Нет, знал бы Гаврилов, кто тот доброхот, снабжавший потенциальных квартиросъемщиков «нужной информацией», – собственноручно язычок выдрал бы!
А как кстати было бы сейчас сдать квартирку-то…
От рогачевской проплаты не осталось даже воспоминаний, деньги нужны – прямо позарез. Весна грядет, надо машину на ноги ставить, обувать, само собой. Крыло бы покрасить. Выправить и покрасить. А если серьезно, то и двигатель не просто перебрать бы, а…
Гаврилов обреченно махнул рукой и едва не выпустил поводок. Размечтался! Раскатал губу!
Мейсон вдруг сильно рванулся. Гаврилов по инерции пробежал за ним несколько шагов и только потом сообразил, что Мейсон тащит его к собственной жене (в смысле – Гаврилова: Мейсон-то жены не имел, потому что был в свое время кастрирован, бедолага), которая бежит-катится по тротуару, будто колобок, размахивая руками и крича:
– Ваня! Ваня, она пришла!
– Кто? – растерялся Гаврилов, вглядываясь в высокую женскую фигуру, которая в этот миг выступила из сумерек и остановилась за спиной жены.
– Она! Та… – Жена чуть оглянулась и с особенным пиететом отрекомендовала: – Та дама, с которой ты договорился квартиру посмотреть.
О господи! У Гаврилова даже ладони вспотели, и он принялся суетливо стаскивать перчатки, как бы намереваясь на радостях поручкаться с долгожданной клиенткой.
Дама, впрочем, такого желания не выразила и по-прежнему держала руки в карманах короткой дубленки, отороченной ламой. Лицо ее пряталось под капюшоном, и сколько Гаврилов ни вглядывался, видел только твердый, решительный подбородок. Голос у дамы оказался тоже решительный, властный, правда, чуть хрипловатый. Возможно, от курения: от нее пахло духами и хорошим табаком.
Гаврилов по жизни терпеть не мог курящих женщин, был в этом смысле ужасным пуританином и даже разговаривал с «ходячими табакерками» подчеркнуто грубо, однако на сей раз решил поступиться принципами и быть терпимее к человеческим слабостям. В конце концов, почему бы денежной даме не покурить хорошие, дорогие сигареты? В квартире он ей дымить запретит, конечно… но не сразу, а как только получит задаток!
– Ваня… – фальшиво промурлыкала жена, и Гаврилов очнулся от мечтаний о том, как он распорядится этим самым задатком.
– Ну что, пошли поглядим квартирку, коли есть охота, – промолвил он с небрежным пожатием плеч. Совсем ни к чему, чтобы эта долговязая поняла, до какого зарезу она нужна Гаврилову! Надо знать себе цену, он всегда говорил! Довольно и того, что эта круглая дура, на которой он женился пятнадцать лет назад, бегает тут на задних лапках! – Я вас, правда, к трем ждал, ну что ж, опоздали так опоздали…
– К трем? – удивилась дама. – Вряд ли мы с вами договаривались. Я только что позвонила, буквально четверть часа назад. Правда? – Она полуоглянулась, и Гаврилов только сейчас разглядел стоявшую за ее спиной неприметную и молчаливую фигуру в сером китайском «козлике» и вязаной шапочке. Фигура кивнула, подтверждая. – И оказалось, что мы находимся поблизости от вашего дома. Решили взглянуть на квартиру сразу. Но ваша супруга сказала, что ключ у вас, – вот мы все и отправились на поиски.
Гаврилов внимательно слушал. Мейсон – тоже: совершенно как хозяин, склонив набок кудлатую голову и подергивая правым ухом. Правда, в темноте было не разглядеть, шевелит ли ухом и Гаврилов.
– Хотя да, – задумчиво согласился он. – Точно, звонили не вы. У той голосочек был такой звонкий, молоденький, как у синички, а у вас…
Он поймал исполненный ужаса взгляд жены и осекся, поняв, что слегка переборщил с чувством собственного достоинства.
– А у меня старческий, хриплый, как у вороны, – закончила дама и расхохоталась без всякой обиды. – Да уж какой есть! Но, может быть, мы уже пойдем, а?
Гаврилов, от замешательства не чуя под собой ног, побрел по асфальтовой дорожке.
– Ну, я тогда домой пойду, – постукивая зубами, сказала жена, и Гаврилов только сейчас заметил, что дура-баба впопыхах выскочила в сапогах на босу ногу и без шапки. – Ваня, ты там смотри хорошенько…
– Ладно уж, как-нибудь не глупее тебя, – буркнул он, ускоряя шаг и едва удерживаясь, чтобы не побежать на полусогнутых перед дамой, которая неторопливо шествовала следом, все так же держа руки в карманах и пряча лицо в тени капюшона. Подружка в сером «козлике» тащилась позади, и Гаврилову при взгляде на нее почему-то стало легче. Эта уж точно не из победительниц жизни, так что он не одинок.
Мейсон испугался, сообразив, что его лапе вновь суждено ступить на ненавистную территорию. Рвался с поводка, скулил. Гаврилов еле справлялся с этим придурком, исподтишка поглядывая на знакомые окна. Новое стекло как-то особенно поблескивало в бледном вечернем полусвете. Гаврилов испытал что-то похожее на гордость. Ужасно захотелось обратить на стекло внимание надменной дамы: вот, мол, стеклышко свежевставленное, чистенькое, мы не как иные-прочие, изолентой крест-накрест не заклеиваем! Но это было глупо: пришлось бы объяснять, почему да отчего вставляли… Она еще успеет узнать все, когда поселится! Если еще поселится, конечно.
Гаврилов тяжело вздохнул, дергая к себе Мейсона, который сделал отчаянную попытку удрать.
Дурак беспородный, сбесился, что ли?!
Вошли в подъезд – и Мейсон вдруг завыл.
– Что это с ним? – изволила спросить дама. – К покойнику, что ли?
Гаврилов споткнулся. Господи, да неужели она уже знает?! Но откуда? Кто успел разболтать? Когда?! Или это у нее юмор такой? У денежных дамочек юмор бывает – закачаешься!
Гаврилов нервно тыкал ключами в замок. Не надо заставлять гостей ждать! А то вдруг повернутся и уйдут. Скажем, не понравится, что в подъезде кошками воняет. Или, не дай бог, откроется дверь напротив, вылезет раскосмаченная соседка и начнет выдавать информацию.
Чертова сила! Да что же это с ключом?! Почему не открывается замок?
И вдруг Гаврилов осознал, что замок не открывается потому, что он уже открыт.
Он даже отпрянул. Неужели три дня назад, когда приходил проверять квартиру, до такой степени погрузился в мысли о своей неудачливости, что с расстройства не запер дверей?
Господи… Господи!
– Какие-то проблемы? – проявила нетерпение дама. – Замок заедает? Дайте я попробую.
– Ничего, уже все в порядке, – залепетал Гаврилов, толкнув дверь. Нельзя, ни в коем случае нельзя, чтобы они догадались. Надо во что бы то ни стало заманить их в квартиру. Им там понравится, не может не понравиться!
Вошли в прихожую. Гаврилов включил свет, сделал широкий жест – проходите, мол, – но сукин кот Мейсон вился в ногах, шагу не давал шагнуть и выл как резаный.
– Да пошел ты! – взвизгнул Гаврилов и уже ногу занес, чтобы хорошенько пнуть урода, однако тот вырвался и помчался в комнату, откуда донесся новый приступ воя.
– Убью! – хрипло выдохнул Гаврилов, ринувшись за ним, однако был перехвачен неожиданно сильной рукой дамы.
