Мария выехала из Эдинбурга 20 или 21 января и прибыла в Глазго 22 января. Она направилась прямо в комнату к больному Дарнли. В те времена уже было известно, что сифилис заразен, но Мария не собиралась прикасаться к мужу и поэтому пошла на риск контакта с больным. Причиной была не любовь к мужу и не забота о его здоровье. Чтобы предотвратить возможный переворот, она решила поселить Дарнли в Крейгмилларе, всего в нескольких милях от Холируда, где хозяин замка, католик сэр Саймон Престон, был беззаветно предан Марии и при необходимости держал бы под домашним арестом ее отбившегося от рук мужа.
Действия Марии не имели никакого отношения к встрече в замке Уиттингем. Она даже не подозревала о заговоре лордов. Ее просто беспокоили полученные сообщения о намерении Дарнли украсть Джеймса, а ее саму заточить в тюрьму. Во время свидания с Дарнли она использовала его известные слабости. Мария предъявила ему обвинения, основываясь на сведениях Уокера и Хейгейта, а когда он несколько раз отверг их, притворилась, что поверила, чтобы усыпить его бдительность. Нарциссизм Дарнли был столь силен, что он отказывался признавать любые обвинения в заговоре и вместо этого выставлял себя жертвой.
Мария немного посидела у его постели, и в следующие пару дней навестила больного еще несколько раз. Однако Дарнли с маниакальным упорством отказывался ехать вместе с ней в Эдинбург. Наконец она сделала то, что должно. Иногда говорят, что Мария, обладая более сильным характером, могла командовать своим безвольным мужем, когда они оставались наедине. Главным оружием Марии всегда было обаяние, и в данном случае его оказалось достаточно. Чтобы взять верх над Дарнли, ей требовалось доказать свою любовь к нему единственным способом, который понимала его похотливая и испорченная натура. И она обнадежила его в том, что касается интимных дел, как только он поправится, но при условии возвращения вместе с ней в Крейгмиллар.
Мария хотела любым способом вернуть Дарнли в Эдинбург, где можно будет следить за каждым его шагом. А в том случае, если он планирует переворот, нужно разлучить его с кланом Ленноксов, окопавшимся в своих цитаделях в Глазго и Дамбартоне. У Марии была своя цель — достичь окончательного династического соглашения с Елизаветой. По сравнению с этим все остальное представлялось второстепенным. У нее был мотив держать Дарнли под домашним арестом, но не убивать его. Если Дарнли убьют, то все, о чем мечтала Мария с момента возвращения из Франции, будет потеряно, поскольку Елизавета тут же прервет переговоры и даже потребует возмездия. Дарнли, несмотря на все свои недостатки, все же был ее родственником.
Ситуация, сложившаяся после крестин принца, была чрезвычайно сложной и запутанной. Существовали три независимые интриги. Дарнли и Ленноксы планировали заговор, чтобы заточить Марию в тюрьму и править от имени принца Джеймса. Мария, поощряемая Босуэллом и его союзниками, хотела привезти мужа в Крейгмиллар, где можно будет контролировать его. Это позволяло Марии получить то, в чем она нуждалась: передышку до окончательного примирения с Елизаветой. И наконец, существовал заговор с целью убийства Дарнли, готовящийся в замке Уиттингем. Мортон и Дугласы жаждали отомстить Дарнли, а Босуэлл видел в этом возможность занять его место. Заговорщики планировали убить Дарнли, и произойдет это в Крейгмилларе или другом месте, не имело значения. Единственным местом во всей Шотландии, где попытка убийства была невозможна, был Глазго, находившийся во власти Ленноксов и их вассалов.
31 января или 1 февраля Мария прибыла в Эдинбург вместе с Дарнли, которого везли в конном паланкине. Но если королева вернулась в свои покои в Холирудском дворце, то его поселили в относительной изоляции в поспешно приготовленном доме на окраине Эдинбурга, где он должен был закончить лечение курсом серных ванн. Впоследствии утверждалось, что дом выбирала сама Мария. Это ложь. Бывший дом настоятеля входил в группу домов, окружавших квадратный двор старой, полуразрушенной коллегиальной церкви Кирк-о-Филд, расположенной на холме на южной окраине города. Поселиться там решил сам Дарнли, и тому есть доказательства. Один из его слуг, впоследствии нанятый Ленноксом, подтвердил, что «в Глазго предполагалось, что король сначала остановится в Крейгмилларе, но поскольку он этого не пожелал, планы поменялись, и было решено, что он поселится рядом с Кирк-о-Филд». Поскольку слуга Леннокса (если он лжесвидетельствовал) должен был говорить прямо противоположное, это свидетельство звучит убедительно. Джон Хепберн, двоюродный брат Босуэлла, дал такие же показания. Клод Но, брат личного врача Марии и ее секретарь после 1675 г., также сообщал, что Кирк-о-Филд выбрал сам Дарнли, хотя в данном случае следует признать, что Но не был тому свидетелем и делал свои записи по прошествии нескольких лет.
Дарнли был не настолько глуп. Он отказался поселиться в Крейгмилларе, потому что ненавидел и боялся сэра Саймона Престона, и до него уже дошли слухи о заговоре. Но в любом случае Дарнли не хотел возвращаться в Холируд до окончательного выздоровления. Он был необыкновенно тщеславен и не желал, чтобы люди видели его язвы и гнойники. Пока лечение не закончится, и кожа снова не станет нормальной, он останется в изоляции. Даже в уединении, в своей спальне на втором этаже дома в Кирк-о-Филд, Дарнли не снимал маску из тафты.
Таким образом, Дарнли хотел вернуться в Эдинбург, но только в такое место, которое выберет сам. Дом находился достаточно далеко от суеты Хай-стрит и Кэнонгейт, но близко от дворца, так что Мария имела возможность навещать мужа, и это тешило его самолюбие. Здание пустовало, поскольку лишь недавно перешло в собственность Роберта Бальфура, брата сэра Джеймса. Оно располагалось у вершины крутого холма поблизости от полей; эта местность славилась чистым воздухом
[31]. Идеальное место для выздоравливающего. Однако Дарнли не учел, что сэр Джеймс перешел на сторону врага и теперь был союзником Мортона и Босуэлла.
Дарнли поселился в бывшем доме настоятеля 1 февраля и собирался оставаться там по крайней мере до 10-го числа, когда заканчивался курс лечения. После выздоровления он планировал вернуться в свои покои в Холируде. Для понимания произошедшего очень важно знать план самого здания. Жилые помещения находились в старой части двухэтажного дома с подвалом. В доме имелись две большие спальни, одна над другой, которые также использовались в качестве приемных покоев, две маленькие спальни для слуг и внешняя кухня. В новой одноэтажной пристройке располагалась salle: зал или приемная, с троном под черным бархатным балдахином. Убранство зала было довольно скромным.
У главного дома имелись три входа. Парадная дверь выходила в квадратный двор при церкви. Боковая дверь вела в огороженный сад, где Мария любила гулять и петь, когда посещала Дарнли. Задняя дверь находилась в коридоре, который вел из погреба в глубину дома, и выходила в переулок, называвшийся Воровским, по ту сторону городской стены, отделявшей двор при церкви. Кирк-о-Филд находился на окраине Эдинбурга. Граница города была обозначена городской стеной, к которой как раз и примыкал дом.
