Потому что она видела, что он за человек. Не отмахнувшийся от одной из смертей — а запомнивший ее на всю жизнь. Да, тогда он был не прав, но он сумел измениться. Кира не просто пыталась подбодрить его, она действительно сомневалась, что он успел бы спасти того мальчика. Возможно, если бы он подошел к нему ближе, взрыв убил бы их обоих. Фортуна снова спасла своего любимца — но какой ценой!
От такого воспоминания не избавишься на сеансе психотерапии. Оно задало новые правила для всей оставшейся жизни Ильи. Кира видела, что он и сам понимает это — и боится того, что она скажет и сделает! Предполагает, должно быть, что она откажется от него… На словах или просто уйдет. Наркоман — уже проблема, а наркоман с таким прошлым… В этом он видел двойную вину, непростительное преступление, вроде как клеймо на его будущем.
А Кира видела оправдание. Мало кто способен на искреннее раскаяние, и именно из-за этого чувства, из-за страдания, Илья сегодня мог сказать, что стал другим человеком.
Она подошла ближе, расправила плед, который он принес, и накинула ему на плечи. Илья вздрогнул, как от удара… Может, он удара и ожидал? Он смотрел на плед с нескрываемым удивлением, а потом перевел взгляд на Киру.
— Зачем?
— Ты дрожишь.
— Не от холода.
— От холода тоже, здесь холодно, правда. — Она осторожно обхватила руками его руку. — Продолжай, пожалуйста.
— Да не так уж много истории той осталось… Я больше не мог снимать. Как увидел ту последнюю фотографию — как отрезало. Мне стало противно все, что я раньше обожал. Поэтому я вернулся в Россию, сменил профессию…
— Стал вором.
— Ну да, — растерянно кивнул он. — Вором… После того, что я сделал там, это не так уж страшно. Я думал, этого будет достаточно, но боль не уходила. Я ненавидел себя! Все эти смены работы, новые знакомства… Это не убивает ненависть и боль.
— А таблетки убили?
— Нет. Но приглушили. Потом сделали хуже, однако это я понимаю только сейчас. Знаешь, боль сама по себе — это не проблема. Это знак того, что что-то идет не так, предупреждение. Проблема — это то, что вызывает боль. А я пачками глотал, скажем так, болеутоляющее вместо того, чтобы убить источник боли. Во что я превратился — ты видела. Вот тебе доверие, которого ты хотела, вот твои ответы. Теперь ты понимаешь, почему об этом не нужно было говорить?
* * *
Он еще никому не рассказывал правду.
Слишком больно, слишком стыдно…
Да и ей не хотел. Напротив, ему казалось, что Кира — последний человек, который должен был узнать об этом! Но сложилось так, что иначе уже нельзя, и теперь Илья напряженно ждал ее ответа.
Да, он изменил определенные детали, а кое о чем и вовсе умолчал. Но ведь главное он рассказал! Этот день… и этот ребенок. Он до сих пор не мог простить себя, поэтому и не ожидал, что она его простит. Сейчас ей следовало устроить ему скандал, может, ударить, обвинить в том, что он — детоубийца. Или промолчать, а потом холодно объявить ему, что у него двадцать минут на сбор вещей. Все, прочь из дома.
Но Кира продолжала стоять рядом, да и руку его не отпустила.
— Ты не прав, тебе нужно было рассказать мне.
— Что, в первый же день, сразу после того, как имя назвал? — горько усмехнулся он. — Привет, меня зовут Илья, и однажды у меня на глазах убили ребенка, хотя я мог этому помешать?
— Во-первых, оставь эти мысли — мог помешать, мог спасти… Ты не знаешь, что ты мог сделать. У тебя не было шанса проверить, а теперь уже и не будет. Прими это и живи дальше, но уже с памятью о том мальчике. А во-вторых… в первый день ты бы мне ничего не рассказал. Ты был немножко при смерти!
— Ты знаешь, о чем я.
— Знаю, — кивнула Кира. — Ты прав, для такого сложно найти время. Слишком рано — и я бы ничего не поняла, не так, как должна была. Слишком поздно — и уже ничего рассказывать не надо. Но ты все сделал правильно, сейчас я была готова тебя услышать.
— Я этого не планировал.
— Я вижу, и тем ценнее мне твое доверие. Мне кажется, одна ошибка, пусть даже самая серьезная, — это не повод всю жизнь проводить в одиночестве. Ты хороший человек, Илья, как бы ты ни отрицал это.
— А ты, по-моему, слишком наивна…
— Может быть. Но в тебе я не сомневаюсь.
Рядом с ними по-прежнему лил дождь, но холода Илья уже не чувствовал. Он тонул в ее глазах — а она улыбалась ему, будто и не понимала, что теперь имеет полное право считать его чудовищем.
Она действительно не понимала. Кира доказала это, когда приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Он не ожидал этого, но хотел — настолько, что на удивление просто не осталось времени и сил. Какая разница, что, зачем и почему? Есть она, есть эта ночь, и можно больше ни о чем не думать.
Его давний кошмар отступил перед страстью, сомнения, которые мучали его после того проклятого сообщения, потеряли смысл. Ему не хотелось жить мыслями в прошлом или переноситься слишком далеко в будущее. Он хотел просто быть с ней, любить ее, доверять ей — и сделать все, чтобы она доверяла ему.
Они куда-то двигались, шум дождя исчез, свет стал ярче, и лаял этот ее смешной песик… Но все это было недолго. Очень скоро они остались вдвоем, и Илья впервые за много лет почувствовал, что такое абсолютное, простейшее счастье.
* * *
2000 год.
Она сильно сдала за то время, что он ее не видел. Так сильно, что даже мелькнула мысль: уже поздно. Однако Костя отказывался верить в это, он и так слишком многих подвел! Хотя бы теперь должно получиться…
Он толком не знал Елену, когда она была беззаботной студенткой, только-только познакомившейся с Валерой Солодовым. Они были представлены, виделись пару раз, но на этом — все, он и подумать не мог, что эта легкомысленная девица однажды будет важна для него.
Потом он видел ее уже после родов. Она стала куда серьезней, улыбалась уже не так широко. Она пряталась в тени Дмитрия Лисова, своего отца, но не потому, что он подавлял ее, а потому, что хотела спрятаться. Она, с детства избалованная, и сама толком не повзрослела, а теперь ей еще нужно было нести ответственность за жизнь ребенка. Конечно, ей проще было закрыть на это глаза!
Но Дмитрий Лисов неплохо справлялся, и ей стало легче. Он был крепким дядькой, умным, решительным. За ним и дочь, и внучка были как за каменной стеной, у Елены хватало причин верить, что это надолго. Может, даже навсегда! Но смерть не знает жалости, и его смерть была быстрой и неожиданной. Даже так, Лисов сумел уйти достойно, не обрекая родных на заботу о себе.
Лишившись поддержки, Елена начала метаться, она не знала, что делать со своей жизнью дальше. Костя в ту пору был далеко от Нижнего Новгорода, он не сразу узнал о смерти Лисова. А когда ему все же сообщили, было уже поздно: Елена и Кира исчезли.
Позже он узнал, что Елена продала отцовскую квартиру, причем не выгодно — в силу наивности, она легко угодила в сети мошенников и получила в три раза меньше, чем должна была. Но хоть что-то получила… а не безымянную могилу в лесу, в конце девяностых бывало всякое!
