Кира вошла в комнату, однако приближаться к кровати не спешила. Илья примирительно поднял руки вверх, словно сдаваясь в плен.
— Знаю, знаю, я заслужил такое недоверие. Слушай, я не мастак извиняться, поэтому речь толкать не буду, просто… Прости за все это.
Он выглядел так, будто за этот день прожил месяц — причем в японских лагерях времен Второй мировой. Кире хотелось сказать ему, что это пустяки, она уже все забыла, но она так не могла. Речь шла не об обиде, им просто нужно было решить это раз и навсегда.
— Зачем ты во все это влез? — спросила она. — Серьезно, мне всегда было любопытно… Зачем взрослые люди так портят свою жизнь? Ладно какие-то глупые подростки, но ты…
Мирин сказал, что стаж у тебя, скорее всего, не очень большой, а значит, ты начал принимать эту дрянь далеко не ребенком. Так зачем?
Илья заметно помрачнел и отвернулся от нее.
— Я… Не могу сказать, прости.
Это, конечно, было обидно — но не настолько, чтобы разворачиваться и снова оставлять его одного.
— Ты мне вот что скажи… Это хотя бы была достойная причина?
— Более чем, — криво усмехнулся Илья. — На тот момент мне казалось, что я сдохну, если не начну… лечиться. Или сойду с ума. А потом уже это дело затянуло, и я не рассуждал, что да почему.
— А сейчас… то, что заставило тебя начать, оно… исчезло?
Кире тяжело было подбирать слова, и не только потому, что она не знала, о чем речь. Она просто никогда не общалась с людьми, прошедшими такой кошмар.
— Оно не может исчезнуть, Кира. Но прошло время, и теперь уже полегче. Если ты вот такими окольными путями пытаешься выведать, смогу ли я жить без наркоты, то вот тебе прямой ответ: смогу.
— Погоди с оптимизмом, ты еще не выбрался, — вздохнула Кира.
— Выберусь. То, что было сегодня… Это не повторится.
— Я знаю. Я и сама не позволю этому повторится.
Она наконец рискнула подойти ближе. Илья не двигался с места; похоже, та короткая вспышка ярости, которой она стала невольной свидетельницей, действительно была пиком ломки. Кира показала ему упаковку лекарства, оставленную адвокатом.
— Сергей Михайлович сказал, что просто пересидеть это у тебя вряд ли получится. А если и получится, то это будет стоить немалых сил, несколько дней ты даже с кровати будешь подниматься с трудом. Чтобы быстро прийти в себя, тебе нужно либо снова принимать наркотики, либо — вот это.
— То есть, какие-то таблетки я все же буду пить, — закатил глаза Илья. — Замечательно.
— Сам виноват, если что, но таблетки таблеткам рознь. Честно скажу, мне не очень нравится все, что здесь случилось. Я не хочу ходить по собственному дому, постоянно оглядываясь.
— Тебе и не придется, я…
— Погоди, я не закончила, — мягко прервала его Кира. — Тебе нужно просто решить все прямо сейчас. Не буду скрывать, Сергей Михайлович о тебе невысокого мнения. Но я верю, что ты хороший человек, как бы пафосно это ни звучало, и я не хочу унижать тебя необходимостью давать сотню обещаний. Просто скажи мне, что ты выбираешь… А выбор примерно такой: я могу выпустить тебя отсюда прямо сейчас. Думаю, ты знаешь, где найти ту дрянь, которой ты себя травишь, и станет легче. Капельница, которую тебе поставили, — это просто очищение, это не кодирование или что-то в этом роде.
— Спасибо, доктор, сам понял, — фыркнул Илья. — Что за дверью номер два?
— Вот это, — Кира потрясла упаковкой с таблетками. — Это уменьшит симптомы и позволит твоему организму быстрее восстановиться. Остаться тут ты можешь, только принимая лекарство. Это уже не условие Мирина, а мое. Ну и конечно, если решишь уйти, обратно можешь не возвращаться.
Она не хотела командовать им, Кире это не слишком нравилось. Но они дошли до такой ситуации, когда иначе было нельзя. Речь шла не о его привычках, а о его безопасности. Илья, как бы силен и умен он ни был, не мог удержать на коротком поводке то существо, в которое он превращался.
Он и сам, кажется, это понял, потому что не разозлился. Он протянул к Кире руку.
— Давай сюда свои пилюли. Так и знал, что из ограбления этого дома ничего хорошего не выйдет…
9. Бирюза
Утренний воздух был чистым и свежим, он бодрил лучше холодного душа, помогая Кире прийти в себя. Если с час назад она места себе не находила, то сейчас мысли и чувства понемногу приходили в порядок, и то, что случилось, уже не казалось такой катастрофой.
Мир на самом деле не изменился. Он просто оказался не совсем таким, как она считала.
А ведь до этого был период покоя! Кира боялась, что с Ильей все-таки будут проблемы. Разве можно за день прийти в себя после того чудовищного состояния, в котором он был? Однако Илья умел оценивать свои силы, он преодолел опасную черту и снова великолепно владел собой. Он добросовестно принимал таблетки, и, глядя на него, можно было поверить, что он просто переболел сильным гриппом, и нет в этом ничего страшного.
Так что она снова общалась с ним, смеялась и старалась игнорировать тревогу, уже поселившуюся в глубине души. Но от правды не убежишь, и ответ от Мирина пришел быстрее, чем она ожидала.
Она ничего не сказала Илье, просто не смогла. Когда она увидела результат, ей нужно было побыть одной. Но Илья и сам, кажется, обо всем догадался. По крайней мере, он не ворвался на крышу с удивленными вопросами, где ее носило, а вошел тихо и сел рядом с ней на лавке. Он не смотрел на Киру, сейчас они оба наблюдали за тем, как колышутся сосны на ветру — живое зеленое море перед ними.
Кира не знала, когда и как он научится так хорошо ее понимать. Но она была благодарна ему за это.
— Расскажешь мне? — спросил он спустя пару минут.
Ей не хотелось отвечать — и вместе с тем нужно было ответить. Не ради Ильи, а ради самой себя. Произнести это вслух, поверить, признать и через признание смириться.
— Он — мой отец.
Вот. Коротко, просто, и все же — нереально.
— Кто, Шереметьев?
— Нет. Валерий Солодов.
Все, что происходило здесь, поначалу казалось Кире безумной игрой старика, которому нечего было делать. Однако Константин Шереметьев не был таким уж стариком, и он до последнего сохранял ясность ума — иначе не выстроил бы такую схему. Разные кусочки мозаики нашли друг друга, и с этим последним знанием Кира наконец сумела увидеть картину в целом, понять, что к чему.
Константин Шереметьев, Валерий Солодов и Андрей Завьялов были знакомы много лет. В студенчестве они уже знали друг друга, а может, познакомились и того раньше. Кира подозревала, что в определенный момент их уверенно можно было назвать друзьями.
Но потом что-то пошло не так. Внимательно изучив документы, оставленные Шереметьевым, она вычислила, что Солодова посадили еще в советские времена. Он получил солидный срок за контрабанду наркотических веществ из Азии. Он признался — и это признание спасло его друзей, которые позже основали собственную фирму. Солодов отправился за решетку, а остальные двое продолжили жить дальше. Они женились, у них родились дети, их бизнес процветал. Но для Валерия Солодова жизнь стала совсем другой. Он часто болел, а потом умер в колонии.
