Арсен огляделся.
Комната с мониторами не менялась. Каждое утро уборщица мыла пол, выбрасывала использованные стаканчики и заправляла новые в пластиковую тубу у автомата с горячими напитками. Продукция фирмы «Новые игрушки» – коробки с играми, заполонившими рынок, – рядком стояла на столе за неимением полки.
Арсену бросилась в глаза новая коробка, которой он еще не видел: «Девичий закон». Обложка простая и мелодраматичная: письмо на вырванном из тетради листе утопает в луже крови. Арсен присмотрелся: первые строчки письма, написанные круглым девчоночьим почерком, с трудом, но можно было разобрать: «Я понимаю, что… жизнь. Я надеялась, что со временем станет тусклее, но нет… существу… только затем, чтобы помнить одного человека…»
Арсен выронил коробку с диском. Она не удержалась на столе и соскользнула на пол, легко, почти беззвучно.
– Что? – спросил Максим, не оборачиваясь.
– Как ты это сделал?
– Что именно? И почему ты уверен, что это сделал именно я?
Арсен сжал кулаки. Зажмурился. Ничего не увидел, кроме круглой красной кнопки. «Да».
В этом здании полно было работающих компьютеров.
Он разлетелся миллионом копий. Собрался вместе, как огромный фасеточный глаз. Прильнул изнутри к экранам. Тысячи, десятки тысяч уже играли в «Девичий закон», в основном девчонки. Но и женщины тоже. И даже мужчины. Арсен увидел начало игры, и середину игры, и двадцать концовок из возможных двадцати трех. Все игры, запущенные в Сети, в локалке, на каждом компе, сложились в единый мир: из «Королевского бала» можно было пройти в «Тетрис» на мобилке, и катились поезда транспортных стратегичек, и ордами шли варвары, бежала крыса в елизаветинском воротничке, грелся у костра несчастный Пантелькин, безумный учитель из Питера: «Не надо меня искать!»
И этого тоже не надо.
«Нет». Щелчок тумблера. Всего два положения: вверх, вниз. Вот в чем величие человека: все сложные, самые сложные понятия на земле уложить в двоичный код.
Он обнаружил себя стоящим у автомата с напитками за секунду до падения. Вот давал же себе обещание – не уходить в цифру стоя, сперва устраивать свое мясное тельце на диване или в кресле. Уцепился за окошко выдачи стаканов, запачкал пальцы липким, и захотелось руки помыть. Руки липкие, такое специфическое ощущение.
– Максим!
– Да?
– Что стало с Марьяной Чабановой?
– Сядь.
– Что с ней случилось?!
– Арсен, ну не кричи. Ничего плохого с ней не случилось. Плохое случилось с ее семьей, потому что теперь они на некоторое время оторвались от экранов и заметили, что все это время рядом была дочь, что ее что-то мучило, что-то складывалось не так…
– Что с ней?
– Она в раю.
– Ты убил ее?!
– Она не умирала. Но она в раю. Редко кому так везет.
* * *
Игра лучше книги, было сказано в аннотации. Скоро главным источником эмоционального опыта, творческого опыта и знаний сделаются игры. Потому что в игре элемент сочувствия и соучастия как нигде силен.
«Девичий закон» оказался мелодраматическим детективом. Сыщик, парень или девушка, в зависимости от выбора игрока, обнаруживает в почтовом ящике странное письмо. Письмо – отправная точка; начинается расследование, раскручивание клубка из многих нитей, и надо восстановить истину: кто убил Марьяну Чабанову?
Рано или поздно, думал Арсен, ее родители наткнутся на эту игру. Может быть, удивятся. Но ничего не смогут сделать. Просто совпадение, совпадение имени, пусть достаточно редкого. На имена ведь нет копирайта.
А что у Марьяны был сетевой журнал… Родители, кажется, ни пароля к нему не знали, ни с одним из френдов знакомы не были и не могли прочитать подзамочные записи. У них была своя виртуальная жизнь, не связанная с компами, – за окном телеэкрана, за окошком мобильника. Брат Марьяны, двадцатилетний оболтус, жил на съемной хате со своей пассией и в делах сестры участия не принимал.
Журнал был одним из действующих лиц игры-детектива. В журнале находились подсказки, в журнале же, в комментах, враги наносили детективу ответные удары. В зависимости от решений игрока возможны были двадцать три концовки. Ни одной несчастной: двадцать три счастливых финала! Игра была будто материализовавшимся мечтанием обиженной девочки: что будет, если меня не будет, и что они все тогда запоют?
Оказывалось, что Марьяна жива, но потеряла память. Что Марьяна жива, но похищена и вернулась. Что Марьяна мертва, но в раю и совершенно довольна. Что Марьяна опять же мертва, но обрела свободу и жестоко поквиталась с убийцей…
А потом Арсен нашел двадцать четвертую концовку. Для единственного пользователя. Для себя. И это тоже была воплощенная мечта: «Что я сделаю с тобой, и как ты будешь наказан». Игра в игре, послание-проклятие: Арсену предлагались все муки отвергнутой любви, осмеяние, одиночество, долгая бессмысленная жизнь и смерть под забором. Просмотрев финальный ролик, он несколько секунд сидел обалдевший, слушая, как затихает стук крови в ушах.
Я мог бы все исправить, думал Арсен. Пойти к ней, позвонить… И что? Обещать ей вечную любовь? Жениться? Прожить с ней до смерти?
– Максим.
– Да?
– Ты мне врал.
– А ты не забывай включать своего «Пиноккио». Я ведь дал тебе оружие, Арсен. Пользуйся, не ленись.
– Ты мне врал, – повторил Арсен монотонно. – Ты мне врал…
– Ты спрашивал меня, имею ли я привычку превращать людей в игры? Нет.
– Ты врал про разработчиков, про питерский филиал, про…
– Есть филиал. Есть разработчики. Все есть. Титры в финале прописать, обложку распечатать, диски в коробочки уложить. Сувенирка, буклеты, бонусы…
– Максим, – Арсен развернулся к нему на кресле. – Это ведь уже слишком. Это убийство.
– Кто умер?
– Где Марьяна?
– Вот, – мягко ступая, Максим прошелся по комнате и поднял с пола коробку от диска. – Она сменила носитель, вот и все.
– Ты обещал не причинять мне вреда, – быстро сказал Арсен и внутренне передернулся. Законченный эгоист, трус, да еще и дурак: ну пообещает он в очередной раз…
– Тю, Арсен, – сказал Максим с подчеркнуто одесской интонацией. – Ты ретроград. Твоя девочка сменила носитель на новый, продвинутый и подходящий. Вот она, живая, здоровая и полная жизни. И, смею сказать, счастливая.
– Счастливая?!
– Конечно. Она в центре внимания. Мечтала, бедняжка, всего о тысяче френдов в своем журнале, а теперь в нее играют сотни тысяч. Завидная жизнь во всем ее многообразии. И, заметь, эта девочка никогда не умрет, пока есть электричество в сети.
– Двадцать четыре концовки, – горько сказал Арсен. – Это жизнь «во всем ее многообразии»?
