Книга Митридат, страница 106. Автор книги Виталий Гладкий

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Митридат»

Cтраница 106

— Кто ты? — переспросил царь, ласково глядя на юного гиппотоксота.

И Савмак решился:

— Я сын повелителя скифов, царя царей Скилура…

Рассказ юноши потряс Перисада. И когда Савмак в сопровождении царского постельничего пошёл в термы, где его ждали новые одежды и лекарь-массажист, повелитель Боспора распахнул окно и начал жадно глотать свежий и звонкий от первых морозов воздух, чтобы охладить и успокоить мятущийся ум.

Над морем висел огромный малиновый шар. Вода и воздух смешались в неподвижную голубовато-серую пелену, в которой медленно тонуло остывающее солнце. Изредка одинокие и безмолвные птицы — чайки или буревестники, с вершины акрополя разобрать было трудно, — вдруг возникали из ничего, чтобы тут же раствориться в тяжёлой небесной хляби.

Пантикапей погрузился в удивительную, тревожную тишину.

Часть пятая
СВОРА
ГЛАВА 1

«Будь проклят тот день, когда я ввязался в это дело!» — спирарх Гаттион с ненавистью посмотрел на пергамент, испещрённый чёрными каракулями — почерк у царского писаря оставлял желать лучшего. Впрочем, послание не относилось к важным документам, которые составлялись искусными каллиграфами, а чернилами служил пурпурный сок корней марены. Это был указ Перисада о назначении спирарха начальником пограничной стражи.

Сам по себе пост был высок и весьма почётен, но только не для начальника следствия. По сути, Гаттион попал в опалу. Как и следовало в таких случаях, горечь царской немилости подсластили перечнем его великих заслуг перед Боспором, но от этого словоблудия легче не стало. Завтра спирарх должен отбыть в ознакомительную поездку по хоре Боспорского царства, чтобы проверить готовность многочисленных поместий, похожих на маленькие крепости, к длительной осаде в случае новой войны с номадами.

Гаттион с отвращением отшвырнул указ и стал проверять воинскую амуницию, чтобы хоть как-то скоротать время. На дворе стояла глубокая ночь, но благодатный Гипнос, похоже, сегодня забыл дорогу в дом спирарха. Мысли Гаттиона были унылы и беспорядочны, и только когда перед его внутренним взором всплывало лицо Савмака, они начинали напоминать осиный рой, ищущий выход из западни.

Варвар и впрямь оказался скифским царевичем. Перисад приблизил его к трону, и теперь бывший лохаг гиппотоксотов бывает почти на всех царских приёмах и пирах. Камасария Филотекна однажды воспротивилась этому кощунству (с её точки зрения), но с некоторых пор внука будто подменили: даже не дослушав царицу, он дерзко расхохотался и посоветовал бабке проветрить и вытрясти ковры, ибо в них уже завелась моль. Ошарашенная таким ответом вдовствующая царица закрылась в своих покоях и не принимала даже евнуха Амфитиона, и он днём неприкаянно слонялся по тёмным закуткам дворца, а по вечерам, в полном одиночестве, напивался допьяна.

И всё же особенно неприятной неожиданностью для Гаттиона и дворцовой знати оказалось появление в акрополе знаменитой Ксено. Аристократка по происхождению, богатая, как Крез, и умная, как Афина, красавица-гетера за словом в кошель не лезла. Царь от неё был без ума, и дерзкая прелестница вертела придворными, как хотела. Спирарх подозревал, что и его опала не обошлась без подсказки проклятой блудницы…

Ранним утром следующего дня новый начальник пограничной стражи во главе небольшого отряда наёмников-фракийцев выехал из казарм и направился в сторону степи. Мрачное небо сеяло на землю косой дождь, а сильный низовой ветер хлестал по лицам воинов взвихренными дождевыми каплями. Хмурый и задумчивый Гаттион в полном воинском облачении с накинутым на плечи фракийским плащом с капюшоном, сидел на вороном жеребце нахохлившись, как сыч; он так и не поднял глаз от дороги, пока Пантикапей не скрылся за горизонтом. Потому спирарх и не заметил, как из бурлящей морской дали появились паруса купеческого каравана и, вспенивая сине-чёрную волну, устремились к гавани столицы Боспора.

На пантикапейской пристани волнение: прибыли купцы из Нимфея! Забившиеся в тёплые норы безработные до весны грузчики, покинув свои пристанища, оживлённо галдели, напирая на агоранома, ведающего складами в гавани, — до хрипа договаривались об оплате за разгрузку. Хотя нежданное появление каравана они и считали даром небес, но, тем не менее, своего упускать не хотели — зима ещё впереди, а их кошельки и в лучшие времена не отличались особой упитанностью.

Сбившиеся в тесные кружки пантикапейские купцы, сами прожжённые ловкачи и пройдохи, терялись в догадках: что на уме у нимфейцев, рискнувших выйти в море поздней осенью? Тем более, что во главе их каравана был достаточно известный всем хитрец Евтих, своего рода припонтийский Улисс [290]. Некоторые из купцов уже мысленно подсчитывали убытки — теперь, конечно же, цены на их товары упадут, а значит, выход только один: купить оптом всё, что привезли нимфейцы, не торгуясь и не скупясь.

В этой толчее и суматохе вряд ли кто из пантикапейцев обратил внимание на двух пассажиров, одетых в небогатые, но добротные одежды; они торопливо спустились по сходням на причал и растворились в толпе. Только один из сикофантов, пожилой неудачник с унылым постным лицом, какое-то время сопровождал их, пытаясь определить по внешнему виду, кто бы это мог быть. Несмотря на достаточно бесформенные плащи, маскирующие фигуры приезжих, старый сикофант сразу определил, что эти двое по меньшей мере опытные воины — лёгкую, пружинистую походку и хищную настороженность бывалых бойцов, готовую в любой миг взорваться молниеносным разящим выпадом меча, скрыть было трудно. А когда они зашли в самую убогую харчевню с косо прибитой вывеской, настолько загаженной голубиным помётом, что её название «Хромой пёс» читалось с большим трудом, сикофант уныло вздохнул и повернул стопы обратно — судя по всему, это были обычные наёмники, коих немало скиталось по этим окраинам Ойкумены в поисках хорошо оплачиваемой службы.

В харчевне царил полумрак. Путешественников встретила настороженная тишина, изредка прерываемая мягкими шлепками дождевых капель, просачивающихся через прохудившуюся крышу. В дальнем конце харчевни, на широкой деревянной скамье, подложив кулаки под голову, спал какой-то горемыка, а рядом с ним растянулся на полу здоровенный волкодав, приветствовавший вошедших низким утробным урчанием.

Переглянувшись, приезжие сбросили плащи и уселись за ближайший стол. На головах у них были широкополые петасы [291], изрядно потерявшие форму от дождя, но путешественники снимать их не стали. В харчевне был только один светильник, и лица приезжих остались в тени.

Хозяин харчевни, казалось, появился из ниоткуда: только что рядом со столом сверкали падающие капли, а теперь на их месте стоял, угодливо изогнувшись, бородатый здоровяк с искалеченной левой рукой без двух пальцев.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация