Валерия передернула плечами:
– Ну, глухо так глухо. Я чего-нибудь в этом роде и ожидала. Кличка у этого Вольта говорящая!
– И что она такое говорит?
– Вольт у циркачей – внезапный переворот, а у карточных шулеров такой приемчик есть: переворачивать вольт, то есть вернуть колоду в первоначальное положение незаметно для лоха, с которым играют.
– Думаешь, Вольт – шулер?
– По жизни – определенно! Однако карты тут, вполне может быть, и ни при чем. Скорее всего, ведет двойную жизнь, как очень многие из этой среды. Не исключено, по основным документам обычный, так сказать, налогоплательщик. А к нашей даме-трансу у него всего лишь марьяжный интерес.
– Он говорил что-то про перстень! – вспомнила Альбина.
– Ну, я уж не знаю, что это за перстень может быть, чтобы из-за него такие страсти устраивать, – покачала головой Валерия и уткнулась в бумаги по Рогачеву.
Альбина тоже начала было читать, но вдруг слова слились в одну неразличимую массу, в горле появился противный желчный привкус. Опрометью бросилась в туалет, но приступ тошноты прошел так же внезапно, как накатил. И все-таки Альбина сочла за благо не возвращаться в комнату, где Валерия шелестела тоненькими листочками с перфорацией, а села на кухне под окошко и уставилась на серое небо, из которого уже вторые сутки без передышки сыпался снег.
Настроение было самое отвратительное, и энтузиазм Валерии эту отвратительность еще более усугублял. Положа руку на сердце, Альбина совершенно не хотела знать, кто этот транс, каким образом был связан с Рогачевым, почему его с таким пылом искали Вольт и Наиль и какую роль во всем этом играет платиновый перстень, который тетя Галя, судя по всему, собиралась спиливать с пальца, в который он безнадежно врос. Больше всего на свете она хотела бы сейчас уехать из Москвы – и все забыть: лживый голос Наиля в полумраке подъезда, ключ, торчащий из рваного кармана тети-Галиного халата, ночь, бьющую ветром в лицо, промерзший автобус… вкрадчивый, страшный шепот: «Дашенька…»
Она умела забывать обиды, глушить в душе боль, заталкивать ее в самые дальние закоулки памяти. Если порыться, там много чего нашарить можно! Однако и для новых впечатлений вполне нашлось бы местечко. Но пока не удавалось прибегнуть к обычному средству спасения. Ее держала здесь чертова подписка о невыезде, а главное – холодное подозрение, светившееся в глубине глаз того опера, капитана, а может, лейтенанта. Если у него окажутся хоть мало-мальские связи Альбины с этими двумя… Да ну, ерунда, она их тем вечером видела впервые в жизни! Какая может быть связь? Хотя нет, это не факт… Вдруг тот человек в дубленке так старательно прикрывал лицо вовсе не потому, что боялся, как бы Альбина не опознала его при будущей встрече, а оттого, что опасался каких-то ее прошлых воспоминаний? Вдруг Альбина знает его, только сама не догадывается об этом?
Сколько ни напрягала она память, оставалось только головой качать: нет, не было у нее такого знакомого – среднего роста, вроде бы немолодого, в дубленке и тупорылых ботинках. Увы, этот дядька может чувствовать себя в полной безопасности: Альбина его не узнает, даже столкнувшись нос к носу. Наиля – да, конечно! Но как найти Наиля в Москве, если его нет даже в полицейском компьютере?
– Я спорола глупость, – сказала в эту минуту Валерия, входя на кухню и бухая чайник на газ. – Надо было запросить у нашего взломщика также информацию по всем живущим в Москве татарам. Подумаешь, проверили бы всех Наилей, подходящих по возрасту.
– А может, он такой же Наиль, как я – Галина Уланова? – мрачно спросила Альбина. – Что тогда? И ты представляешь, сколько тысяч их, «подходящих по возрасту»?
