– Или сразу вина, – предложила Марина.
– Или сок свежевыжатый? Смузи? Не знаю, чего хочу.
– Вина, – засмеялась Марина, – я бы тоже выпила. Знаешь, что-то я устала от такого отдыха. Никак не могу успокоиться после разговора с Луизой. В Москве я редко с людьми общаюсь. Можно сказать, вообще не общаюсь. Подруг вижу раз в полгода. Приятельницы какие-то случайные, коллеги. В школе – мамашки. Каждый раз не знаю, как себя вести. Аня дружит с девочкой, они хорошо общаются, а я маму этой девочки терпеть не могу. Но улыбаюсь, здороваюсь, что еще остается? Мне давно неинтересно с другими, мне самой с собой интересно. Есть книги, кино. А тут у меня передозировка живого человеческого общения.
– А я люблю на пляже наблюдать за людьми. Мне кажется, они именно здесь, на берегу, оказываются «голыми» – не в смысле в купальниках, а в смысле души. То ли море так действует, то ли эти лежаки грязные, но все сразу становится понятно про людей. По тому, как они плавают, как лежат, какие книжки читают, о чем разговаривают. Ну вот посмотри хотя бы на нашу Светлану Михайловну. – Вика показала на бабулю. – Она настоящая, понимаешь? Как ребенок! Она не способна на то, что делают друг с другом взрослые люди.
Светлана Михайловна играла с детьми. Сначала в мяч, а потом объявила:
– Так, дети, я сейчас сделаю «морскую звезду» наоборот. То есть лицом вниз. Хотя почему наоборот? Морские звезды и лежат лицом вниз. Но предупреждаю, я могу начать тонуть! Вы ведь меня спасете? Так, кто готов меня спасать, поднимите руки!
Дети дружно молчали.
– Мам, а можно я в море пописаю? – жалобно крикнул Коля.
– Конечно, нельзя! Выйди и иди под дерево пописай! – откликнулась Даша.
Бабуля легла лицом вниз и вдруг начала тонуть. Вполне убедительно. Дети стояли как вкопанные и с интересом наблюдали за тем, как Светлана Михайловна сначала просто лежала, потом хлопала по воде руками, потом кричала: «Тону, тону, спасите!»
– Ну и почему вы меня не спасли? Никто даже не попытался! – Она наконец перестала барахтаться и встала на дно. Ей было по пояс.
– Потому что бабушки – толстые и не могут утонуть. Они как поплавок, – сказал Коля.
– Ну что ж, хорошая версия, но неправильная, – ответила Светлана Михайловна. – А вы, девочки, почему не кинулись мне на помощь?
– Мы уже взрослые, – ответила Кира. – И не верим взрослым.
– Вот, пожалуйста, что я тебе говорила? – хохотнула Вика. – Я вырастила дочь, у которой в отличие от меня есть голова на плечах и здоровый цинизм. К тому же она не боится сказать, что думает. А вон смотри, парочка. Мне кажется, у них роман.
Марина посмотрела туда, куда показывала Вика, но никакой парочки не заметила.
– Да вон же. Дамочка с мозгом как у канарейки. Видишь? Купальник с цветами. С дочкой. Они здесь уже три дня.
– И как ты заметила, что у нее над купальником мозг как у канарейки? – Марина улыбнулась.
– Ну это не самое сложное, – пожала плечами Вика. – А вон мужчина, видишь? Он с сыном и тещей.
– Почему с тещей? Может, это его мама? – удивилась Марина.
– Нет конечно! Жена отправила свою маму, чтобы проследила за ребенком и заодно за мужем, – продолжала рассказывать Вика, и Марина восхищалась ее наблюдательностью. Возможно, все было совсем не так, но Вика фантазировала так увлекательно, что хотелось слушать и слушать. К их лежакам подтянулись и Светлана Михайловна, и Даша, и даже Женя со Стасом. Степан вынул из своего волшебного рюкзака вино и пластиковые стаканчики. Даша сбегала в «Утопию» и принесла ведерко со льдом.
– Не, точно теща, – рассмеялась Вика. – Жена думает, что убила двух зайцев. Как же. Теща уже давно все заметила, но будет молчать. Лишь бы дочку не расстраивать. И будет говорить, что все замечательно. Ребенок-то маленький, лет пять-шесть, не старше, а теща – старой закалки. Она сначала о ребенке подумает и о том, что зятья, пусть и гулящие, на дороге не валяются. В ее поколении было не принято мужьями разбрасываться, так ведь, Светлана Михайловна?
– Да, правда, – подтвердила та. – Мы были приучены терпеть и сор из избы не выносить. Были, конечно, такие женщины, кто сразу в профком и партком бежал, чтобы мужа пропесочили. Но так за семью боролись, за то, чтобы дети нужды не знали.
– Вот и я про то же. Бабуля эта думает не о том, что зять ее налево ходит, не стесняясь, а о том, что живут они в хорошем отеле, зять не сэкономил. Что у внука все есть. И дочка при муже. Все как у людей. Наверняка дочь домохозяйка.
– Нет, Викуль, подожди, ну с чего ты взяла, что у него роман именно с этой дамочкой? – спросила Даша.
– Она сегодня в новом платье. Не в том, которое привезла из Москвы, – ответила Вика.
– Ну это-то ты откуда знаешь? – ахнула Даша.
– От верблюда. Я заходила сегодня за фруктами и в соседнем магазине увидела платье. Вот прямо оно на меня смотрело. Манекен стоял в платье и в шляпке белой. Я именно эту шляпу последние два года искала, найти не могла. Но я же набрала – персиков, черешни, денег с собой не осталось наличных, а карточку они не принимали. А мне так захотелось это платье, до одури. И шляпку к нему. Я бы в Москве никогда такой наряд не купила, здесь же – ну вот то, что надо. Рукава-фонарики, розовое, кружавки по подолу. И шляпка с полями и лентой. И бантик сзади. Умереть, не встать. В общем, пошлятина высшей степени. Ну я вернулась в номер, взяла деньги и пошла за платьем и шляпой. И по дороге в магазин что я вижу? Идет мое платье в моей шляпе! Я решила, что манекен ожил. А нет – оказалось, эта дамочка прикупила себе платьишко и, зараза, даже мою шляпу забрала!
