Елизавета искренне сочувствовала Марии. Поступок Морея и мятежных лордов она считала бесчестным. Они заключили в тюрьму и заставили отречься помазанную королеву — преступление против Бога не менее гнусное, а с точки зрения монарха, возможно, и большее, чем убийство Дарнли. Но Сесил оказался проворнее. Он мгновенно распознал опасность, которую представляет неожиданное прибытие Марии, и держал ее под стражей. За всеми ее передвижениями следили круглые сутки. Он был полон решимости расследовать обвинения — в супружеской неверности и соучастии в убийстве Дарнли, — выдвинутые против нее лордами, поскольку, в отличие от Елизаветы, не хотел ее возвращения на трон.
В очередной записке Сесил подробно изложил свои аргументы. Судебное рассмотрение преступлений Марии, утверждал он безжалостно, приведет к одному из двух результатов. Если ее оправдают, тогда необходимо создать условия для ее возвращения в Шотландию. Эти условия остались прежними. От Марии потребуют вечного (и протестантского) союза с Англией, с признанием Шотландии государством-сателлитом и подписанием Эдинбургского договора в первоначальной форме. Если же ее признают виновной, то ей можно позволить — при не слишком тяжелой вине — отправиться в изгнание, но при условии, что Морей останется регентом и будет править от имени принца Джеймса. Если ее вина будет велика, то наказание должно соответствовать преступлению. Мария должна пребывать в «подходящем месте, не владея своим королевством, так чтобы она не могла принести новых бед». Сесил имел в виду тюрьму в Англии.
Для Сесила бегство Марии в Англию было очень удачным финалом правления женщины, которую он всегда считал злейшим врагом. Для Марии, запертой в своих «апартаментах» в Карлайле, это в любом случае был проигрыш. Она вновь написала Елизавете. «Не уподобляйтесь, — умоляла она, — змее, которая закрывает свои уши, ведь я не заклинательница, а Ваша сестра и кузина». Но в том, что касалось Сесила, именно Мария была и змеей, и заклинательницей.
Через две недели после прибытия в Англию Мария уже точно знала, что ее судьба в руках Сесила. 29 мая она написала ему в тщетной надежде на его милосердие:
Господин Сесил. Всем известно, что Вы полагаете себя поборником справедливости, а Ваша искренняя и верная служба королеве, мадам, моей доброй сестре, и следовательно, всем, кто един с ней по крови и величию, побуждает меня, в моей справедливой борьбе, в это тяжелое время, писать в первую очередь Вам, с надеждой на помощь и добрый совет.
Она проинструктировала гонца, чтобы он апеллировал к чувству чести и справедливости Сесила, и ее письмо заканчивалось такими словами: «Рекомендую себя Вам и Вашей супруге, и молю Бога, чтобы он не оставил Вас в своей милости. Ваш верный друг, Мария».
По прочтении этого письма Сесил мог только рассмеяться. Он уже связался с Мореем, от которого потребовал «подобие доказательств» и других «свидетельств» против Марии. Суд над ней приближался — паутина была почти сплетена.
23
Версия Босуэлла
Через несколько месяцев после своего бегства Босуэлл также изложил свою версию событий. Он продиктовал подробный, хотя зачастую не заслуживающий доверия рассказ о том, что якобы случилось с ним, начиная с возвращения Марии в Шотландию и заканчивая его бегством с поля боя у Карберри-Хилла. Затем он ярко описал свой побег за границу и тюремное заключение в Дании — его рассказ о произошедшем был настолько дерзким и хвастливым, что затмил даже кражу золотых монет, тайно отправленных Сесилом в помощь мятежным лордам конгрегации в 1559 г. Во многих отношениях версия Босуэлла — это саморазоблачение; и главная ценность состоит в том, что она служит ярким подтверждением его эгоизма и двуличия. Тем не менее этот рассказ заслуживает нашего внимания. Босуэлл всегда был человеком сложным, неоднозначным, и мы должны позволить ему изложить свою версию — хотя бы ради того, чтобы не обвинять его не выслушав.
