— Судя по его поведению, выращивает он не иначе как коноплю.
— Каннабис не требует такого внимательного ухода при посадке, как и кукуруза. А вот при уходе за томатами могут быть…
— Подожди… — Макс жестом остановил Феню и внимательно посмотрел на него. — А откуда ты про уход за коноплей знаешь?
Феня застенчиво опустил взгляд.
— Меня иногда родители брали на дачу. Мне было девять лет. Брат дал мне семена и сказал, что это можно вырастить; если вырастет, то мне купят конструктор. Я вырастил, получились большие листья, красивые. А брат их все отрезал, а конструктор не купил. Потом сказал, что это конопля. Я посмотрел в справочнике растений. Я все прочитал, много справочников, подумал, что может быть, я что-то неправильно сделал. А я сделал все правильно. И теперь я все знаю. Могу всегда ее вырастить. Это несложно.
— Определенно полезный навык, конечно…
— Правда?
— Правда… Но… в общем… лучше не надо… И ты… майору только об этом не рассказывай…
— У него не получается вырастить, и он может обидеться?
— Типа того… да… Так, я сейчас пойду, так сказать, на работу, ты пока оставайся тут. Не выходи на улицу, сторожи сие великое творение во славу сельского хозяйства, я приду вечером.
— Хорошо.
В процессе поездки, добираясь до места Страшного суда, именуемого галереей «Артекториум», Макс успел сочинить порядка двадцати разных причин, почему исчезла картина. В ход шли все возможные объяснения — от банальных вариантов похищения неизвестным лицом до логических умозаключений, на основе которых было бы не стыдно снять пару весьма сносных сериалов. О тайных бандах, маскирующихся под монтажные бригады, служителей секретного культа, узревших в полотне скрытое проклятие, журналистах, готовых ради падающего рейтинга совершить преступление.
Или о самом Феликсе, у которого, видимо, также появились проблемы с рейтингом. Именно так написали во всех новостях, довольствуясь сладкой пряностью скандала на пресс-конференции.
Едва Макс переступил порог галереи, как Полина схватила его за руку и без объяснений потащила в тот самый злополучный Восточный зал. В зале собрались почти все. Эрнест Львович, выглядящий немного потрепанным из-за того, что на нем был тот же самый костюм, что и вчера, но с заметными плохо оттертыми пятнами. Литтон, молчаливо и беспристрастно оглядывающий публику. Насупившаяся Лика, одетая в серую, застегнутую на все пуговицы блузку. Елисей, которого впору было принять за персонажа фильма ужасов — с взъерошенными во все стороны волосами, мертвенно-бледным лицом и распухшими веками. И Феликс, стоящий посередине зала.
Феликс выглядел и, видимо, чувствовал себя в десятки раз лучше всех остальных, будто ничего и не произошло накануне — элегантная прическа, свободная рубашка, яркий жилет, рваные джинсы, дорогие кроссовки и множество всевозможных украшений. Герой интернет-заголовков показывал пальцем на стену и громко провозглашал:
— Это! Будет в середине! Это центр! Это шедевр! Как можно было его трогать?! Смещать на край! Недопустимо! Здесь центр композиции! Большие… огромные… гигантские… громоздкие балки… Это низвергнувшиеся крепости… Низринувшиеся атланты… Былое величие разрушается, чтобы короновать новое величие… Величие современности!
— Мне кажется, материала будет слишком много… — Пан Вишцевский оглядел пространство вокруг. — Люди должны свободно проходить и не падать, задев доски, кроме того, необходимо, чтобы в зале отсутствовал запах дыма, иначе выставка будет обречена на провал. На картины никто даже не обратит внимание.
— У меня создается уникальный проект! Не хочу даже слышать об этом! Мне нужно истинное величие!
— Хорошо, — Эрнест Львович пригладил волосы, — сначала надо все закупить, опалить, а потом поговорим в процессе оформления. Кроме того, нужно добавить следующее, если наша общая цель состоит в том, чтобы…
Макс больше ничего не слышал. Стараясь держаться изо всех сил, не веря своим глазам, он пристально вглядывался в одну точку, где ровно посередине, на длинной белой стене, на тонких лесках, освещаемый десятками ярких лампочек, переливаясь сочными красками, гордо красовался нашумевший «Экзопулус».
Глава 10
Твердыми размашистыми шагами Артем Поплавский направлялся к кабинету главного редактора. После пресс-конференции и беспрецедентного скандала, запись которого набрала сотни тысяч просмотров в Интернете, породив собой добрый десяток едких «мемасов» и бесчисленное количество не менее едких комментариев, он стал чувствовать себя намного уверенней. Артем был доволен и горд собой, ведь именно его вопрос возмутил Феликса настолько, что тот полностью потерял самообладание, из чего следовало, что он, как журналист, все-таки не потерял хватку, попав в самую точку.
Теперь от него ждали острую статью, которая, по словам Косторовича, должна была разгромить собой все остальные заметки, вышедшие сразу же после пресс-конференции, и вызвать неподдельный интерес читателей. Единственной проблемой было получить одобрение главреда, о чем по офисным углам постоянно шушукались все те сотрудники, которым повезло столкнуться с непробиваемой стеной излишней дотошности Якова Юрьевича и его внимания к мелочам. Из-за этого за столь непродолжительное время в стенах редакции газеты «Знать» то и дело слышались приглушенные ругательства и сетования на внезапный уход предыдущего руководителя.
С другой стороны, успешное исполнение такого задания однозначно закрывало тему досрочного увольнения и позволяло надеяться на лучшее, как в плане работы, так и в плане семьи, которую Поплавский безумно боялся потерять.
Статью Артем писал всю ночь, в окружении дымящихся окурков, дешевого растворимого кофе и пыльного светильника, который периодически угрожающе потрескивал из-за перегнутого шнура, неаккуратно перемотанного старым высохшим куском изоленты, судя по виду, изготовленной еще при советской власти, а опосля обернутого скотчем с четким отпечатком собачьих зубов, давеча найденным под диваном.
Как показалось Артему, статья удалась. Таким вступлением он огласил свое появление в «малахитовой пещере» — именно так негласно стали называть кабинет главного редактора.
— Статья удалась! — с долей вызова Поплавский опустил листы бумаги на стол. На первой странице большими буквами красовался заголовок: «Феликс Петров — антология великого фарса». — Сильная, острая, свежая, как вы и заказывали, на нее нашим читателям придется обратить внимание.
— Начнем заново. Во-первых, доброе утро, Артем.
— Да, доброе утро, Яков Юрьевич.
— Во-вторых. Судя по вашим сумбурным фразам, вы подготовили обговоренную статью на тему выставки.
— На тему выставки.
— Далее. Для продолжения нашего с вами дальнейшего сотрудничества предлагаю вам воздержаться от излишней эмоциональной импульсивности, подобные вещи негативно влияют на рабочую обстановку. Нужно руководствоваться холодным рассудком, пылкость и рьяность приберегите для иных случаев.