– Да уж. Такие вещи можно себе позволить, только имея под рукой солидный штат, готовый сутками ноги бить. Так что зря я себя браню. Частный детектив от обычного следователя отличается чем? Нестандартностью мышления и действий. Вот и попробуем мыслить нестандартно. Твои ночные гости говорили, что трансу в Москве совершенно некуда податься. Поверим на слово, тем более что иначе он не просил бы тетю Галю его приютить. Предположим также, что ему в эту ночь удалось удрать от Вольта с Наилем. А податься по-прежнему некуда… Вряд ли он пойдет искать спасения в первом попавшемся отделении полиции. Но все-таки есть такое место, где он может какое-то время перекантоваться!
– Это где же? У того врача, который делал ему операцию?
– Едва ли. Мог бы – небось сразу отправился бы туда, а не прятался в вашем доме. Я говорю о той квартире, на которой их вместе с Рогачевым подстрелили.
– Да что он, больной? – недоверчиво отмахнулась Альбина.
– В чем дело? Квартира сейчас пуста. Если там произошло убийство, опыт жизни подсказывает мне, что так уж скоро ее не сдадут. Кстати, проверим!
Они вернулись в комнату и, усевшись за компьютер, принялись перебирать частные объявления о сдаче жилья.
– О, вот, смотри, на ловца и зверь бежит. Так и есть, сдается по-прежнему. Сейчас глотнем кофейку и поедем, попросимся посмотреть. Позвоним откуда-нибудь поближе, чтобы не тянуть: мол, мы тут рядом, нам некогда…
– А что мы ему… в смысле, ей, скажем, если там столкнемся?
Валерия замерла с дымящейся чашкой в руке:
– Бог с тобой! Если она там отсиживается, то только глухими ночами: слишком велик риск столкнуться с хозяином. Берлога – последнее пристанище изгнанника. Если мы что-то и найдем, то самые косвенные следы ее пребывания.
Увы, следы оказались отнюдь не косвенными.
Альбина предоставила Валерии и хозяину квартиры объясняться с полицией, которая подъехала очень скоро, сама сидела на диване, незряче смотрела на простреленную голову Наиля и тупо удивлялась, насколько Валерия оказалась права. Надо же так угадать! Но, получается, не она одна умела мыслить нестандартно. Убийцы тети Гали – тоже. Причем они вычислили убежище беглянки еще раньше.
Ну и хорошо, что раньше! А то еще неизвестно, кто тут лежал бы с пулей во лбу: Наиль или кто-то из них с Валерией. Даром что тот мужик переделал себя в женщину – ухватки у него остались совершенно прежними, мужскими! И тут Альбина впервые задумалась над тем, почему он решился на рискованную и страшно дорогую операцию. В поисках новых сексуальных утех? Очень может быть. В конце концов, Рогачев и он были почти раздеты, когда их нашли. То есть новообразованная женщина, проще сказать, промышляла этим делом…
Стоп. А где ее нашел Рогачев? Валерия рассказывала, в той распечатке говорится о своеобразных наклонностях Рогачева. Так что не удивительно, что он привез к себе транссексуала, сняв его прямо на улице… но где именно? Вроде бы на Сухаревке они промышляют, эти секс-меньшинства, что-то такое слышала Альбина. Наверное, и еще есть места. Может, хотя бы на Сухаревку сходить, поспрашивать? Но о ком? В памяти Альбины сохранились только самые общие черты. Именно поэтому, предчувствовала она, напрасным окажется поход к хирургам, проводящим операции по перемене пола. Если бы тот, с перстнем, все делал легально, он не скрывался бы так отчаянно. А «левые» доктора просто вышвырнут их вон. Даже если у них существуют картотеки, их хранят небось за семью печатями. Конечно, можно «нестандартно» забраться в кабинет к какому-нибудь такому хирургу, взломать сейф, но где гарантия, что Альбина вообще узнает «фигуранта», даже если увидит его фото?