Расставшись с Марией у Карберри-Хилла, Босуэлл с горсткой сторонников галопом помчался в Данбар. Две недели его никто не беспокоил. Ему было позволено ощутить ложное чувство безопасности — мстительный и безжалостный Мортон не торопился начать преследование. Но лорды конфедерации намеревались схватить его. 17 июля 1567 г. они назвали Босуэлла мятежником и объявили его вне закона, а тому, кто схватит его и доставит в Эдинбург, была обещана награда в 1000 крон.
Но к тому времени он уже отплыл на север, в Банфф графства Абердиншир, надеясь собрать там войско. Это была вотчина Гордонов, где безраздельным влиянием пользовался Хантли, бывший шурин Босуэлла. Но Хантли отказался помогать ему, заявив, что «всем сердцем желает, чтобы и его сестра, и королева избавились от такого недостойного мужа». Затем Босуэлл укрылся в замке Спайни к северу от Элгина. Замок принадлежал его двоюродному деду Патрику Хепберну, епископу Морея, его наставнику и учителю в юности. Когда в Спайни стало слишком опасно, Босуэлл бежал еще дальше на север, в Керкуолл, столицу Оркнейских островов, где он намеревался снарядить флот. Босуэлл был герцогом Оркнейским и лордом Шетландских островов, и замок Керкуолл принадлежал ему. Однако хранитель замка, Гильберт Бальфур, еще один брат его бывшего союзника, сэра Джеймса Бальфура, отказался впускать его и навел пушки замка на его корабли. Босуэлл пробыл в Керкуолле всего два дня, а затем снова отправился на север, к Шетландским островам, где родственник его матери, Олаф Синклер, снабдил его деньгами и провиантом. Теперь Босуэлл планировал бежать во Францию, надеясь заручиться там поддержкой Гизов.
Лорды бросились в погоню. 19 августа Киркалди и сэр Уильям Мюррей, лэрд Туллибардина, отплыли из Данди. На военных кораблях — самых быстроходных в Шотландии и оснащенных пушками — было не меньше четырех сотен аркебузиров. Они получили приказ найти Босуэлла, захватить и казнить на месте. Меньше всего Мортону хотелось, чтобы его смертельного врага привезли живым, чтобы тот свидетельствовал против него на суде об убийстве Дарнли. До сих пор Босуэлл не мог сдать своих сообщников, не признав вины, но теперь терять ему уже было нечего.
Шесть дней спустя преследователи настигли добычу. Они вошли в пролив Брессей неподалеку от Лервика, главного порта Шетландских островов, где на якоре стояли суда Босуэлла. Когда показались корабли Киркалди, Босуэлл и многие из его людей были на берегу. Киркалди решил воспользоваться шансом и устремился в атаку, но Босуэлл прыгнул на палубу своего корабля и перерубил якорный канат. Проявив отчаянную храбрость и даже безрассудство, он проплыл над подводными камнями, повредив корпус судна. Киркалди бросился в погоню, но его корабль получил пробоину и затонул.
Босуэлл бежал на остров Анст, самый северный из Шетландских островов, где его эскадра перегруппировалась. Однако Киркалди продолжил погоню. У него остались еще три корабля. Сражение между смертельными врагами продолжалось три часа. Когда ядро снесло грот-мачту на корабле Босуэлла, казалось, что все предрешено, но как только Киркалди отправил абордажную команду, чтобы захватить корабль, начался шторм. Теперь решающим оказалось искусство мореплавания Босуэлла, который вместе с тремя кораблями сумел оторваться от противника. Киркалди преследовал его на протяжении шестидесяти миль, но Босуэлл плыл на юго-восток впереди шторма, и расстояние между ним и преследователями все время увеличивалось. Он пересек Северное море за рекордное время, преодолев 250 миль между Шетландскими островами и Норвегией.
