Светлана Михайловна опросила всех детей, но на банан никто не хотел. Тогда она пошла одна, но быстро вернулась.
Слава богу, на банан не набралось достаточного количества желающих, и ей отказали в прокате. Хотя, может, хозяин банана решил не брать на себя ответственность за здоровье пожилой женщины, которая рвалась скакать по волнам.
Марина пыталась читать. Но вдруг к ней прибежала Аня. Марина знала, что дочь плачет только в исключительных случаях, она никогда не была плаксой. Значит, имелась реальная причина для слез. Марина впадала в панику, если видела слезы дочери. А то, что Аня собирается заплакать, слышала еще по голосу, когда та звонила ей из школы на перемене. И Марина тут же была готова бежать к дочери.
– Только не плачь, – говорила она Ане. – Я буду через пятнадцать минут.
– Откуда ты знаешь, что я хочу заплакать?
Анюта никогда не плакала, если падала и разбивала коленку. Она не плакала, если получала тройку. Девочка реагировала плачем только на несправедливость. Могла закипеть слезами от досады и обиды от детского предательства. Так что слезы дочери Марина воспринимала всерьез. Не ерунда.
А тут был случай из ряда вон выходящий – Аня всхлипывала, задыхалась, как бывает при истерике.
– Ты чего? Что случилось? – Марина отбросила книгу, внутренне подобралась и была готова ко всему. На всякий случай быстро осмотрела дочь на предмет ран и царапин. Ничего. Значит, что-то совсем страшное, раз Анюта не может с собой справиться.
– Рассказывай всю правду, – потребовала Марина серьезно. – Я буду на твоей стороне, обещаю. Только рассказывай все как есть.
Анюта кивнула и так дернула плечами, всхлипнув, что у Марины чуть сердце не остановилось. Дочь никогда раньше так не страдала.
Ничего рассказывать не пришлось. К их лежаку подошла девочка, по виду Аниного возраста.
– Здрасьте, – поздоровалась она.
Марина заметила, что Аня едва сдерживается. Смотрит в сторону, чтобы никто не видел ее слез. Опустила голову и будто сжалась в комочек. Отошла, невольно стараясь держаться подальше от незнакомой девочки.
– Здравствуй, – ответила Марина, досадуя, что ее отвлекают в такой важный момент.
– А у вас ласты, как у нас. – Девочка показала на ласты Ани.
– Ну, бывает. – Марина ничего не понимала. Смотрела на дочь, которая вздрагивала плечами, и это было страшно. – Мы их в местном магазине купили, как и вы, наверное. – От назойливой девочки хотелось побыстрее избавиться.
– Да, в магазине. И цвет такой же.
– И что? – Марина чувствовала, что закипает.
– Просто мы свои ласты здесь забыли. Вчера вечером. На этом пляже. Вон на том лежаке. – Девочка говорила спокойно и уверенно. Даже нагло. Обращалась к Марине, не стесняясь, не тушуясь, хотя в ее возрасте еще положено испытывать такие эмоции в разговоре со взрослыми.
– Очень жаль, что вы забыли свои ласты. – Марина все еще не понимала, к чему клонит девочка.
– А ваши ласты вам малы, – продолжала девочка.
– Да, мы действительно взяли на размер меньше, чтобы нога не выпадала. – Марина не знала, почему оправдывается перед этой наглой девицей.
– Странно. Наши ласты были такого же размера. И мне они были как раз. – Девочка смотрела прямо в глаза Марине, ожидая реакции.
– Ты сейчас что хочешь сказать? Что мы украли ваши ласты? – не выдержала Марина. – Ты нас в воровстве обвиняешь?
– Нет, просто у вас наши ласты, – объявила девочка.
– Значит, скажи об этом своей маме, и пусть мама придет ко мне. Мы разберемся, у кого чьи ласты. – Марина начала собирать сумку.
Но девочка не уходила и, ничуть не смутившись, сказала:
– А дайте мне полтора евро.
– С чего вдруг? – Марина обалдела от подобной детской простоты, граничащей с наглостью.
– Тогда я маме не скажу, что вы наши ласты украли.
Аня расплакалась горючими слезами – от ужаса, несправедливости и всей ситуации, которая и вправду была дикой.
– Так, шантажистка малолетняя, ничего я тебе не дам. Где твоя мама? Сейчас я к ней пойду и расскажу, как ты себя ведешь, – пригрозила Марина девочке.
– А мамы здесь нет. Они пошли гулять с дядей Артемом. Но они никуда не пошли, а в номере остались. В нашем. А я здесь – с сыном дяди Артема и его бабушкой. Только я есть хочу. Меня мама из-за дяди Артема забыла завтраком покормить. Пончик стоит полтора евро, – спокойно сказала девочка, ничуть не смутившись.
– Черешню хочешь? – Марина совсем растерялась: Аня плакала, а девочка говорила чудовищные вещи.
– Хочу.
Марина достала контейнер с черешней и выдала девочке. Та ела вместе с косточками, не выплевывая, заглатывая сразу по несколько ягод. Аня перестала плакать и смотрела на девочку. Потом взяла ласты и отдала ей:
– На, поплавай, если хочешь.
– Спасибо. Я хотела такие ласты, но мама себе платье купила, – ответила девочка, жадно доедая черешню.
– О господи. – Марине стало плохо, даже голова закружилась. – Ты наелась?
– Не очень, – призналась девочка.
– Светлана Михайловна, у вас ничего нет поесть? Тут девочка голодная, – крикнула Марина.
Естественно, тут же нашлись и булочка, и арбуз, и сыр. Девочка наелась и побежала плавать в Аниных ластах.
– Что же из нее вырастет? – тихо спросила Светлана Михайловна. – Бедный ребенок.
Марина шепотом пересказала историю про ласты, полтора евро и дядю Артема, из-за которого мать оставила дочь без завтрака.
– Она учится выживать, – проговорила Вика. – Скоро станет профессиональной шантажисткой. А мамаша ее – та самая, в платье. Я же вам говорила, что у нее роман с этим мужиком. Вы мне не верили. Пожалуйста.
– Да девочка-то еще дите! – Светлана Михайловна сама чуть не плакала.
– Зато ее мать так не думает, – хмыкнула Вика.
– Но почему та бабушка за ней не присматривает? – кивнула в сторону бабушки с внуком Марина.
– А зачем? Ей есть за кем присматривать. У нее свой внук. Сдалась ей эта девочка. Пока ее зятек роман крутит, она что, должна за дочкой любовницы смотреть? Не перебор ли? Зятек ее не обнаглел ли совсем? Как, кстати, зовут девочку? – спросила Вика.
– Я не знаю. Не спросила, – призналась Марина.
– Анют, как зовут эту девочку? – крикнула Вика.
– Не знаю, – ответила Анюта.
– Вы понимаете? Да? Девочка не говорит, как ее зовут, да никто и не спрашивает! Просто какая-то девочка. – Вика разнервничалась. – Разве это нормально?
– Викуль, ну при чем здесь имя? Я просто не догадалась спросить, – оправдывалась Марина. – Я же не знала, что она дочка этой дамочки. К тому же она вела себя безобразно. Между прочим, обвинила меня в воровстве не моргнув глазом! И Аня плакала, потому что в шоке была. Было бы удивительно, если бы я спросила, как ее зовут!
