— Согласен… — Артем медленно переводил взгляд. — Вроде как каждая картина сама по себе, а все вместе такой странный сюр образуют… Что-то в этом есть. Я, конечно, не спец по искусству, но в целом неплохо придумано. Могу придраться, конечно, для объективности, но выглядит необычно.
— Да круто выглядит, ты чего? — Никита довольно почесал нос. — А неискушенные зрители вообще обомлеют. Точняк тебе говорю, вот эта штука в разы окупит себя и все нервы, на нее потраченные…
Видимо, подобное мнение случилось разделить большинству гостей. С момента открытия прошло не более пяти минут, но уже сейчас можно было заметить оживленные обсуждения, где под вуалью светских диалогов все чаще проскальзывали одобрительные нотки. Феликс незаметно перебирал деревянные бусинки с браслетов, скрывая нервные позывы, и раз за разом старался увильнуть от журналистов, жадно пытаясь уловить суть негромких разговоров вокруг.
Внезапно Феликс сквозь самодельную перчатку почувствовал крепкое рукопожатие. Рядом стояла высокая худощавая фигура.
— Это просто потрясающе, — сообщила фигура. — Я владелец медиа-компании …
После этого Феликс отключился. Вокруг него сталпливались все новые и новые люди, кто-то выглядел знакомым по журнальным статьям, кто-то нет, актеры и театральные деятели, художники и критики, бизнесмены и их жены… Почти каждый из них искрился любезностями и изысканными комплиментами о выставке, сливающимися в единый поток, периодически дополняемый английскими и французскими фразами, от которого вконец опешивший Феликс перестал разговаривать, потеряв счет времени, пока взволнованный Литтон не выдернул его из круга восторженных гостей.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Литтон. — Пойдем.
Фарнсуорт быстро отмахнулся и оттащил Феликса в сторону, где о чем-то беседовали Полина и профессор.
— Спасибо, — пробормотал Феликс, — я думал, на этом мой жизненный путь и закончится…
— Видимо, я вынужден вас поздравить с успешной выставкой, — Кожедубов-Брюммер откашлялся. — Стоит признать, что количество желающих ознакомиться с вашим творчеством значительнее, чем можно было предполагать.
— Вы так думаете?
— Я всегда говорю только то, что думаю. Иначе полностью теряет смысл сам факт эволюционной потребности в развитии речи у человеческого сообщества. Жаль, что генетически заложенная возможность все сильнее обретает искаженное значение. История тому подтверждение, если, конечно, вы хотя бы поверхностно пытались с ней ознакомиться.
— Спасибо… — осторожно произнес Феликс, — особенно от вас это… необычно слышать, но очень приятно.
— Не стоит. Я придерживаюсь строгой объективности. Но несмотря на то, что мне совершенно не близко то, что вы называете своим творчеством, можно предположить, что данная выставка будет одной из немногих, от которой мы не понесем убытки, поддерживая современное искусство.
— Ефим Иосифович, не нужно так, — укорительно посмотрела Полина. — Не настолько же…
— Все в порядке, — хмыкнул Феликс, — обычно я тоже несу убытки, поддерживая современное искусство. И, похоже, говорю много лишнего.
— Круто, — заулыбалась Полина, — тогда получается, что у вас обоих больше общего, чем вы хотите признать. Месяц-другой — и станете лучшими товарищами.
— Вот уж не ожидал! — возмутился профессор. — От вас, Полиночка, в последнюю очередь был готов услышать подобное заявление. Благодарю покорно!
— Что ж, artes molliunt mores
[68]… — улыбнулся Литтон. — И предлагаю поднять тост за прекрасный день.
— Поддерживаю. За прекрасный день! — Полина ловко схватила четыре рюмки с шампанским. — И я верю, что для нашей галереи и для нас всех начнется новая позитивная эпоха. Все, что с нами происходило, было не зря. Несмотря на сложности, мы смогли помочь друг другу.
— Согласен, — кивнул Феликс, подбирая бокал, — смогли…
— Макс! — Полина помахала рукой. — Феня! Мы здесь! Подходите к нам!
— С удовольствием, сейчас будем! — Макс помахал в ответ и взглянул на Феню. — Понимаю тебя, мне тоже здесь понравилось. Знаешь, даже начинаю скучать по этому месту.
— А чем мы будем заниматься потом?
— Придумаем. — Макс улыбнулся. — Например, мы ведь еще не реализовали идею про ежей.
— Мы опять пойдем на склад, и ты будешь снимать, как мы их кормим в лесу?
— Точно. Как ты говорил — им нужно правильно питаться.
— Да, — подтвердил Феня, — но многие этого не понимают. И нельзя строить дома рядом с лесом, и рубить лес, тогда ежам очень некомфортно.
— Да, Феня, и возможно, найдутся странные люди, кто будет давать нам благотворительные деньги. А вход на склад у нас есть, второй раз не попадемся. Так что будет и бесплатный корм, и прибыль. Главное, снять слезливый ролик и грустных голодных ежей, которые потом будут толстые и довольные.
— А может быть, ежи не хотят, чтобы их снимали? — возразил Феня.
— В смысле?
— Мы можем их кормить, чтобы они правильно питались и не болели. Но они же могут не захотеть, чтобы их показывали в ролике. Они не умеют разговаривать… А если мы их снимем, то они могут расстроиться… и стесняться. Они могут оказаться стеснительными, а мы их даже не спросим…
— Стеснительные ежи?
Феня утвердительно кивнул.
— Хотя, да, с логической точки зрения, полностью исключать такую вероятность нельзя. Ок, Феня, если хочешь, давай просто подкидывать им корм и периодически присматривать, как ты и предлагал с самого начала. А в процессе подумаем над каким-нибудь мегаприбыльном проекте.
— Много новых идей, — обрадовался Феня.
— А теперь пойдем к нашим друзьям, нас уже, наверное, заждались. Слышишь бурный шквал патетических речей, доносящихся из зала? Мы идем ему навстречу!
Бурный шквал патетических речей не утихал весь день. И когда вечером в полной темноте и уединении майор добрался до дома, бесшумными движениями пробираясь к любимому креслу, будто боясь потревожить то мирное затишье, что становится так пронзительно и осязаемо после рокочущего города, и с опаской включил телевизор, новости пестрили шумными высказываниями.
— Сегодня в галерее «Артекториум» состоялась одна из самых нашумевших выставок последних месяцев, о которой все наши зрители знают не понаслышке, под названием «Новый Феникс». Долгое время судьба выставки оставалась под вопросом, особенно после громкого скандала, связанного с возбуждением уголовного дела по факту мошенничества в отношении директора галереи Эрнеста Вишцевского и появлением сообщений о продажах на черном рынке многочисленных копий картины «Экзопулус вздымает волны». Напомним, что три недели назад все обвинения были сняты и дело было закрыто, но о дальнейшем развитии будущих событий высказывались самые невероятные предположения. О том, как именно прошло открытие выставки, — в репортаже нашего корреспондента…
